Если олигархи не договорятся и не начнут вкладывать в Украину, это грозит потерей страны

Если олигархи не договорятся и не начнут вкладывать в Украину, это грозит потерей страны
Тимофей Милованов, почетный президент KSE, член совета НБУ, американский профессор экономики, вернувшийся работать в Украину после Революции Достоинства, традиционно резок в своих суждениях
Забезпечте стрімке зростання та масштабування компанії у 2024-му! Отримайте алгоритм дій на Business Wisdom Summit.
10 квітня управлінці Арсенал Страхування, Uklon, TERWIN, Епіцентр та інших великих компаній поділяться перевіреними бізнес-рішеннями, які сприяють розвитку бізнесу під час війни.
Забронировать участие

Как бы вы охарактеризовали репутацию украинского большого бизнеса?

Репутация разная, но в целом — местечковая. Никто особо не занимается ни созданием и развитием рынков, ни созданием репутации своих ключевых сотрудников, никто не пытается создавать амбассадоров бренда. Настоящие бренды создаются долго, кропотливо.

У нас же запускается разок большая рекламная кампания "мы самые лучшие" или "у нас самый лучший продукт" — и все. Но на рекламных лозунгах сегодня далеко не уедешь. С появлением социальных сетей строить репутацию с помощью рекламы уже невозможно — слишком тесно люди между собой общаются.

Самая сложная задача стоит перед "олигархическими" компаниями. Вполне вероятно, что они и делали немало хорошего, но общество всегда будет думать о них плохо. Особенно после 2014 года. Я бы не рискнул им давать советы сейчас, как удержать репутацию бренда. Это будет очень сложно.

Реально переубедить общество?

С ним точно нужно работать. Но просто это имеет смысл только при условии, что наши олигархические группы перестанут строить свой бизнес исключительно на том, что делят ренту. Сейчас объясню, как это связано. Пока это "рентный" бизнес — то есть, нужно просто пойти договориться, к примеру, в Минтопэнерго о новых тарифах на электроэнергию, или в бюджетном комитете о налоговых льготах, или еще с кем-то о покупке каких-нибудь трансформаторов…

В общем, пока можно договориться "в верхах" — у наших олигархических бизнесов есть иллюзия, что главная их ЦА, которую нужно обхаживать — там. Но это ошибочное, более того, крайне опасное убеждение.

Почему опасное?

Потому что пока они работают с этой узкой ЦА, с "верхушкой", отношение в обществе к ним продолжает ухудшаться, а шансы популистов, которые выйдут с лозунгами "посадим всех", "отберем и накажем", "реприватизируем" и т.д. — только расти. А общество же долго убеждать не надо. В какой-то момент таки пойдут, отберут, накажут. Ни к чему хорошему это не приведет, конечно. Но кто же будет тогда об этом думать?

Так что с обществом работать надо обязательно. Но для этого надо сначала научиться зарабатывать честно. Потому что общество должно поверить в экономическую справедливость. Без этого примирение невозможно.

Что вы имеете в виду под восстановлением экономической справедливости?

Самое простое восстановление справедливости — это поделиться. Причем это неизбежность. Вопрос только в том, кто будет готов поделиться немного сейчас, а кому придется существенно больше — потом. Мы же видели, что может происходить с людьми, когда они переходят границу, которую общество считает дозволенной.

Думаю, они это понимают. Ведь нынешние олигархи — это умные люди. Они выжили, они сохранили. Сколько госпредприятий было приватизировано, а потом просто порезано на металлолом? Сколько закрылось, развалилось из-за безграмотного управления? Так что нужно отдать должное людям, которые сохранили, а тем более — построили. Но в массе своей общество это не волнует. То, что если бы эти предприятия не достались этим олигархам 20 лет назад, то было бы, вероятно, еще хуже, "пересічного громадянина" не волнует.

