Неожиданный триумфатор: о победителе Национального конкурса ОМКФ — Dixie Land

22 июля завершился 8-й Одесский международный кинофестиваль — торжественной церемонией, во время которой были вручены награды фильмам-победителям.

Обладателя Гран-при фестиваля "Золотой Дюк" лучшему фильму Международного конкурса, который вручают по итогам голосования зрителей, можно было спрогнозировать с достаточной долей вероятности — им стала приятная комедия "Король бельгийцев"(реж. Петер Броссенс, Джессика Вудворт), выполненная в стилистике документального кино.

Живая, ироничная и при этом достаточно прогнозируемая картина, снятая лихорадочно выхватывающей фрагменты реальности камерой, повествует о бельгийском монархе, который после того, как на родине начался сепаратистский раскол, с небольшой группой верных соратников пытается вернуться туда на "перекладных" из Турции, где пребывал с официальным визитом.

Путешествие по Болгарии и Сербии и столкновение с колоритом этих стран — вроде бы европейских, а вроде бы и нет — подталкивает монарха, зажатого ворохом ритуальных условностей, к финальному — исполненному оптимизма — поступку. Картина представляет немало поводов для смеха — значительно больше, чем "традиционные" ленты фестивальных конкурсов. Однако практически не рискует и, скорее, скользит по поверхности, чем вскрывает острые социально-политические проблемы европейско-союзного бытия.

По-настоящему же неожиданным решением был ознаменован выбор победителя Национального конкурса, который в этом году на Одесском кинофестивале был очень силен.

Лучшим полнометражным фильмом Национального конкурса признали документальную ленту Романа Бондарчука "Dixie Land" — о детском духовом джазовом оркестре из Херсона, который много лет работает в местном Дворце детского и юношеского творчества.

Команда Dixie Land — продюсер Дарья Аверченко и режиссер Роман Бондарчук на церемонии закрытия Одесского кинофестиваля.

Скажу честно, для меня такое решение Национального жюри стало полнейшей неожиданностью. Из шести полнометражных фильмов, представленных в конкурсе, Dixie Land был единственным, который я не рассматривал в качестве потенциального победителя, даже праздно-гипотетически. Эта работа, казалось, носит столь необязательный и, в какой-то степени, случайный характер, что даже не претендует на награды.

Вполне возможно, что в формировании такого отношения к фильму свою роль сыграла и его джазово-детская природа.

Впрочем, Роману Бондарчуку свойственно удивлять — год назад его документальный фильм "Украинские шерифы" столь же нежданно оказался номинантом от Украины на "Оскар", победив намного более адекватного, с точки зрения "премиального" маркетинга, кандидата — "Песнь песен" Евы Нейман.

"Dixie Land" с "Украинскими шерифами" (эта лента, напомню, рассказывала о двух добровольных помощниках участкового инспектора из села Старая Збурьевка на Херсонщине) возможно сравнивать и в плане изложения, основанного на использовании материалов многолетнего документального наблюдения за жизнью героев, выстроенных в логичное, целостное повествование.

"Украинские шерифы" при этом были максимально (и в некоторой степени трагикомично) актуальны, попали в болевой нерв отечественной современности. Действие ленты развивалось до, во время и после Революции достоинства, захватив начало войны с Россией — и авторы во многом нанизывали локальные события на этот общеукраинский стержень.

А вот "Dixie Land" такого стержня лишен: он не выходит в социально-политическое пространство, оставаясь на уровне ярких бытовых зарисовок, ценных сами по себе, но часто представленных будто бы экспонаты в музее — вырванными из своего социального поля, лишь изредка представляющими его. Роман Бондарчук снимал ленту семь лет, но движение времени в его фильме малозаметно. А все те "большие" изменения, столь важные для "Украинских шерифов", тут практически отсутствуют.

Понятно, что перед "Dixie Land" стоят иные задачи: без лишних слов, через запечатленные жизненные ситуации и зажигательные музыкальные номера, исполненные джазовых ритмов, рассказать о феномене коллектива под руководством Семена Николаевича Ривкина, показав позитивное влияние ансамбля на судьбы его участников.

Для этого Роман Бондарчук идет не самым простым путем — не прибегает к подпоркам закадрового текста, в минимальной степени использует экранные интервью и специально организованные сцены, предпочитая наблюдение. Оставив "взрослых" на втором плане, режиссер переносит акцент на троих участников "джаз-банды", по сути, создавая своеобразные короткометражные новеллы про них.

Первая новелла — история Полины, играющей на саксофоне и ударных. Благодаря домашнему видео ее жизнь можно проследить буквально с момента рождения. Репетиции под руководством Семена Ривкина и выступления предстают тут на равных с немузыкальными эпизодами, связанными с участием семьи в фестивале воздушных змеев на Сицилии. Собственно, благодаря этой, на первый взгляд, посторонней теме, удается разместить фильм "хронологически": сияющая девочка переводит евро, заработанные игрой на саксофоне, в гривны по курсу "1 к 10".

