Энергоносители лежат у нас под ногами

Именно с тех пор ведет начало его знакомство и с Игорем Бакаем, и с Юлией Тимошенко. Последние девять лет Сухин занимался альтернативной энергетикой в возглавляемом им «СКБ Сухина».

– Создание агентства – своевременный шаг власти, учитывая серьезность поставленного перед Украиной энергетического вопроса. Какими путями намерено двигаться Агентство?

– Украина имеет одну из самых энергозатратных экономик в мире. Без решения этого вопроса, не вопроса энергосбережения – это принципиально, - а без эффективного использования энергоресурсов дальнейшее развитие Украины невозможно. И энергоэффективность для Украины - вопрос выживания государства. Только за счет разработки и внедрения нормативных, правовых документов возможно снижение потребления всех энергоносителей на 20-25%. Все остальные возможности по сокращению потребления энергоресурсов могут быть только за счет технического переоснащения и альтернативных источников.

– Как вы будете добиваться того, чтобы привести украинскую экономику к международным стандартам энергопотребления?

– По оценке ВТО, Украина расходует 0,79 кг условного топлива на единицу ВВП. Мировое сообщество этот показатель имеет на уровне 0,24-0,25 кг. Как выйти из этой ситуации? Конечно, можно было бы поставить предприятиям определенные условия и тем самым обязать их снижать энергоемкость своего производства. Но давайте посмотрим с другой стороны. На черкасском «Азоте», например, есть установка по производству аммиака, которая дает возможность из 1300 куб. м газа получать 1 тонну аммиака. В то время как в мире уже есть технологии, позволяющие на производство 1 тонны аммиака расходовать 750 куб. м газа. Интересно ее поменять? Интересно. Но на это потребовалось бы года три работы плюс несколько миллионов долларов, которых сегодня нет ни у государства, ни у собственника. Есть и другие примеры. Поэтому более дешевым выходом для государства будет использование альтернативных источников энергии, применение новых технологий, так называемого ЦКС (циркуляционный кипящий слой), которые помогут обеспечить большую эффективность работы оборудования и не потребуют его замены.

– Как планы Агентства будут реализовываться на уровне законодательства?

– Мы инициируем прохождение в парламенте трех законов: об энергоэффективности, о коммерческом учете ресурсов и о сертификации. В них предусмотрено нормирование и учет удельных затрат энергоносителей. Это будет одна из основных задач Агентства – сертификация, введение энергопаспортов, обязательных для всех предприятий. И обязательное нормирование всех видов энергопродукции. Мы ставим вопрос о введении энергетического сбора за перерасход энергоресурсов в размере 200% от их стоимости. Разница между стандартной ставкой оплаты за энергоносители и штрафными санкциями будет поступать в спецфонд по развитию эффективных энерготехнологий. Только таким образом мы наведем порядок. Приведу пример. Сегодня в Украине потребляется 3,7 млрд. куб. м питьевой воды, из них 30% - так называемый перерасход. Для того чтобы прокачать эту воду, нужно 1,1 МВт «лишней» электроэнергии. Таких примеров много. Только отсутствие счетчиков в частных домах наносит очень большой вред: на одного человека расход газа вдвое больше, чем положено нормативами. Поэтому наведение элементарного нормативного и правового порядка в государстве даст серьезный эффект.

– Как еще помимо штрафных санкций будут стимулироваться предприятия?

– Самый главный стимул, применяемый в Европе, - дифференцированное налогообложение предприятий в зависимости от использования энергоресурсов. В Австрии, например, когда предприниматель строит альтернативную энергетику, ему государство компенсирует после окончания строительства 30% капиталовложений. И на определенный период – на 25% поднимает стоимость продаваемой электроэнергии. Естественно, это стимулирует развитие эффективных технологий. У нас, к сожалению, государство пока не в состоянии заниматься таким экономическим стимулированием.

– Как будут развиваться альтернативные источники энергии?

– Разработка альтернативных источников энергии, на наш взгляд, совершенно не развивается. Cкажу откровенно: мы практически ходим по энергоносителям и не используем их. Я имею ввиду 3,5 млрд. тонн запасов бурого угля, 2,8 млрд. тонн торфа, которые не используются. Только эти два носителя и, если к ним добавить еще шахтный метан, могут полностью закрыть проблему с энергоносителями. Как только мы сможем применить новые технологии - а я утверждаю, что в Украине есть технологии, позволяющие заниматься газификацией из угля и торфа, - мы сможем отказаться от серьезной части потребления импортного газа. В энергетической стратегии Украины до 2030 года запланировано потребление газа до 40 млрд. куб. м в год из тех 76 млрд., которые есть сейчас. Уменьшение потребления газа практически на 80% при росте производства ВВП в 2,5 - это непростой вопрос. И я глубоко верю, что его можно решить только за счет внедрения альтернативных источников энергии.

– К вашей установке по производству синтетического газа уже проявили интерес Филиппины. Будет ли она работать в Украине и на каких условиях?

– Поскольку я уже дал согласие работать в правительственной команде, естественно, этот завод останется в Украине. На каких условиях? Есть конструкторское бюро, оно будет работать и выпускать эти установки. Запуск пилотного проекта будет в июне. Для этого будет создана серьезная комиссия, которая примет решение, нужно это в дальнейшем или нет. Если проект окажется удачным, будет рассматриваться вопрос промышленного производства.

