Глава правления ОАО "Государственный ощадный банк Украины" Александр Морозов: Проблема государственных банков — в отсутствии национальной политики по отношению к ним"

Изменения в исполнительной власти привели к очередному всплеску дискуссий о дальнейшей судьбе двух государственных банков — Укрэксимбанка и Ощадбанка. Если ранее в подобных рассуждениях доминировала тема преодоления кризисных явлений, то сейчас — развития банков, главный вопрос для которых — капитализация. При этом эксперты и финансисты называют три возможных варианта развития событий: приватизация, сохранение в собственности государства и частичное разгосударствление. Впрочем, во главу угла ставится не выбор того или иного движения, а возможность принятия стратегического решения о его начале

— Александр Валерьевич, каковы планы правительства относительно Ощадбанка? Продавать? Укрупнять? На встречах с иностранными инвесторами украинские чиновники разных рангов все чаще заявляют, что новые частные акционеры в госбанках могут появиться уже в следующем году. Очевидно, что приватизация государственных банков — вещь очень интересная. По вашему мнению, стоит ли государству избавляться от госбанков?

— Мы ждали позитивных сигналов от правительства. Идея реформирования государственных банков — это как лампочка, вкрученная в систему. Пока не предъявлена стратегия государства относительно этих банков, очень сложно описать ее — какой она должна быть. Как она должна светить. С какой частотой. С какой мощностью. Поэтому мы можем только предлагать определенное свое видение, которое может подойти, а может и не подойти правительству. Например, сейчас я пытаюсь развить мысль, кстати говоря, президента, которую он высказывал в бюджетной резолюции. Он говорил, что нужно максимально убирать из бюджета статьи капитальных вложений. Что нужно максимально нагрузить банки, и, в первую очередь, государственные банки, для которых правительством могут быть определены точки роста, и таким образом бюджет перекладывает нагрузку по финансированию капитальных вложений на банки. И если в госбанки, коими являются Ощадбанк и Укрэксимбанк, вложить 1 млрд. грн. в уставный капитал, мы сможем получить эффект в 10 млрд., которые мы можем привлечь и инвестировать в те самые точки роста.

— Правительство заложило в государственный бюджет на 2006 год 200 млн. грн. на пополнение капитала Ощадбанка. Насколько нужно пополнить капитал банка и как вы видите этот процесс?

— Действительно, сейчас заложена цифра в 200 млн. грн. Но нужен 1 млрд. грн. Цифра основывается на том, что наши основные конкуренты имеют уставные фонды в несколько раз выше. А чтобы конкурировать на соизмеримых условиях, уставный капитал должен быть порядка 1 млрд. грн. Для примера: уставный капитал ПриватБанка — 1,3 млрд. грн., у нас — 300 млн. грн. О каких конкурентных преимуществах может идти речь? Поэтому мы предлагали правительству довести уровень уставного капитала банка до того уровня, который был в "Авале" — 1 млрд. грн. Чтобы мы как государственный банк имели возможность равной конкуренции с ними. Нам эти средства не нужны как инвестиционный ресурс. У нас есть свободные денежные средства. Но распорядиться этими средствами посредством выдачи кредитов или приобретения ценных бумаг мы не можем, так как автоматически не попадаем в нормативы ликвидности. Поэтому повторюсь: нас интересует увеличение капитала прежде всего для увеличения наших операционных возможностей, а не как средств, необходимых для инвестирования.

— Если же в ходе бюджетного процесса средства, предусмотренные на докапитализацию Ощадбанка, будут сняты, за счет чего банк сможет решить проблему капитализации? Будет ли банк привлекать ресурсы из внешних источников, например, через синдицированные кредиты или еврооблигации?

— Для нас это было бы очень печальной новостью, но не роковой. Проблема в том, что нам необходимо выйти на нормальный уровень уставного капитала. Нам необходимы вливания, а развиваться можно и за счет привлеченных средств на рынке внешних заимствований. Мы прорабатываем возможность привлечения долгосрочного дешевого ресурса через субординированный долг или синдицированный займ. Пока мы рассматриваем возможность привлечения ссуды в размере 50 млн. евро.