Вторая новелла посвящена талантливому трубачу Роману, который начинал в ансамбле, стал лауреатом конкурса "Гордость страны" и теперь оттачивает свое мастерство в Харькове в специализированной музыкальной школе-интернате.

Режиссер наблюдает за его перемещениями между домом и Харьковом — показывая учебу и быт героя, но практически не упоминая о джазовом коллективе, в котором он начинал (разве что Семен Ривкин, демонстрируя запись на компьютере, называет парня "последним из могикан"). Общая аполитичность ленты — неожиданная в современных условиях — выходит тут на первый план: "Бывший президент, забыл как его зовут", — говорит Роман, комментируя фото с Леонидом Кучмой.

Герой третьей новеллы — Лев — становится временным руководителем коллектива после смерти Семена Ривкина (его уход показан "шатающейся" съемкой в больничной палате, которая, пожалуй, находится на грани этически дозволенного, но не переступает ее). Нерв короткой истории — в решении Льва уехать учиться в Киевский институт музыки имени Глиера, которое во многом угрожает самому существованию ансамбля. На его заявление об отъезде дети реагируют максимально непосредственно. К примеру, одна девочка, утирая слезы, переживает, что когда после обучения в Киеве он — через 8 лет — вернется, ей будет уже 22 года.

Эта непосредственность будто бы выражает себя и в манере создания самого фильма, делая картину привлекательно живой. Детский коллектив становится отправной точкой для импрессионистского документального исследования, ведомого в первую очередь эмоцией. Внимательный, чуткий взгляд Романа Бондарчука мастерски выхватывает детали жизни, показывающие непреходящую иронию и прелесть повседневности.

При этом, конечно, режиссер не полагается исключительно на случайность, анализируя и собирая запечатленные фрагменты воедино и развивая необходимые для повествования темы, выявляя себя не только в наблюдении, но и в соучастии.

Так наряду с яркими деталями — котом, которого выгуливают на поводке на пляже, тучей в форме крокодила, которую видит герой (о чем и говорит в камеру, прерывая монолог), колоритными зрителями, эмоционально воспринимающими номера, — вырастают самостоятельные, более-менее организованные сцены: Лев "читает" музыкальную партитуру, которую "сочинили" вороны, усевшиеся на провода, участники ансамбля разыгрывают друг друга и выступают, демонстрируя камере свои таланты.

В эти специальные сцены тоже врывается повседневность — к примеру, критическими репликами художественного руководителя, то заходящего в кадр, то выходящего из него, раскрывая режиссерский прием. Роман Бондарчук чувствует себя вполне уверенно, чтобы включать эти — в чем-то несовершенные — эпизоды в ленту. Вместе с тем он отводит в фильме особое место красоте: к примеру, дети играют с тополиным пухом, будто со снегом, — под закадровую лиричную музыку, контрастирующую со звонкими ритмами джазовых духовых, регулярно звучащих в кадре.

И все же незначительные, пусть яркие и точно подмеченные, детали в "Dixie Land" слишком часто оказываются в центре. Предпочитая фрагмент целому и выводя мимолетное на первый план Роман Бондарчук удивительным образом создает ощущение отсутствия хода времени, которое не может преодолеть даже взросление героев. Вряд ли жизнь страны совершенно обходит их стороной, просто взаимосвязь с ней не попадает на экран, в определенном смысле обезличивая происходящие события.

Герои говорят сплошь на русском языке, одевают на 9 мая георгиевские ленточки и исполняют соответствующий военный репертуар, Рома в советской же традиции трубит подъем. Разруху Дворца детского и юношеского творчества с обваливающейся штукатуркой дополняют бережно сохраненные советские плакаты с фотографиями достижений коллектива в 1965–1985 годы... Пожалуй, для стороннего наблюдателя, не включенного в украинскую жизнь, в фильме окажется недостаточно меток, за которые можно ухватиться скользящим взглядом, чтобы выделить "Dixie Land" из постсоветского пространства.

Роман Бондарчук в определенной степени дает себя увлечь универсальным музыкальным ритмом истории. И в итоге, на основании своих документальных наблюдений конструирует привлекательную, но все же параллельную реальность, которую вроде бы и не за что критиковать, но и нельзя принять за основу. Хотя именно такой — чистой монетой — она предстает для тех зрителей, которые не способны (в силу отсутствия украинского опыта) расшифровать меты времени и разместить события в современном украинском контексте, где "постсоветское" скорее оказывается проклятием, чем достопримечательностью.

В случае с Романом Бондарчуком сознательное нежелание столкнуть локальную реальность "Dixie Land" и реальность страны оказывается тем более неожиданным, что в "Украинских шерифах", также созданных на херсонском материале, именно восполнение социальных пробелов придало местной истории должный объем. По сути, "Dixie Land" выглядит не фильмом окрепшего мастера, но, скорее, дебютом, интуитивным и неточным. Пусть и приятной, но неиспользованной возможностью, которая больше разочаровывает, чем радует — вопреки зазывному звону джазовой меди.

Беседовала Елена Гладских