– Вы достаточно позитивно оценивали заключенные газовые соглашения. Какие последствия этих договоров видите для Украины?

– Как специалист, который почти 30 лет проработал в этой отрасли, скажу, что все газовые соглашения, подписанные начиная с 1994 года и заканчивая последними, были оптимальными для Украины. Поэтому я утверждаю и готов это подтвердить, что лучшего варианта по подписанию договора на поставку природного газа на данный период Украина заключить не могла.

– Но согласно договору, тариф за транзит газа зафиксирован до 2030 года с правом повышения только дважды, и то после 2015 года. Украина имеет явно неравные условия с Россией.

– Не совсем. Действительно, транзит зафиксирован на уровне $1,6, но если его сравнить с предыдущей ценой $1,09 и повышением цены на газ до $95, то мы получили пропорциональное повышение тарифов. Это первое. Второе, что касается повышения транзитной ставки. В соглашении записано, что цена на газ будет пересматриваться только в том случае, если две стороны приходят к обоюдному мнению. Но повышаться она может только в одном случае – если будет повышена цена азиатского газа. Мы имели подписанные соглашения по туркменскому газу на определенные объемы, и цена этих поставок зависела от нас. Из заявлений Туркменбаши понятно, что на сегодня мы уже имеем цену уже не $50. То есть имеем повышение цены. Кроме того, пропускная возможность газопровода «Средняя Азия - Центр» ниже 42 млрд. куб. м газа. Россия подписала соглашение по выкупу мощностей по транспортировке с узбекской стороной. Таким образом, свободных мощностей нет. Если в прошлом году Россия закупила 6 млрд. куб. м газа, то уже с 2007 года потребление Россией туркменского газа вырастает до 15 млрд. куб. м, потом – до 25, 40 и даже доходит до 70 млрд. куб. м в 2010-м. Можно ли в трубе с проводимостью 42 млрд. куб. м поместить 35-40 млрд. куб. м газа, который хотели бы взять мы, и российский газ? Нет. Поэтому у нас был один выход – договариваться.

– Как вы прокомментируете мнение экспертов о том, что давление в трубе нельзя было долго держать ниже определенного уровня, и Россия так или иначе была бы вынуждена открыть вентиль?

– Я 30 лет проработал на газопроводе и знаю, что ни один эксперт такого не скажет. Через Украину идет целая сеть газопроводов. В том числе, чисто экспортный. В нем давление снизить нельзя, потому что по нему через Украину напрямую идет газ в Европу. Во второй трубе, от которой питается и Украина, можно понизить давление. Тогда какая-то часть газа не попадет в Европу. Что, собственно, и произошло.

– Вас привлекали в качестве эксперта на подписание этих договоров?

– Меня не привлекали. Есть одна тонкость, которую нужно понимать. Договор между хозяйствующими субъектами на самом деле не должен показываться никому. Это внутреннее дело этих субъектов. Правительство может снять Ивченко, может назначить кого-то другого, но тот, кто занимает эту должность, обязан соблюдать коммерческую тайну. Ведь называя цену, мы даем возможность тому же Туркменбаши повод для повышения цены со своей стороны.

– Но речь идет о стратегических интересах страны.

– Я считаю, что в эти договоренности должен быть посвящен узкий круг людей. Только те, кто отвечает за безопасность страны.

– Значит ли это, что Ехануров не контролировал переговоры и был поставлен уже перед фактом подписанных договоренностей?

– Нет, Ехануров как раз знал все тонкости переговоров. Вряд ли кто-то из хозяйствующих субъектов взял бы на себя ответственность по принятию такого решения.

– Как вы прокомментируете заявление Путина о том, что на участии «РосУкрЭнерго» настаивала украинская сторона?

– Считаю, это сугубо политическое заявление. Учитывая негативную информацию по РУЭ, от него все будут отмежевываться. Как украинская, так и российская сторона. На самом деле, это, конечно же, была прерогатива россиян. Они поставляют газ, поэтому вполне логично, что они предлагали посредника.

– Присутствовали ли интересы новой власти в РУЭ, как утверждают некоторые источники?

– Это мне неизвестно.

– Встречался ли с вами Ющенко и как формулировал задачи, стоящие перед Агентством?

– Пока нет. Сейчас мы формулируем все вопросы, и после этого обязательно будет встреча с президентом.

– В свое время вы были президентом «Итеры» и тесно сотрудничали с Тимошенко. Остались ли у вас контакты с ней?

– За последние пять лет встреча с Тимошенко у меня была только во время «оранжевой революции», когда я вместе со всеми поднимался на сцену на Майдане.

– Владеете ли вы информацией о том, были ли попытки со стороны Тимошенко по привлечению «Итеры» к поставкам туркменского газа?

– У меня такой информации просто нет.

– В свое время вас рассматривали как вероятного кандидата на пост министра ТЭК. Будете ли вы заинтересованы в том, чтобы занять это кресло в новом правительстве и будет ли вашу кандидатуру лоббировать Кинах?

– По своим потенциальным возможностям и знаниям я вполне могу потянуть эту работу. А решать, достоин ли я этого кресла, будут президент и парламент.

– Как произошло ваше разделение с бизнесом? Остались ли у вас какие-то бизнес-интересы?

– Я полностью вышел из бизнеса. Хотел бы уточнить, что «СКБ Сухина» – это единственная организация, в которой я участвовал и которая занималась интеллектуальным бизнесом.