Грипп недовольства хуже птичьего

Вспоминаю подобные события в мае 1968 года, когда я приехал в Париж, чтобы описывать начало американо-вьетнамских переговоров. Но вместо того я очутился в Латинском квартале на баррикадах, построенных бастующими студентами из камней и сгоревших автомобилей.

Студенческое движение началось вроде бы с мелочи: протеста против запрещения посещать парням женские общежития. Этот закон действовал еще с наполеоновских времен. После полицейского вмешательства требования перешли на реформу всей системы образования.

Затем к студентам присоединились рабочие, служащие и другие категории граждан. Вся Франция забастовала под лозунгом «Десять лет - хватит»: как раз прошло десять лет с момента прихода к власти де Голля. Ему удалось навести порядок и спасти Францию от алжирских путчистов и экстремистов при помощи чрезвычайных мер и полномочий. В мае 1968 года французы думали, что пора уже снять эти меры, и надо создавать нормальную демократическую обстановку.

Французское студенческое движение слилось со всемирным движением молодежи за окончание войны во Вьетнаме и за мир. Органы власти не уразумели действительных причин всеобщих демонстраций и видели только их внешний фасад – беспорядок. Это привело к тому, что акции протеста охватывали все большие и большие территории. Первым решением властей было залить улицы асфальтом, чтобы протестующие не могли выламывать брусчатку. А впоследствии для того, чтобы справиться с движением за реформы, нужно было прилагать намного больше усилий…

Так и сейчас - надо спрашивать, что ведет этих молодых французов поджигать машины, здания и устраивать беспорядки. Власть о них говорит как о преступниках. Да, уничтожать чужое - это преступление. Но первое, что бросается в глаза, - факт, что в абсолютном большинстве это французы, которые не являются полноправными гражданами Франции, хотя многие из них и родились в этой стране. И не имеет значения, какое это поколение арабов, пришедших во Францию из бывших французских колоний искать работу. Они всегда оставались вне общества в прямом и косвенном смысле. Жили в своих кварталах на окраинах больших городов, в нищете, и испытывали пренебрежение «полноценных граждан». Семьи – многодетные, и их отцы вынуждены кроме своей семьи обеспечивать также родственников, оставшихся на исторической родине. Из этого заколдованного круга нельзя вырваться. Чем больше богатело французское общество, тем беднее жили люди, которым даже не принадлежат все гражданские права. Причем их приток, прежде всего нелегальный, постоянно увеличивается. Бывает, что уже во многих начальных школах во Франции детей из таких семей больше половины.

Из этого проистекают ежедневные конфликты, и «чаша ненависти» уже давно переполнена. Потом приходят жаркие, огненные ночи, и полиция не в состоянии ликвидировать это пламя…

Помочь может только одно: не увеличение количества полиции и армии на улицах, а основательные реформы, решающие проблемы миграции из бедных стран мира в богатые.

В конце концов, это глобальная проблема мира, и было бы неудивительно, если бы французские бурные ночи перенеслись и в другие страны Европы – как птичий грипп.

Предпосылок к этому везде достаточно, и хотя этот вопрос уже обсуждался на многих международных конференциях и в рамках ООН, пока, кроме красивых слов и обещаний, ничего конкретного сделано не было. Проблема «дымит» десятилетиями, и одно полицейское ведро воды не может такой пожар погасить…