Голыми руками шахтеров не возьмешь

Страусиная политика государства в отношении угольной промышленности далее недопустима. Угольная отрасль в Украине является наименее реформированной среди всех прочих. Этот факт уже признан на самом высоком уровне. За десять лет реформ, сменяющие друг друга правительства делали только слабые попытки подойти к тому, чтобы изменить что-то в отношениях — государство — шахтеры. Во времена премьерства Валерия Пустовоитенко провести реформы в отрасли согласился помочь Мировой банк, для чего была подготовлена программа и выделены деньги. Все шахты поделили на четыре категории, в зависимости от рентабельности. И господдержка выделялась по категорийности. Шахты четвертой категории подлежали закрытию, однако до конца даже этот этап реформирования пройти не удалось. Нынешнее правительство по инициативе тогдашнего вице-премьера Юлии Тимошенко пыталось в прошлом году реформировать угольную отрасль с "кавалерийского наскока", путем внедрения угольных аукционов и декларирования массовой приватизации шахт. Однако, сопротивление отрасли реформам не было преодолено. До сих пор угольщики являются терра инкогнито для правительства, единственной отраслью промышленности, которая получает существенное бюджетное финансирование. Сейчас Кабмин по инициативе нового вице-премьера Олега Дубины трудится над новой программой реформирования — будет ли эта инициатива иметь успех, неизвестно. Известно лишь, что так дальше жить нельзя

УГОЛЬНУЮ шахту отличает от любого другого промышленного объек­та один принципиальный момент — завод или фабрика, или электро­станция может быть построена, выведена на определенный уровень мощности, после чего долгое время объект не требует особых капитальных вложений. Тогда как шахта для поддержания приемлемого уровня добычи угля и его себестоимости постоянно требует огромных финансовых вложе­ний. За последние десять лет украинских реформ ни правительству, ни ко­му-либо другому не было дела до развития промышленности. Те капиталь­ные вложения, которые осуществлялись, нельзя назвать ни эффективны­ми, ни достаточными. В результате, пострадали многие отрасли экономики — металлургия, химическая и нефтегазовая, энергетическая. Но наиболее разительно ударило отсутствие инвестиционных ресурсов по угольной от­расли именно в силу ее отличия, о котором упоминалось выше.

Действительно, за десятилетие выведены из эксплуатации энергети­ческие мощности по добыче 93 млн. тонн угля, при этом были введены но­вые мощности в объеме всего 8,6 млн. тонн угля ежегодно. В результате, с 164,8 млн. тонн угля, полученных украинскими шахтерами в 1990 году, мы скатились к 80 млн. тонн угля, добытых в прошлом году. Конечно, недоста­ющий уголь можно частично заменить другим энергетическим ресурсом, но негативный эффект заключается в том, что вместе с падением объемов добычи, растет себестоимость угля.

ВЕДЬ В ЕГО цене львиную долю составляют энергозатраты и заработная плата. Его стои­мость прямо зависит от производи­тельности шахтеров. А она не может быть высокой на большинстве укра­инских шахт все по тем же причинам — отсутствия в достаточных объемах проходческих работ и неподготов­ленности шахтных пластов, а также из-за их плохих характеристик — в первую очередь по толщине плас­тов и условиям залегания. К слову сказать, над добычей 1 млн. тонн уг­ля трудятся целый год 6000 украин­ских шахтеров. Тогда как в США столько же угля за год добывают 300 шахтеров, в Западной Европе — 1200 шахтеров, в Польше — 3000.

Сейчас, по оценкам экспертов украинский уголь намного дороже по себестоимости, нежели российский или польский — его цена колеблется в пределах $55/тонна. Даже уголь, добытый в Южной Африке на 20% дешевле с учетом транспортировки его в нашу страну. Декларируемая государством стоимость угля для потребителей составляет около $20/тонна. Разница в цене ложится на госбюджет в виде дотаций, на не­платежи, вылившиеся в 11 млрд. грн. кредиторской задолженности по от­расли и задолженности по зарпла­там, составляющей 500 млн. грн. и другим социальным выплатам. По­этому, чем меньше денег государст­во вкладывает в развитие угольной отрасли, тем больше денег оно тра­тит на покрытие убытков от ее дея­тельности.

