Экономист, профессор Киевской школы экономики Михайло Сальников поделился с Delo UA своими размышлениями о том, почему Россия поддерживает позицию Ирана на Ближнем Востоке, какие цены на нефть выгодны США, и зачем обоим бороться за "карманный Иран".
Почему Россия поддерживает позиции Ирана в регионе? И тем более, почему поддерживает идею ядерных соглашений, ведь в случае ослабления санкций против Ирана цена на нефть может упасть еще ниже, а России это невыгодно.
России сейчас выгодна любая дестабилизация на Ближнем Востоке. Потому что дестабилизация на Ближнем Востоке, как показывает история, всегда проецируется на рынки и выливается в повышение цен на нефть. Вероятно, сейчас между странами ОПЕК и Ираном будет нарастать напряженность. Россия не привыкла к мультиполярному миру, она привыкла к биполярному миру. Для нее привычно существование двух центров тяжести, а третьего быть не может. ОПЕК доставило России достаточно сильные неприятности (я говорю об отказе Саудовской Аравии сокращать добычу нефти), что привело к падению цены на нефть и к тому, что в долгосрочной перспективе цены вряд ли приблизятся к прежним максимумам. С учетом этой ситуации, России нужен альтернативный центр тяжести на нефтяном рынке. Новые полюса дестабилизации на Ближнем Востоке вполне могли бы спровоцировать напряжение в Саудовской Аравии и других странах Ближнего Востока, вплоть до терактов на нефтяных платформах и нефтяных месторождениях.
Подписывайтесь на Telegram-канал delo.uaЧто касается поддержки Ирана со стороны России, это тот случай, когда враг моего врага — мой друг. Если Иран конфликтует на Ближнем Востоке с Саудовской Аравией, а Саудовская Аравия подложила России экономическую свинью, о которой Россия еще не забыла, соответственно, Россия считает необходимым поддерживать Иран. Не исключаю, — существуют определенные скрытые договоренности о том, что россияне поддерживают квазитеррористическую активность Ирана в регионе и помогают ему запустить ядерную программу, а Иран взамен обязуется не вставлять России палки в колеса со своей нефтью.
А как же активность США по заключению иранских соглашений?
США не выгодны ни низкие, ни высокие цены на нефть. США выгоден баланс по средним ценовым показателям. Если при цене 100 долларов за баррель США, которые зависят от импорта нефти, начинают чувствовать серьезную нагрузку на экономику, слишком низкая цена может превысить себестоимость внутренней добычи. Это сделает США зависимыми от импортной нефти. Существует средняя цена на нефть, наиболее выгодная США. Все, что выше и ниже этой средней, оптимальной цены, создает достаточно большую нагрузку на американскую экономику.
Кроме того, стоит вспомнить об особых экономических и политических взаимоотношениях США и Канады. Ситуация с нефтью в Канаде крайне специфическая. В Канаде находятся огромные запасы нефтяных песков, добывать из них нефть достаточно дорого. Когда нефть становится слишком дешевой, Канада, несмотря на свои огромные залежи в провинции Альберта, переключается на добычу лишь традиционной нефти, значительно снижает объемы экспорта, и не может получить достаточной выручки от продажи нефти в Соединенные Штаты. Потому, наказывая Россию низкими ценами, США ставят одновременно подножку Канаде. С точки зрения международной стратегии на североамериканском континенте, это не очень хорошо. Потому сейчас в интересах США — найти сбалансированную цену, которая будет достаточной, чтобы наказать Россию и сдержать потенциальную российскую агрессию против НАТО.
Если говорить честно, вряд ли поддержка Украины со стороны США касается торжества демократии в мире. Ситуация в Украине — вне угрозы безопасности США. А вот то, что благодаря своей нефтяной выручке Россия может наращивать военную силу и таким образом стать угрозой для НАТО — совершенно другое дело. Потому поиск оптимальной цены на нефть позволит сдерживать агрессию России и одновременно не даст загнуться нефтяному сектору Канады и США. Слишком низкие цены на нефть США не выгодны.
Тогда тем более непонятно, почему США так заботятся об иранском ядерном соглашении, которое потенциально предполагает ослабление санкций и, в результате, перенасыщение рынка нефти, сопровождаемое дальнейшим падением цен.
Сейчас происходит борьба за Иран как своеобразный переменный резистор, на котором возможно менять положение "добыча нефти", и таким образом регулировать цены на рынке. Ведь Саудовской Аравией управлять не получается. Сейчас и Россия и США хотят получить ручной Иран, которым можно регулировать рынок, и ставить выгодные на данный момент цены на сырье. Так кому же более выгодны низкие цены — большим или маленьким производителям? Ответ достаточно парадоксален. Низкие цены выгодны Саудовской Аравии больше, чем маленьким производителям. Саудовская Аравия обычно сбивает цены на ресурс на переговорах ОПЕК, в то время как остальные пытаются протолкнуть цены повыше. У Саудовской Аравии показатель отношения производства к запасам очень большой. Официально запасы СА способны обеспечить 63 года производства на текущем уровне, но следует учитывать, что учет запасов в рамках ОПЕК — вопрос очень непрозрачный, и запасов на самом деле может быть значительно больше. Но если на протяжении пятидесяти лет будут активно развиваться энергосберегающие технологии, и не дай бог — альтернативные источники энергии, саудиты останутся не у дел. Потому Саудовская Аравия и другие крупные обладатели нефтяных запасов заинтересованы держать под контролем цены на ресурс и не дать нефти быть слишком дорогой, чтоб не было экономически выгодно развивать альтернативные источники энергии. Представьте себе, что нефть стоит 300 долларов за баррель. В таком случае все сразу пересядут на аккумуляторные китайские электромобили, которые разгоняются до 50 км в час и проезжают 120 км, после чего их надо воткнуть в розетку.
