The Economist: "Черный понедельник" в Китае — не новый азиатский кризис, но сигнал замедления развивающихся рынков

Когда в понедельник рынки в Шанхае закрылись, индексы продемонстрировали падение на 8.5% — это наихудший однодневный показатель падения индекса Shanghai Composite за последние восемь лет, и с учетом предела ежедневного возможного падения отдельных рынков, это очень близко к наихудшему из вероятных показателей. Рупор коммунистической партии The People's Daily назвал этот день "Черным Понедельником". Паника вышла за пределы Китая. Японский индекс Nikkei упал на 4.6%. Европейские биржи упали на 4-5%. Индекс Dow стартовал падением на более чем 1,000 пунктов; потом биржи немного обрели уверенность, но основные индексы все равно показали падение в районе 4%. Индекс Eurofirst 300 index продемонстрировал наихудший показатель с 2009 года. Немецкий индекс DAX потерял весь рост 2015 года.

Но проблемы выходят за рамки фондовых бирж. Падают валюты развивающихся рынков, от южно-африканского рэнда до малайзийского ринггита. Падают и сырьевые рынки. Нефть пробила 6,5 годичный минимум. Расширенный индекс 22 сырьевых позиций, собранных Bloomberg, продемонстрировал минимум с 1999 года. Только наиболее безопасные активы, такие как суверенные облигации стран подобных Америке и Германии находятся в хорошей ситуации. Упало даже золото: инвесторы, которые использовали его в качестве средства обеспечения под покупку акций и других активов вынуждены тратить золото на маржин-коллы.

Сразу возникают два неотложных вопроса: что спровоцировало всплески на рынках и насколько стоит волноваться инвесторам? На первый вопрос ответить легче; проблема обширной красной зоны сводится к Китаю и Федеральному Резерву.

Начнем с Китая. Ближайшей причиной всего произошедшего стала цепь событий, начавшихся со внезапной девальвации юаня 11 августа. С того времени глобальные цены на акции потеряли более $5 трлн. Нынешнее падение китайского рынка было вызвано неутешительной пятничной информацией, согласно которой промышленная активность Китая резко замедляется, и неспособностью китайского правительства провести новую жесткую рыночную интервенцию, чтобы поддержать цены на акции.

Ухудшение прогноза роста Китая, и девальвация китайской валюты вместе привели к давлению на другие развивающиеся рынки — в особенности на те, чья модель развития зависит от китайского спроса на промышленное и прочее сырье. Развивающиеся рынки также оказались под давлением со стороны Федерального Резерва, который готовил мировую экономику к первому повышению процентной ставки за последнее десятилетие, его ожидали в сентябре. Ужесточение финансовых условий в США привело к снижению вливаний капитала в развивающиеся экономики, растущему доллару и более сложным условиям для компаний и правительств, которым необходимо выплачивать долги, номинированные в долларах.

Другими словами, глобальная экономика находится в центре знаменательного перехода, пока развитые экономики пытаются нормализовать политику, Китай пытается восстановить баланс. Этот переход оказался для законодателей трудным, а рынки колеблются под этим напряжением.

Так насколько нам стоит волноваться? Падения китайского фондового рынка вряд ли можно было избежать, с учетом его головокружительного роста в первой половине года. Его падение необходимо рассматривать в контексте: индекс Shanghai Composite все еще на 43% выше уровня прошлого года. Эффект домино вследствие хаоса на рынках должен быть ограничен, как минимум в краткосрочной перспективе. Сравнительно небольшой объем китайского богатства хранится в акциях. Большая часть вложена в недвижимость, а ее рынок в последние месяцы стабилизировался. Более того, китайское правительство еще может инициировать наиболее эффективные интервенции; например, у него есть возможность снизить требования к банковским резервам.

Однако повторение азиатского финансового кризиса 1997 года кажется маловероятным. Азиатские правительства находятся в намного более хорошем состоянии, чтобы справиться с такого рода изменениями экономического климата. Фиксированные обменные курсы, которые спровоцировали проблемы в конце 1990 гг, в основном были сменены на плавающие курсы, объемы валютных резервов увеличились, финансовые системы управляются лучше, они также более крепкие. На повестке дня не стоит и обвал в стиле 2008 года. Глобальная банковская система намного здоровее, чем в преддверии финансового кризиса. Неверная оценка целого класса рисковых активов и взаимосвязанность уязвимых финансовых институций, что спровоцировало панику 2008 года, сейчас также отсутствуют.

Тем не менее, существует хорошая причина если не для паники, то для беспокойства. Насчет Китая возникают фундаментальные вопросы, а речь идет об экономике, на которую приходится 15% глобального ВВП и около половины показателей глобального роста. Под большим вопросом оказывается способность правительства справляться с рыночной динамикой и активностью, это предполагает вероятность ухода в стагнацию японского толка. Шансы на резкое замедление Китая вырастут, если китайское правительство отреагирует на рыночную встряску окончанием процесса структурных реформ, призванных упростить возврат к балансу.

Обвал глобальных рынков также можно рассматривать в качестве определенного конца периода бурного роста развивающихся рынков, который начался в 2000 гг. Падение индексов и валют развивающихся рынков, от Бразилии до Турции и Казахстана, служит очередным доказательством (если вообще нужны дополнительные доказательства) того, что коктейль из китайского роста, низких процентных ставок и растущих цен на сырье, который подпитывал рост развивающихся рынков, ушел в прошлое, а развивающийся мир остался с похмельным синдромом. Это похмелье может и не принять форму более обширного финансового кризиса. Однако затяжное замедление окажется достаточно болезненным, особенно если слабый рост ведет к политической нестабильности.

С учетом нестабильности развивающихся рынков и незаконченной перебалансировки Китая, единственным двигателем экономического роста остаются развитые экономики. А это тревожная перспектива. Восстановление Европы — хрупкий процесс, он все еще зависит от экспорта. Восстановление Америки — более крепкое. Но хотя американские банки здоровее, а у потребителей меньше долгов, чем за последние десять лет, американская экономика также составляет меньшую долю глобального ВВП, чем в 1990 или 2000 гг, когда на американцев рассчитывали в качестве глобальных покупателей на крайний случай.

Наверное, важнее то, что у правительств развитых стран крайне мало возможностей для маневра в случае необходимости дать толчок росту их экономик. Процентные ставки все еще на минимуме, если не в минусе. Долг и дефицит остаются на уровне, способном препятствовать антикризисной политике ведения расходов — если бы к такой политике серьезно стремились, а этого не наблюдается. В 1998 году, когда проблемы Азии зацепили американские рынки, Федеральный Резерв быстро снизил процентную ставку на 75 базисных пунктов. Сейчас Резерв не в состоянии повторить этот подвиг, и падение рынков как минимум частично — отражение этого факта.

Эта мрачная перспектива была всем видна до нынешнего рыночного хаоса. Но немногие предвидели, что эффект окажется настолько серьезным и так скоро.

Оригинал статьи вы можете найти по этой ссылке