Историческая правда состоит из молчания мертвых — о фильме "Моя бабушка Фани Каплан"

Картина повествует о жизни Фани Каплан, революционерки, которая — исключительно по официальной версии, подчеркивают авторы фильма, — участвовала в покушении на Ленина. Алена Демьяненко, режиссер и соавтор (совместно Дмитрием Томашпольським) сценария, отступает от штампов советской мифологии, чтобы вскрыть неизвестные доселе пласты судьбы героини. И рассказывает именно о Фани Каплан — от первых шагов совсем юной девушки, стихийно и по большой любви бросившейся в омут революционно-террористической борьбы, и до ее трагического, все с той же революцией и любовью связанного, финала.

Финала, впрочем, многим зрителям отечественного кинематографа (а основу его аудитории составляет рожденная уже в независимой Украине молодежь) малоизвестного: все же за последние четверть века советская мифология столь активно и открыто не воспроизводила себя. И уже то, что сама по себе постановка вопроса "Кто такая Фани Каплан?" выглядит неочевидно, свидетельствует о тех трансформациях, которые проходит украинское общество. Впрочем, лента от этого не теряет актуальности, демонстрируя механику грубой и циничной революционно-политической машины, перемалывающей героиню.

Художественная версия декоммунизации

Авторы ленты говорят о том, что "Моя бабушка Фани Каплан" являет собой своеобразную художественную версию процесса декоммунизации. И в том, что борьба с советско-революционной мифологией должна вестись именно средствами кинематографа (причем не на основе запретительно-заградительных мер ограничения российских кинолент, но благодаря созданию своих фильмов), безусловно, есть рациональное зерно. Потому что мифология советского времени — во многом именно результат действия кинематографических страстей.

К примеру, покушение Фани Каплан на Ленина было эмоционально убедительно представлено в фильме Михаила Ромма "Ленин в 1918 году", показавшего сознательно упрощенную, примитивную, но идеологически верную схему заговора. Сам этот фильм, ставший одним из краеугольных камней сталинской массово-культурной пропаганды, в дальнейшем — в угоду политической ситуации — был перемонтирован и изменен, чтобы отвечать веяниям нового времени, боровшегося с "культом личности". Тем самым он дважды проиллюстрировал одну из главных идей, на которых построен и фильм "Моя бабушка Фани Каплан" — о том, что историческая правда состоит из молчания мертвых.

Монтажные трансформации

К слову, монтажные трансформации не минули и фильм Алены Демьяненко. Для кинопроката режиссер подготовила компактную полуторачасовую версию, в которой все внимание сконцентрировано на судьбе главной героини. На 7-м Одесском кинофестивале, в Национальном конкурсе которого состоялась украинская премьера фильма, и на специальных показах демонстрируют иной вариант картины. В нем больше внимания уделено именно расшатыванию зрительского восприятия исторических событий, как некоего монолита, непогрешимого целого. В том числе, присутствует и критика эпизодов "Ленина в 1918 году", с которыми диссонирует эмоциональный ход экранной истории "украинской" Фани Каплан.

Впрочем, подобную "расшатанность" восприятия дает и лишенный дополнительного комментария просмотр ленты: героиня, которая проживает историю любви, поглотившую ее целиком, и сама склонна к фантазиям, искривлению реальности, превращению ее в сказку; к тому же — пропускает свою жизнь сквозь фильтр воспоминаний. Алена Демьяненко использует иную манеру съемки и музыкального оформления сцен, чтобы показать эти переходы от достаточно холодной и достаточно условной (потому что реконструированной) объективной реальности к субъективному, охваченному теплотой чувства экранному взгляду.

Две любви

Собственно, в фильме показаны две любви. "Магистральная" любовь Фани Каплан к бандиту-революционеру (Иван Бровин), с которым она, совсем юная девушка, бежит из дома, за которого идет на каторгу и невозможность быть с которым переживает как трагедию. Это любовь, лишающая разума, которая ослепляет. И авторы фильма воспринимают метафору буквально — Фани Каплан, погруженная в бегущие реальности фантазии и воспоминания (в частности, жизнь на каторге показана как своеобразный курорт), действительно теряет зрение.

Актриса Катерина Молчанова, для которой роль в фильме — пока что самый большой актерский вызов (ее дебютная работа у Наны Джорджадзе в фильме "Моя русалка, моя Лореляй" была менее выматывающей), своей игрой оправдывает это решение. Она создает образ Фани Каплан надрывно чувственно и даже временами истерично, бравируя обнаженными — до некомфортной зрительской неловкости — эмоциями, чтобы потом обрушиться в бездну отрешенной онемелой — и ослепшей — скорби.

Вторая любовь, представленная в фильме, — любовь к Фани Каплан врача Дмитрия Ульянова, брата Ленина, который в Крыму после каторги лечит ее, восстанавливая здоровье и, во многом, возвращая к жизни. Роль эмоционально, убедительно, раскованно и одновременно деликатно сыграл режиссер Мирослав Слабошпицкий, за что получил на Одесском кинофестивале приз лучшему актеру Национального конкурса. Заслуженно, пусть и неожиданно, потому как на экране в "Моей бабушке Фани Каплан" его персонаж появлялся не так уж и часто, пусть и в важных эпизодах. (В определенной, весьма и весьма отдаленной степени конечно, коллизию с наградой Мирославу Слабошпицкому можно сравнить с "Оскаром" Энтони Хопкинсу за лучшую мужскую роль в фильме "Молчание ягнят", где великий актер тоже появлялся на экране считанные минуты).

К слову, кроме режиссера Мирослава Слабошпицкого, которого украинские зрители, пожалуй, смогут идентифицировать — все же успех его многажды награжденного "Племени" получил должное освещение в СМИ, — в эпизодах "Моей бабушки Фани Каплан" появляется россыпь действующих украинских кинематографистов — таково было решение авторов фильма, которые предпочли работу с коллегами. Это Виктория Трофименко, Роман Ширман, Геннадий Кофман, Марина и Оксана Артеменко, Ирина Цилык, Иван Войтюк, Александр Денисенко. Стоит отметить, что их экранная "неопознанность" для большинства "непрофессиональных" зрителей — следствие замкнувшегося в себе существования украинской кинематографии — играет на руку фильму, не давая ему превратиться в капустник для "своих".

Собственно, Алена Демьяненко пытается создать фильм для максимально широкой аудитории. "Моя бабушка Фани Каплан" уверенно раскрывает себя мелодраматической, эмоционально выверенной, выматывающей историей любви, в которой каждый зритель сможет найти что-то свое, близкое, которая не оставит равнодушным. При этом камерная лента, исполненная субъективности героини и "выхватывающая" из больших революционных событий максимально крупные детали, все же передает дыхание того времени — исторической эпохи, о которой авторы хотят говорить.

Парадоксальные цитаты

Воссоздание времени с помощью определенных условных знаков, за которыми зритель может его угадать, вполне оправдано — с учетом тех "фильтров" восприятия, сквозь которые пропускают события авторы ленты. Здесь стоит особо отметить их высокую визуальную культуру. Алена Демьяненко черпает образы из копилки классики живописи — отдельные кадры будто бы сходят с полотен картинной галереи. В частности, сцена купания героини оказывается парадоксальной цитатой картины Жака-Луи Давида "Смерть Марата", комментируя и определенным образом предвосхищая трагический характер экранных событий.

Собственно, и завершается лента выдающимся сюрреалистическим художественным образом плывущих клином зайцев, который создает важное "послевкусие" фильму, одновременно удивляя и обнадеживая. Как и сама "Моя бабушка Фани Каплан".

Сергей Васильев