С мужчинами произошла мутация: с ними уже ничего не поднимешь

Она приучала к себе постепенно. Поначалу фильмами Киры Муратовой, для которых писала ни на что не похожие сценарии. Потом и ролями-загадками, которые ей давала в тех же фильмах та же Муратова. Когда же Рената посягнула на киноперепев советской киноклассики 60-70 годов «Еще раз про любовь», сделав «Небо. Самолет. Девушка» с собой любимой — продюсером и главной исполнительницей, о ней заговорили не только любители артхаузного кино. Настоящая слава пришла к Литвиновой, когда режиссер Александр Митта пригласил ее в свой нашумевший сериал «Граница. Таежный роман». Она влюбила в себя даже бабушек, а Митта сказал о ней: «У Ренаты есть шанс стать международной звездой».  Это предсказание вскоре сбылось. Культовый английский режиссер Питер Гринуэй выбрал ее из огромного мирового актерского кастинга на одну из главных ролей в свой международный мультимедийный проект «Чемоданы Ларса Тульсена». Но тут Рената снова всех удивила, выпустив кино «в кубе»: в «Богине: Как я полюбила» она уже не только сценаристка, актриса, но и режиссер. И, конечно же, продюсер. Не забывает она и о своей кинокрестной — Кире Муратовой, снявшись в ее лауреатском «На-стройщике», сейчас играет в совсем свежих «Еще две истории». 

Литвиновское «кривляние» провоцирует светских хроникеров: последняя сообщенная таблоидами история — роман с Земфирой.  От таких вопросов Рената уходит (встает и уходит — в прямом смысле слова), при этом не меняя своей лениво-манерной пластики.

Себе истерик не устроишь

–Рената, вы сценаристка, актриса, режиссер и продюсер. В каком амплуа чувствуете себя комфортней?

–Мне больше нравится быть режиссером, когда ты все соединяешь. Потому что получается более твое. Вот если бы я еще была оператором и композитором! Ну а почему нет? Ведь вы же, наверное, знаете, что со сценариями у нас сейчас самая большая проблема, да и настоящих режиссеров можно пересчитать по пальцам, и операторы все на учете.

–Кстати, вы в своих сценариях как будто играете со смыслами… 

–Я просто такой текст пишу. Меня знаете как ругали во ВГИКе! Говорили, что я пишу не по-русски. А режиссер я очень такой покладистый. Правда, на «Богине» сначала пришлось уволить несколько человек, и тогда у нас все стало счастливо. А вообще, я давно поняла, что работать лучше с друзьями, тогда ощущаешь только положительные эмоции. 

–Как одновременно вы справлялись с режиссурой и главной ролью?

–И я постоянно отвечала и отвечаю, что мне самой с собой было очень комфортно. Я всегда знала текст и всегда играла его проникновенно, так как совпадала со своей героиней. Да и не устраивала сама себе истерик, не опаздывала и интервью плохих против себя не давала. А потом я еще была и сопродюсером, так что на исполнительнице главной роли существенно сэкономила. Короче, с собой у меня проблем нет.

Муратова — круче всех

- Критики пишут, что в ваших режиссерских работах чувствуется сильное влияние Киры Муратовой…

А как можно не ощущать влияние Киры Георгиевны? Она круче всех молодых, и каждый ее фильм с такой энергией! Ее «Настройщик» — это настоящий шедевр. Думаю, и вот следующий ее фильм, где мы снимались со Ступкой — «Еще две истории», будет еще круче. 

–А Питер Гринуэй, у которого вам также посчастливилось сняться?

–Ну так, чтобы повлиял… Одно общение с ним уже чего-то стоит. А вообще, Гринуэй мне напомнил Рустама Хамдамова и Киру Муратову. Они все на очень скромные деньги делают свои потрясающие вещи.

–А как относитесь к аксиоме: режиссура —  это мужская работа? 

–Я ничего не делю на мужское и женское. Но у меня давно сложилась версия, что с мужчинами уже ничего не поднимешь. Да уж, теперь мир будут спасать женщины, которые сегодня намного интереснее и талантливее, чем мужчины. Но в нашей мужской стране им, конечно, тяжеловато. А с мужчинами произошла какая-то непонятная мутация, они сегодня явно не такие, какими были мужчины предыдущих поколений. Для меня они просто какие-то загадочные существа, своеобразный третий пол. У них все меньше ответственности и обязанностей.

–Как-то в одном интервью вы сказали, что «любовь не имеет пола»...