— Каким вы видите сотрудничество с Укрэксимбанком? Достигнуты ли какие-то практические договоренности с Укрэксимбанком?

— Главная задача — это синергия государственных банков. Двум банкам, принадлежащим одному собственнику, незачем конкурировать, когда можно взаимодополнять друг друга. К тому же после создания консорциума, о котором мы объявим уже в ближайшее время, следующим шагом станет внедрение информационных технологий. Также значительный потенциал мы видим в переходе государственных учреждений и предприятий на обслуживание в госбанки. По крайней мере, неправильно, когда зарплаты бюджетников перераспределяются через коммерческие банки.

— Насколько я понимаю, Меморандум с "Укрэксимом" даст возможность обойти нынешние ограничения Всемирного банка. Кстати, что будет происходить с нынешними ограничениями на деятельность Ощадбанка? Известно, что вы встречались с представителями Всемирного банка, какова их реакция на предложения об отмене ограничений?

— Пока у нас не сняты эти ограничения. Я надеюсь, что осталось максимум 10 дней. Мы с августа слушаем — через две недели. Снятие этих ограничений — для нас выход. При тех ограничениях, которые сейчас существуют, Ощадбанк попросту не может не то что развиваться, но даже называться полноценным банком…

— Александр Валерьевич, Ощадбанк часто обвиняют в том, что, учитывая его возможности, он мог бы гораздо активнее действовать в сфере кредитования, прежде всего ипотечного, и в привлечении вкладов. Принимаете эти упреки? Какие новые банковские продукты готов предложить Ощадбанк своим клиентам в ближайшее время?

— Согласен. Но ранее у меня не было возможности вплотную заняться розничными продуктами. Безусловно, мы будем это делать. Конечно, вернуть долю рынка, как это было в 90-х, вряд ли удастся — слишком серьезные конкуренты. Но мне кажется, что удерживать как минимум 10% рынка для Ощадбанка вполне по силам. К тому же мы пока недостаточно используем одно из главных своих преимуществ — гарантию государства по вкладам. Уровень доверия населения к финансовым учреждениям все еще низок. И не ограниченная суммой ответственность государства перед вкладчиками Ощадбанка могла бы стать для многих из них очень серьезным аргументом. Сейчас мы разработали новую продуктовую линейку, которую и планируем представить в ближайшее время. Впрочем, пока нам приходится концентрироваться на работе по взаимозачету долгов Сбербанка СССР и задолженности вкладчиков по коммунальным услугам. Ничем другим мы просто не можем заниматься из-за огромного количества людей.

— Но ведь вы неоднократно заявляли о том, что банк фактически не зарабатывает на этих операциях?

— Это правда, у нас по-прежнему не согласован тариф с правительством. Хотя мы и направили туда свои предложения. Впрочем, еще ни копейки не получили. Даже в качестве компенсации наших затрат.

— Ощадбанк владеет ценными бумагами на 1,8 млрд. грн., или около 1/4 всех вложений банков-членов АУБ в ЦБ, т.е. по сравнению с другими банками доля ценных бумаг в активах слишком раздута. Планирует ли банк оптимизировать структуру активов путем продажи части ценных бумаг?

— Вся стратегия банка будет зависеть от того, будет ли принята статья в бюджете на 2006 год об 200-миллионном увеличении уставного капитала или не будет. Но мы уже разработали две стратегии — пессимистическую и оптимистическую.

— Не так давно народный депутат Сергей Кироянц подверг критике практику размещения Ощадбанком свободных гривневых средств на межбанковском рынке по цене в 3-4 раза дешевле других банков...