Для нефти существует определенный экономически целесообразный уровень добычи. В случае замещения источников энергии альтернативными, спрос на нефть упадет. В этом случае добыча снижается до определенного уровня и становится экономически выгоднее вообще выключить скважину, чем продолжать добычу. Гипотетически мы говорим о сценарии, когда спрос на нефть падает до такого уровня, что все производители нефти предпочитают переждать этот период спада цен и спроса, и отключить свои скважины. Но это, в свою очередь, провоцирует новый виток, предложение сокращается, а цены растут, энергосберегающие технологии начинают развиваться еще быстрее.
В России ситуация другая. Ее показатель отношения производства к запасам гораздо меньше (24 года добычи при текущем уровне запасов). Именно потому Россия понимает, что ей нужно всю свою нефть быстрее сбыть, пока не пришли альтернативные технологии. Кстати, часто обсуждается вопрос о том, что нефть также используется в химической промышленности, то есть нас окружает нефть. Однако количество нефти, которая идет не на производство, то есть неэнергетической, — около 10% от общего количества потребляемого сырья. Если сейчас мы полностью откажемся от энергетической нефти, для оставшейся потребности (на краски, синтетику, пластик) ресурса хватит почти на тысячу лет. Кроме того, неэнергетическую нефть легко заменить природным газом. К примеру, весь пластик в США производится не из нефти.
Допустим, соглашение с Ираном подписано, санкции, в конце концов, ослаблены или сняты, что тогда? Цены на нефть окончательно повалятся?
Тот факт, что снимаются санкции, не говорит о том, что вместе с тем не прописываются какие-то дополнительные условия. В соглашениях вполне возможно указать определенную квоту, согласно которой Иран обязуется поставлять на мировой рынок не больше обозначенного количества нефти, чтобы не дестабилизировать рынок. Кроме того, являясь членом ОПЕК, Иран должен согласовывать свои объемы добычи с другими членами ОПЕК. То есть облегчение санкций не означает, что рынок захлебнется иранской нефтью.
Наверняка сейчас обсуждаются скрытые формулы, которые когда-нибудь станут достоянием общественности, насчет условий развития ядерной программы. Не обязательно речь идет непосредственно о формуле, речь может идти об обязательстве, что руководство Ирана при звонке либо из Вашингтона, либо из Москвы скорректирует производство нефти в ответ на изменение цены.
Кроме того, скорее всего, в неофициальной части соглашений предполагается и система противовесов — результат переговоров США и России. Россия не заинтересована в перепроизводстве нефти, Америка не заинтересована в излишнем снижении объемов производства. Предполагаю, что США пробовали установить нижнюю, а Россия — верхнюю планку производства для Ирана.
А как Вы относитесь к идее о том, что дестабилизация в Йемене — одна из решающих карт, разыгранных Ираном в ядерных переговорах?
Вся эта ситуация очень выгодна России. Очень удобно, когда воюет такое количество организаций, и в результате ни с кем нельзя договориться. Когда пытаешься договариваться с ИГИЛ, прибегают шииты. Пытаешься договариваться с шиитами, прибегает "Аль-Каида". Договариваешься со всеми, прибегают государственные вооруженные силы и говорят, что несогласны. Ситуацию мультиполярности очень легко превратить в хаос. Чем больше в одном месте радикально настроенных группировок, тем выше вероятность контролируемого хаоса, и тем меньше возможность решить вопрос дипломатическим способом извне. Не зря же на нашем востоке существуют отдельно "ЛНР" и "ДНР", хотя руководит ими один центр. Но когда договариваешься с "ДНР", "ЛНР" может выступить против. И, соответственно, наоборот. Ситуация в Йемене такая же — чем мутнее вода, тем труднее разобраться с ситуацией, и тем легче провести через нее свои скрытые интересы.
Значит сейчас, после позитивного исхода переговоров Запада с Ираном, в Йемене все должно утихнуть?
Но ведь Иран никогда официально не признавался в поддержке хуситов. Он может, подобно Владимиру Путину, заявить, что призывает к прекращению конфликта, но сами хуситы тем временем продолжат делать, что хотят. Все зависит от того, насколько Иран считает приемлемыми условия договоренностей. Может случиться и так, что Иран чувствует возможность сильнее продавливать Запад. Тогда он будет публично призывать к миру, потом предложит послать в страну своих миротворцев, а для этого потребует ряд дополнительных уступок от Запада. Таким может быть начало процесса продавливания, а в этой ситуации не надо забывать, что у Ирана свои интересы в регионе. Он понимает, что на настоящий момент остается пешкой в геополитической игре, но с другой стороны, стремится к локальному доминированию. Потому я не удивлюсь, если после стабилизации ситуации в Йемене, активизируется нестабильность у кого-то из его соседей. Следующие несколько дней покажут, насколько Иран доволен достигнутыми соглашениями.
Беседовала Екатерина Федоришина