–Мне кажется, это личное дело каждого. Скажите, кто же без греха? И на самом деле, меня очень часто очаровывают абсолютно разные люди, и я бесконечно влюбляюсь в талантливых людей независимо от пола. А к «другой» любви, как мне кажется, человек приходит потому, что не находит свою половину…

–О вас как о публичном человеке говорят не меньше, чем об актрисе. Вам это важно?

–Мне — нет. Но вот постоянно не покидает мысль, что я жертвую людьми, которых я действительно люблю. А потом эти бесконечные выдумки обо мне… В общем, жутко.

–А как вы воспринимаете любовь в современных фильмах, которая часто связана с насилием?  

–Я все-таки за высокую любовь, хотя, конечно, сейчас вообще идет очень активное наступление зла. Но я не устаю говорить, что буду сражаться до конца.

–Сериал — это падение. Как вы относитесь к съемкам в сериалах?

–Я в сериалах сниматься не люблю и не хочу. Думаю, что «Граница. Таежный роман» исключение из общего правила. Хотя многие критики расценили этот опыт как мое падение. Но, как ни странно, именно здесь хороший режиссер Митта дал мне возможность произнести фразу: «Я тебя люблю». Он вначале как-то пытался меня режиссировать, а потом перестал. Я, к сожалению, не смогла сняться в какой-то его последней работе, потому что тогда только родила. А сейчас он все обещает мне снова сделать что-то совместное. Может быть. Но вот работу в «Границе» вспоминаю как один сумасшедший ритм. Дорога на съемки занимала у нас пять часов. А мне еще по ночам приходилось монтировать свой фильм «Нет смерти для меня». 

–Татьяна Окуневская, которую вы сняли в этом своем режиссерском дебюте «Нет смерти для меня», в «Границе» играла вашу бабушку. Не вы ли ее туда сосватали?

–Действительно, я очень просила Митту взять именно Татьяну Кирилловну, потому что он хотел снимать другую актрису. Она, кстати, была уверена, что будет играть маму, и от нее долго скрывали, что все-таки бабушку. И когда ей об этом сказали, ее настроение очень испортилось. Окуневская, между прочим, оказалась единственной из легендарных актрис, которых я снимала в «Нет смерти у меня», которой этот фильм не понравился. Она расстроилась, что ей в фильме досталось меньше времени, чем Мордюковой. Еще она посоветовала мне никогда не снимать и не сниматься. А Мордюкова сказала: «Никого не слушайте, это замечательный фильм». Вообще, Нонна Викторовна гениальная. Я ее хотела снимать в роли мамы в своей «Богине». Но не сложилось. Как жалко, что она сейчас очень тяжело болеет.

–Именно после этих фильмов журналисты стали говорить, что Литвинова и в жизни кривляется?

–Мне уже надоело говорить, что я действительно такая. И хотя многих раздражаю, переделываться в сторону нормальности не могу, потому что интонация — это вещь ни в коем случае не вторичная. Ее нельзя выработать. И если кто-то меня не воспринимает — ну, что ж я могу поделать? И оправдываться из-за этого — не буду. 

–Но в глаза вам, наверное, говорят много лести?

–Пока мне хватает ума это понимать, и я пытаюсь не воспринимать это, чтобы не впасть в гордыню.

–А роль Раневской в «Вишневом саде» во МХАТе — это еще одна попытка испытать себя?

–Если бы мне раньше кто-нибудь сказал, что я буду играть во МХАТе, я бы просто рассмеялась. Режиссер Адольф Шапиро увидел меня по телевизору и сделал такой красиво-безумный жест, пригласив на эту роль… А потом меня заворожила эта старая пыльная сцена. Хотя, на самом деле, не понимаю, что я там делаю. Максим Суханов, сам играющий в театре, как-то мне признался: «От этого получаешь удовольствие». Я удивилась: «Где же это удовольствие?» У меня все так кроваво. Даже когда меня гримируют, я кричу. Перед спектаклем меня каждый раз просто ужас охватывает.

–А вам нравится сегодняшнее время? Иногда кажется, что вы из другой эпохи.

–Мне вполне комфортно и сейчас. Но хотелось бы работать в то время, когда в Голливуде снимали эти чудные черно-белые фильмы. А голливудский стиль 50-х считаю настоящей вершиной для кино. Сейчас так скрупулезно и изысканно уже не работают. Сегодня в кино все безумно дорого и за всех работает компьютер, поэтому и нет этой натуральной прелести.