Ежегодно из госбюджета на под­держку отрасли выделяется не ме­нее 1 млрд. грн. На этот год сумма господдержки составляет 1,8 млрд. грн. шахтеры постоянно требуют увеличения бюджетного финанси­рования, так, в этом году они пред­лагали, по крайней мере, удвоить эту цифру. Такая тенденция спрово­цирована несколькими причинами. Во-первых, неплатежи в отрасли стали настолько привычным явлени­ем, что государственные финансы зачастую являются единственными денежными средствами, попадаю­щими к шахтам. Естественно, уголь­щики страхуют себя от неплатежей за счет госбюджета. Во-вторых, раз­витие угольных шахт, которое про­исходит в основном за счет бартер­ных поставок оборудования, созда­ет предпосылки к субъективному росту себестоимости угля. И по­следняя причина — поскольку пра­вительство не имеет представления о том, сколько на самом деле стоит украинский уголь, то почему бы не заработать на этом невежестве.

Если государство хочет заме­нить уголь любым другим сырьем, оно должно знать, сколько и какого ресурса необходимо стране. И учи­тывать, что недра Украины в доста­точном объеме содержат только уголь. По оценкам ученых, разведан­ных запасов его хватит еще на 350-400 лет. Поэтому Украина может рас­сматривать возможности снижения зависимости от российских энерго­носителей только за счет увеличения объемов потребления угля — а это уже вопросы энергетической безо­пасности государства. Во всяком случае, для того, чтобы принимать какие-либо решения — то ли по за­крытию шахт, то ли по развитию, ну­жен точный и всеобъемлющий энер­гетический баланс. Тогда, как до сих пор, по признанию вице-премьера Олега Дубины, в стране никто никог­да не считал — сколько и какого ре­сурса нам нужно. Не говоря уже о долгосрочной перспективе.

Переориентация топливного комплекса на другие ресурсы или на импортный, более дешевый уголь, будет иметь еще одно негативное последствие — социальную напря­женность. Известно, что из 190 ра­ботающих шахт, рентабельными в разные годы являются не больше 10%. При этом треть шахт произво­дит 3-4% украинского угля. Закрыть их — означает лишить работы 300 тыс. человек, из которых более 100 тыс. собственно шахтеров. В лю­бом случае, даже если у правитель­ства хватит мужества и найдутся фи­нансовые ресурсы для развития оте­чественной угледобычи, оно должно учитывать, что закрывать шахты все равно придется и массовые увольне­ния неизбежны. Решать будущую судьбу уволенных людей — тоже за­дача государства.

Вопросы, на которые никто не знает ответов

Начиная реформы в угольной отрасли, правительству придется решать комплексную проблему, можно даже сказать — задачку со многими неизвестными.

Для начала необходимо разра­ботать честный топливный баланс страны, реально выполнимый, а не существующий только лишь в вооб­ражении чиновников. Он должен учитывать такие сложные проблемы, как энергетическая безопасность страны и финансовые возможности государства по развитию и поддерж­ке угольной отрасли. Кроме того, должен учитываться такой немало­важный факт, как проходящая в эле­ктроэнергетической отрасли прива­тизация. Сейчас идет продажа обла­стных распределительных компа­ний, на следующий год правительст­во запланировало продажу генери­рующих компаний. Нужно понимать, что будущие частные собственники вряд ли захотят поддерживать уголь­ную отрасль, покупая дорогой и не­качественный отечественный уголь себе в убыток. Даже если это про­изойдет — то компенсировать такое решение они будут за счет тарифов на электроэнергию. И этот вариант тоже можно просчитывать. Состав­ление всеобъемлющего и, как любит говорить премьер-министр, честно­го энергобаланса даст возможность продвигаться в реформах не от того, что есть, а от того — что нужно. В противном случае никакие цели реформирования достигнуты быть не могут ни в долгосрочной, ни в краткосрочной перспективе.

