Судебный быт

По заданию редакции я инспектировала киевские суды. Места, где вершится правосудие, меня тронули

Голосеевский районный суд столицы я нашла на опушке леса — три серых неприглядных этажа. Двое скучающих охранников даже ничего не спросили. Я прямиком отправилась на второй этаж. Лестница уперлась в дерматиновую дверь приемной председателя суда. Однако со встречей я решила повременить и для начала внимательно осмотреть местные интерьеры.

По обеим сторонам узкого темного коридора — кабинеты судей. Заглядываю в первый попавшийся и удивляюсь: ремонт не делался лет двадцать, а деэспешная мебель уже давно просится в утиль. Три стола с двумя компьютерами: судья, помощник и секретарь на одном пространстве.

Судья Несветова — строгая женщина с пышной прической, — узнав, что я — журналист, общается охотно. "В ужасных условиях мы работаем! — говорит она. — Каждому судье нужен отдельный кабинет для соблюдения тайны совещательной комнаты. А сейчас, чтобы посовещаться перед вынесением приговора, я должна выгнать секретаря и помощника из нашего общего кабинета. Я сижу здесь полдня, а они ходят по суду". Судебная администрация на все жалобы председателя, по ее словам, не реагирует.

Зал судебных заседаний меня потряс. На пороге в нос ударил запах пыли и пота. Я увидела в тесной комнатке наваленные друг на друга потрескавшиеся от старости деэспешные парты. Вид трех судейских дерматиновых кресел вызвал приступ жалости к окружающей действительности. На среднем был оторван левый подлокотник. Выйдя из зала, за колонной я, наконец, увидела единственную в суде добротную дверь. На фоне всей судебной ветхости она выглядела вызывающе. Даже табличка была эксклюзивной. "Судья Шевченко", — прочитала я и подумала: "Нужно узнать, кто эта судья Шевченко и почему у нее дверь солиднее, чем у председателя".

Председатель суда Василий Луценко отвечал на мои вопросы. Он рассказал, что дела, вопреки всем процессуальным нормам, продолжают слушаться в кабинетах судей. Что дела зачастую откладываются, и людям иногда даже приходится отказывать в фиксировании процесса. И все — из-за нехватки залов для судебных заседаний.

"Судей — пятнадцать, залов — пять. Чтобы спокойно работать, на каждого судью нужно по залу! Люди кричат, нервничают из-за этого, но никому мы не нужны", — возмущался Луценко.

Я все-таки не удержалась и спросила:

— Почему у судьи Шевченко дверь самая солидная?

— Так это не ее. Судью, который там раньше сидел, выгнали с работы. За аморальное поведение. Он еще четыре года назад поставил себе эту дверь. А она просто заняла его кабинет, — раскрыл мне секрет председатель.

Когда я вышла от Луценко, один из судей мне объяснил, что не всем творцам правосудия в Киеве так сильно не повезло. Он посоветовал посмотреть районный суд на Оболони. И я отправилась туда.

Справедливость с евроремонтом

Оболонским судьям действительно повезло. В феврале прошлого года они получили в свое распоряжение отремонтированную по последнему слову пятиэтажку возле завода "Оболонь". Оболонский районный суд встретил меня коваными воротами с инкрустацией, клумбой из тюльпанов и сплошными рядами пластиковых окон.

Мне здесь нравится: чисто и светло, хотя потолки низкие, а коридоры узкие. На каждом этаже — залы для судебных заседаний: пятнадцать кабинетов с современной офисной мебелью. У судьи — солидное кожаное кресло. А в канцеляриях даже стоят копировальные аппараты.

"Сделано как для людей", — думаю я.

Правда, судьи в Оболонском районе оказались не такими приветливыми, как на более демократичной Голосеевке. Это я поняла еще по телефону, когда до прихода сюда звонила в приемную председателя и отдел кадров. Одного из них мне все-таки удалось разговорить. На вопрос, устраивает ли его зарплата, судья скептически ухмыльнулся: "Да почти как сыр в масле".

С помещением судьям с Оболони повезло, но оплатой своего труда они, как и голосеевские, недовольны. Огорчает их и обеспечение процесса. "Бывает, что телеграммы я отправляю за свои деньги", — твердит мне судья.

А я вспоминаю, что на двери его кабинета висит объявление с требованием при подаче искового заявления приносить с собой четыре вида марок по 10 шт. и две ручки. "Неужели государство не может обеспечить такую малость?" — удивляюсь я.