А вот какие-то вложения сегодня — волнуют. Вложения в него, гражданина. И это, конечно, не деньги напрямую. Часть нового социального договора может состоять в том, что действительно будут инвестиции: в инфраструктуру, в предприятия, в образование, в науку, в медицину, в поддержку детских садов, в медиа. Но не в медиа, которые куплены для защиты собственного бизнеса, для подъема волны в обществе, если будут его отбирать. А в фонды, которые независимо поддерживают медиа. Тогда общество "поймет, примет и простит".

У нас персон часто отождествляют с бизнесом. СКМ — Ахметов, East One — Пинчук, Смарт Холдинг — Новинский и т.д. Т.е. что бы ни делала компания — на нее наложится репутация собственника, и чаще всего она будет негативной. Что с этим делать?

Я считаю, что надо "развязывать" персоналии и группы. Это путь вперед. И это реально.
Приведу пример нашей компании. Киевская Школа Экономики была создана на деньги консорциума, в котором лидером был фонд "Евразия", администрирующий деньги США. Это было в середине 90-х годов, там был еще ряд других крупных доноров. Это был серьезный консорциум, который на 10 лет финансировал KSE (тогда еще EERC). Потом Пинчук предложил более солидную сумму и более продолжительный контракт, и какое-то время имя Пинчука даже фигурировало в названии KSE. Точнее, не какое-то время, а два года.

Потом его фонд прекратил работать со Школой, и она перестала быть школой Пинчука. Вместо этого вошли шведские доноры. Последний крупный донор, который присоединился к нам буквально недавно, — Raiffeisen Bank Aval.

И что же у нас сейчас с ассоциациями? А ничего. Есть школа экономики, которая финансировалась сначала американцами, потом Пинчуком, потом шведским правительством, банком. Но влияет ли это на бренд? Абсолютно нет. Потому что он построен на производстве качественного продукта. Больше всего на бренд влияют выпускники школы. То есть, мы видим, что реальные действия позволяют "отвязаться" от любой фамилии.

Самое простое восстановление справедливости — это поделиться. Причем это неизбежность

Но у бизнес-групп это пока не получилось.

Да. Это связано с тем, что корпоративные, управленческие процедуры слабые. То есть, управление построено на личностях, когда лидеры следят за тем, чтобы выполнялось стратегическая миссия организации. В то же время в более развитых странах есть ряд институционных процедур, есть аудиты, которые в большей части являются независимыми. Конечно, бывают проблемы, перекосы, захваты, игры, что угодно. Но когда у вас есть процедуры, когда вы знаете, что ваши действия, ваши контракты, ваши стратегические планы будут выполнены и вам не нужно с палкой бегать и следить, чтоб вас не кинули в любой момент, то, конечно, у вас есть возможность разделять личность и организацию.

Еще один пример из моей практики — VoxUkraine. Я и Юра Городниченко, мы построили процедуры и вышли. В операционной деятельности VoxUkraine мы не принимаем никакого участия. Даже фандрейзинговой деятельности никакой не предпринимаем. Vox продолжает себе развиваться, может немного по-другому, чем мы это видели, потому что у Vox новые лидеры, у них свое видение, и мы это поддерживаем. То есть, Vox в глазах других людей может продолжать ассоциироваться со мной, с Городниченко, но мы остаемся где-то там вдалеке, на случай чтобы Vox нельзя было захватить, но, в принципе, сегодня уже есть ассоциация не с нами, а с новыми лидерами. Точно так же может произойти с большими олигархическими группами. Люди могут продолжать владеть ими, но если они будут разделять владение и управление, то это один из механизмов, который может облегчить отмежевание брендов от репутации владельцев. А пока, конечно, мы смешиваем в одну репутацию две. Есть бренд личности и бренд организации, и второй захвачен первым. И поменять его сложнее. Люди не верят, что человек поменяется. Могут поверить, что в организации поменяли директора, поменяли процедуры и стоят другие управленцы. А вот в то, что человек изменился, особенно если он публично заработал себе такую репутацию, поверить сложнее.

