В Европе мода на украинский интеллект

Романы 22-летнего львовянина Любко Дереша заинтересовали европейских читателей . Польское издательство Prоszynski i S-ka напечатало роман Дереша «Культ» еще весной, а осенью этот роман выпустило на немецком издательство Suhrkamp
Забезпечте стрімке зростання та масштабування компанії у 2024-му! Отримайте алгоритм дій на Business Wisdom Summit.
10 квітня управлінці Арсенал Страхування, Uklon, TERWIN, Епіцентр та інших великих компаній поділяться перевіреними бізнес-рішеннями, які сприяють розвитку бізнесу під час війни.
Забронировать участие

Любко Дереш пишет тексты, жанр которых определить сложно. Его дебютный роман «Культ», написанный в 17 лет и вызывающий у читателей «гомерический хохот», совсем не похож на “Поклонение ящерице» - своего рода «фантастическое произведение в стиле экшин». И уж тем более - на последний роман «Архе». Про такие романы, как «Архе», литературные критики говорят – «нелинейная композиция». Это когда автор нарушает классическое единство места, времени и действия. И создает причудливые сочетания реальных и ирреальных событий и обстоятельств в придуманном им самим пространстве под названием «Вапняк».

 Герои всех его романов - молодые люди. Взрослые присутствуют редко и схематично. Потому что, как сказал Любко Дереш в одном интервью: «Взрослые – те люди, которых я не хочу видеть в своих книжках. И я заранее освобождаю себе путь, позволяя им идти за мной. К старшему поколению отношусь более чем иронически. Как, в конечном итоге, и к своему... Потому что поколения как такого я не вижу - лишь себя, а над собой не смеяться я не могу...»

– Пан Любко, чем для тридцати-сорокалетних людей могут быть интересны ваши книги?

– Если они не любят читать - я бы не рекомендовал. Но если у них еще не умер интерес к тому, что делается в мире, если они имеют охоту к жизни – им есть для чего их читать. Хотя бы для того чтобы снова почувствовать себя молодыми.

– В чем, по-вашему, суть конфликта между поколениями?

– Традиционный спор “отцов и детей». Раньше были одни ценности наверху, другие внизу. Теперь молодежь хочет все сравнять с землей и начать все сначала.

– А в чем сила поколения 90-х?

– Я считаю, что с 2000 года у нас началось активное заявление молодежи о себе. Молодой бизнес-элиты. Молодой культурной элиты. Молодой информационной элиты - это молодые люди, которые занимают высокие должности в СМИ, они могут управлять информацией. А информация управляет завтрашним днем.

– Как вы думаете, почему в Польше и Германии напечатали ваши книги, а россияне не заинтересовались ими?

– Все дело в языке. Им трудно перевести адекватно. Они отказывались потому, что им сложно найти что-то соответствующее.

– Был период, когда за новинками гонялись, «Литертурная газета» печаталась стотысячными тиражами. Потом пришли времена, когда слово интеллектуал стало ругательным. Читать перестало быть привычкой. Книгу заменили компьютерные игры, голливудские блокбастеры, мексиканские сериалы? Что происходит сейчас?

– То, что происходит сейчас, можно наблюдать каждую осень на Книжном форуме во Львове. Приезжайте и вы увидете своими глазами: молодые люди снова открывают для себя книжку. Не текст в Интернете. А именно книжку, как материальный объект.

– То есть читать становится модным?

– Это мода на интеллектуальность. Пилевин очень точно описал в своих романах, что происходило с людьми в период первоначального накопления капиталла. Во время развала СССР. Определенный этап накопления дебилизма. Люди имели деньги, но были не “обкатаны”, малокультурны. Прошло 15 лет и люди снова возращаются к эстетическим ценностям. Старая тенденция возвращается. Мода перерастает в тенденцию.

– В ваших романах описание галюциногенных грибов, наркотических “трав” свидетельствует, что у вас немало знаний по этой теме. Откуда?

– Существуют молодежные субкультуры. И на определенном уровне “протряхивания” их “просеиваются” некоторые темы, и “стискивание” происходит на теме самоосознания. А от темы поисков себя до темы наркотиков – один шаг. Поиск новых состояний, их осознание дается через наркотики. Не являясь наркоманом, я просто принят в эту среду, поскольку владею “культурными кодами”. Я учился на химико-физическом курсе лицея. Из всей ботаники мне еще из десятого класса больше всего импонировал раздел о галюциногении: изучал формулы, рисовал схемы – сугубо познавательное любопытство.

– Чтобы прочитать ваши романы приходится прорываться через диалектизмы и галицизмы. Как вы можете определить язык, на котором говорят ваши герои?

– Для меня не существует языка письменного и устного. Так же, как нет для меня деления на галицкий диалект и большой украинский литературный язык. Мне нравится целостность. Я слышал большинство слов, которые есть в моих романах, и видел лица тех людей, которые их произносили. Я не выискиваю происхождения слов, не сепарирую их, но чувствую их органическую струю.

Сейчас идет становление сленга. Раньше был сленг советский и блатной бандитский. Как говорил Витгенштайн :“Границы моего языка определяют границы моего мира”. В романе “Архе”, зная схемы русского сленга, я попробовал смоделировать современный украинский вариант.

– Почему права на издание ваших книг у “Кальварии”?

– Во-первых, потому что условия, которые они мне предложили, на данный момент меня устраивают. Если кто-то предложит более интересные – посмотрим...

Во-вторых, они работают с оптимизмом. В их работе есть позитивный настрой на успех. Правильный настрой.

– Вы любите совершать “хулиганские” выходки, устраивать акции, о которых обязательно напишет пресса?

– Есть писатели, склонные к этому. У них это хорошо выходит. А есть - склонные к внутренней работе. Я не конструирую специально каких-то акций. Но когда Кальвария подключает - помогаю. Что могу, то делаю. А сам – нет. Нравится, как умно работает Гришовец.

– Кого считаете лучшими среди украинских писателей?

– Владимира Ешкилева, Юрия Винничука, Юрия Андруховича.