Имея баланс и определившись, сколько украинского угля должна по­лучать ежегодно экономика — мож­но перейти к вопросам финансиро­вания отрасли. И параллельно — к процессу консервирования лишних или априори нерентабельных мощ­ностей. Этот этап включает в себя решение таких сложных проблем, как погашение или реструктуриза­ция долгов предыдущих лет. Мини­мум, что должно обеспечить прави­тельство для успешного выполнения этого шага — аккуратное поступле­ние текущих платежей за отгружен­ный уголь. Что само по себе являет­ся делом нелегким.

Немаловажным фактором, спо­собствующим успеху на втором эта­пе реформы, будет создание про­зрачного рынка угля, то есть избав­ление отрасли от сплошного барте­ра. Выработка новой системы цено­образования и госдотаций.

Безусловно, государство в во­просах финансирования и развития должно стремиться минимизировать бюджетные расходы. Чему может способствовать изменение форм собственности на некоторых из шахт. Успешная работа таких шахт, как им. Засядько, "Красноармей­ская-Западная №1" и "Комсомолец Донбасса", которые де-факто, а по­следняя и де-юре, не являются госу­дарственными и не требуют влива­ния государственных средств — то­му подтверждение. Конечно, по сво­им объективным характеристикам реально частный капитал может быть заинтересован в нескольких десятках шахт. С другой стороны, они в своей сумме дадут не меньше половины угля, заложенного в ба­лансе.

Отсюда плавно вытекает следу­ющая, самая важная и самая тяже­лая стадия реформы — закрытие бесперспективных шахт и решение социальных вопросов. На ее осуществление, денег, пожалуй, понадо­бится намного больше, нежели на две предыдущие. Причем, опыт так называемой реструктуризации шахт предыдущих лет — когда процесс за­крытия протекал вяло и непоследо­вательно, говорит о том, что закры­вать необходимо быстро и массово. Что даст возможность избежать лишних бюджетных трат и не сдела­ет процесс неуправляемым. Кроме того, такие финансовые организа­ции, как Мировой Банк уже сотруд­ничали с Украиной по проекту реструктуризации угольной промышлен­ности и показали свою заинтересо­ванность в этом процессе. Хотя нельзя сказать, что проект удался. По некоторым данным, МБ готов вы­делить нам около $1 млрд. на новую программу, если будет уверен в ее эффективности. А она — эффектив­ность, заключается в первую оче­редь в решении социальных про­блем, связанных с увольнением шахтеров. Это не только одномоментное погашение долгов по зарплатам и регрессам, которые в общей сум­ме составляют 1,9 млрд. грн., это и лишение сотен тысяч людей, а за­частую и их семей, средств к суще­ствованию, закрытие шахтерских го­родов и др.

Фактически, у правительства есть четыре выбора в отношении увольняемых шахтеров:

- массовая безработица и связанная с ней социальная напря­женность,

- предоставление уволенным шахтерам доступа к дешевым кре­дитам и грантам. Предыдущий опыт использования выделяемых средств под создание новых рабочих мест для уволенных шахтеров нельзя счи­тать позитивным,

- трудоустройство работников с закрытых шахт на действующие,

- перераспределение трудовых ресурсов.

Безусловно, часть уволенных людей действительно предпочтет быть официально безработными. Возможно, некоторые смогут выгод­но вложить те деньги, которые будут выделяться в качестве кредитов и грантов. Трудоустроиться на дей­ствующие шахты с закрытых при массовых и быстрых процессах смо­гут далеко не все. Последний путь — перераспределение трудовых ре­сурсов — видится наиболее реалис­тичным. Но и наиболее дорогим и сложным. Для его реализации пра­вительство должно иметь четкую программу перераспределения тру­довых ресурсов. Необходимо честно сказать шахтерам, что не все они по­лучат работу там, где они живут. Многим шахтерским семьям придет­ся переехать. Сегодняшний рынок труда вряд ли востребует уволенных шахтеров, а значит государству нуж­но создавать искусственные рабо­чие места.