— Для меня это было, по крайней мере, неожиданно. Мы говорили с Сергеем о недостаточной эффективности в работе Казначейства. Но тогда же я по-дружески начал рассказывать, что занимаюсь преимущественно теми участками, которые являются убыточными, которые могут генерировать убытки в последующем. Для меня это приоритетные задачи. До подразделений, которые работают хоть с какими-то плюсами, я еще просто не дошел. Я открыто предложил связаться со своим советником и составить замечания и рекомендации — как можно эффективнее распорядиться средствами. И вдруг появляется волна обвинений на эту тему. При этом явно преувеличенного характера.

Я допускаю факт малой эффективности. Я действительно разбирался в этом, и мы провели некоторые кадровые изменения. Но нужно понимать и то, что банк действует в рамках ограничений, и мы не столь свободны в отличие от других банковских учреждений при выходе на межбанковский рынок. Поэтому обвинения в том, что мы работаем не с полной эффективностью, могут иметь и объективные причины. Представьте себе продавца, торгующего мясом. Из 300 человек, которые к нему могут подойти, он имеет право продать его только десяти. Может ли он продать его с такой же эффективностью, как его сосед, который не подвержен ограничениям? Поэтому вопрос сложный, и такие обвинения в отношении Ощадбанка просто некорректны.

— Известно, что уже несколько лет аудит банка проводит компания KPMG. Каковы ее выводы относительно деятельности банка и проводимых им операций сейчас? Как обстоят дела с сомнительными кредитами? Довольны ли вы нынешним финансовым положением банка?

— Прежде всего хочу сказать, что мы в ближайшее время намерены объявить конкурс на определение компании по проведению аудита. Не исключено, что аудитом снова займется компания KPMG. В данном случае превалировать будет ценовой фактор предоставления услуг. Конечно, я не могу быть полностью довольным нынешними показателями. Впрочем, и претензий к руководству банка пока быть не может, поскольку, повторюсь, оно работало в рамках известных ограничений. С другой стороны, пока остается достаточно большой процент сомнительных кредитов. Но и здесь мы сделали существенные шаги. Поскольку банк государственный, невозвращение выданных им кредитов является, по сути, хищением государственных средств. И сейчас работники нашего департамента, занимающиеся возвратом задолженностей, активно сотрудничают с работниками прокуратуры, МВД и СБУ.

— Александр Валерьевич, на прошлой неделе ваш коллега из Укрэксимбанка Виктор Капустин заявил нашему изданию о законопроекте, предусматривающем оставить в госсобственности 75% + 1 акция банка. Рассматриваете ли вы такую возможность относительно Ощадбанка?

— Мы пока не ставим вопрос о продаже акций банка. Сегодня нами разработана 1,5-годовая программа развития финансового института, по завершению которой можно будет рассматривать варианты. Поэтому приватизация Ощадбанка — не дело ближайшей перспективы. В принципе, об этом говорить можно. Но для начала необходимо решить целый ряд вопросов по оптимизации не только самого банка. К примеру, у нас далеко не прозрачная система владения коммерческими банками. В отличие от цивилизованных государств, где регулятор имеет четкое представление о собственниках банков.

— Если же правительство все же пожелает продать банк?

— При таком контакте банка с населением, в том числе и по обязательствам Сбербанка СССР, никто, кроме нас, не сможет выполнить эти обязательства. Инвестор, будь то иностранный или отечественный, будет вправе отказаться от выполнения такой функции. К тому же если выбирать между приватизацией Ощадбанка и его не приватизацией, нужно учитывать прежде всего то, что новому собственнику придется избавиться и от убыточной его части. А значит, сократить как минимум вдвое количество существующих отделений. Поэтому важно знать, какую цель преследует государство, говоря о приватизации. Если заработать на его продаже, то сегодня, по оценкам того же Всемирного банка, получить более 1 млрд. грн. не представляется возможным. Но при инвестициях со стороны государства и приведении уставного капитала до одного миллиарда гривен стоимость банка сможет достичь миллиарда долларов.