А какие вообще риски в плохой репутации — для бизнесов, для персон? Может, вообще не стоит и заморачиваться?

Тут не то что заморачиваться — об этом кричать стоит. Потому что все смотрят на репутационную проблему в контексте бизнеса, но на самом деле она глубже. Это же фундаментально ломает общество. Это знаете, как жить в семье и ненавидеть того, кто вами управляет, ненавидеть старших членов семьи. То есть, у вас есть правительство, которому вы не доверяете, у вас есть большие группы, которые владеют большой частью экономики, и вы их ненавидите. Общество, которое живет с такими установками, не может быть здоровым. Это постоянная эмоциональная травма. Вы пользуетесь водой, конфоркой, электричеством, лампочкой, все это произведено группами, которые вы ненавидите. Это делает качество жизни хуже.

Поэтому я думаю, что было бы хорошо, если бы произошло какое-то изменение правил игры. Это могут делать, наверное, сами олигархи, собравшись. Были, правда, попытки, но что-то все опять начали бороться совсем не за то. Но им все равно надо договориться, если они хотят двигаться вперед. И тратить свое время не на борьбу за ренту и друг с другом, а на инвестирование в развитие страны. Потому что смоет же в итоге всех, и их тоже.

А если ничего не изменится, никто ни с кем не договорится, все останется на сегодняшнем уровне — чем это грозит экономике, обществу, самим бизнес-группам?

Потерей страны.

То есть, это настолько глубокая травма, что может повлиять на существование страны?

Да. Давайте признаем — это нищая страна. Что произойдет с Донбассом, с Крымом? Они вернутся в эту порванную страну? Это сложно представить. Что произойдет с западной поддержкой в стране, где олигархи будут продолжать играть с регуляторами или воевать с государством, или коррумпировать его? Что произойдет с политической поддержкой? Будет запрос на популизм. Соответственно, придет кто-то а-ля Юлия Владимировна или реинкарнация второго-четвертого президентов, и у нас наладятся отношения с Россией. Конечно, юридически мы не потеряем независимость, но вернемся лет на 10-20 назад. Возможно, в России будет новый президент и он объявит предыдущего плохим человеком, и даже может посадить его в тюрьму. В России что угодно может произойти. Даже для картинки у нас может наступить период потепления: найдем виноватых, они будут наказаны, пройдет Нюрнбергский трибунал в Ялте.

Но мы не станем сильной экономикой, мы опять перейдем в псевдонезависимость. Концепция псевдонезависимости — это когда вы можете заниматься своей экономикой, но вы не можете заниматься независимой внешней политикой, строить сильную армию, вести сильные переговоры. Мы потеряем субъектность. Мы будем продолжать быть придатком нашего восточного соседа, а это унижение. Раньше мы могли притвориться, что вроде как все хорошо, Россия — друг. А в 2014 году мы увидели, что может сделать с нами этот "друг". И теперь мы знаем, как это — когда субъектность под большим вопросом. Если мы не завоюем субъектность сильной экономикой, то мы ее просто не будем иметь.

Мы пришли к тому, что от действий олигархов зависит будущее страны.

Они не единственные игроки. Я бы не отбирал субъектность у людей и у современной буржуазии, то есть у среднего бизнеса. Есть заинтересованные игроки в агро, в ИТ-индустрии. Может они не так сильны финансово, но у них есть своя позиция, они хотят развивать свой бизнес, у них комьюнити, они живут по-другому, они привыкли жить в конкурентной среде. А не в среде, где надо договариваться с чиновником, чтобы только их веб-сайт мог продавать какие-то услуги или продукт. Согласитесь, звучит абсурдно. Думаю, сейчас самая живая и "зубастая" индустрия — это ИТ. И у них кровный интерес вытолкнуть олигархов из экономики. И думаю, они это сделают.