Экс-губернатор Закарпатья Иван Ризак: “Мне предлагали свободу в обмен на свидетельства против Кучмы, Януковича и Медведчука”

главу Закарпатской обл-госадминистрации и лидера местной организации СДПУ(О) обвиняют в доведении до самоубийства ректора Ужгородского национального университета Владимира Сливки, крупной взятке, служебном подлоге и т.д. На одном из последних заседаний в минувшем году Иван Ризак обратился к суду с ходатайством пригласить в качестве свидетелей главу президентского Секретариата Виктора Балогу, нынешнего губернатора Закарпатья Олега Гаваши и мэра Мукачево Василия Петевку.

– Почему вы подали такое прошение?

– Они могли иметь отношение к проведению досудебного следствия и влиять на него посредством своего должностного положения. После моего ареста Балога встретился с моим братом, и на его просьбу помочь мне сказал, что будет помогать только после указания президента Ющенко. Если президент скажет, то он даст команду, чтобы меня выпустили. Думаю, нужно выяснить, почему так говорил Балога и почему он прикрывается именем президента. Убежден, что я — фигура не того масштаба, чтобы мной занимался президент.

Олег Гаваши, будучи первым заместителем главы ОГА, пришел ко мне в СИЗО и предложил дать свидетельства против Кучмы, Януковича, Медведчука и сказал, что тогда я сразу смогу выйти из СИЗО.

– Чем можете подтвердить все эти обвинения?

– Только верой в Бога и в справедливость.

– Удовлетворены ли вы ходом судебного процесса?

– В принципе, доволен ходом судебного заседания со стороны суда. Неудовлетворен одним — сегодня, например, должно было быть много пострадавших, а их нет. Уже по три-четыре раза милицейские приводы к свидетелям не осуществляются.

– А как вы думаете, почему свидетели не являются в суд? Может, боятся мести с вашей стороны или со стороны вашей партии?

– Да какая месть?! О чем вы говорите? У меня не было даже реваншистских настроений, не то что желания мести. Я сам шел на сотрудничество со следствием, чтобы установить истину. Просто следствие у нас, в Закарпатской области, к сожалению, почему-то понимало сотрудничество как признание своей вины. Я так вижу, что и в судебном следствии прокуратура не хочет установить истину, а хочет просто доказать мою причастность к этим преступлениям.

Давления на Сливку не было

– Из всех обвинений в ваш адрес вы наиболее болезненно реагируете на обвинение о доведении до самоубийства ректора университета Владимира Сливки.

– По делу Сливки меня удивляет, что в суд не захотели прийти ни вдова, ни ее родственники, которые нашли Сливку раненым или уже убитым.

– У вас имеются основания считать, что это было убийство?

– С этой версией я обращался и к прокурору Закарпатской области, и к генеральному прокурору Святославу Пискуну, который посещал меня в СИЗО. Я говорил им, что если они хотят установить истину, то пусть посмотрят на все стороны этой проблемы и рассмотрят в числе прочих версии и убийство, и доведение до самоубийства какими-то другими обстоятельствами.

В некоторых свидетельствах родственников покойного ректора имеются сведения о том, что он был обеспокоен семейными обстоятельствами. Кроме того, есть еще ряд моментов, ставящих под сомнение версию самоубийства. В частности, много порезов на руках и ногах покойного. Но следствие зациклилось только на версии с Ризаком и других версий не рассматривает.

– Но в свидетельствах вдовы Натальи Сливки, оглашенных в зале суда, прямо говорится, что с вашим приходом на должность главы ОГА давление на ее мужа усилилось.

– Для меня это очень странно, потому что Владимир Юльевич всегда очень тесно сотрудничал с областной властью, со мной лично и как с должностным лицом, и как со своим учеником. У меня были прекрасные отношения и с ним, и с его женой. Никакого давления на него не было. Уже сегодня видно по делу, что проверки университета были плановые, и я к ним отношения не имею. То есть при мне проводились четыре проверки, из них по двум ни одного нарушения нет, а по двум есть, но незначительные.

– Свидетель Паульо также дал показания против вас, заявив, что присутствовал во время того, как вы на повышенных тонах требовали некоторую сумму у директора Батевского комбината хлебопродуктов Ищенко.

– Экс-президент ФК «Закарпатье» Владимир Паульо где-то на восьмой месяц после всех процессуальных моментов, и, как я считаю, обработок в СИЗО, в том числе и членов его семьи, начал давать какие-то свидетельства. А тот, кто «давал» взятку, написал заявление в милицию за день до моего повторного ареста и через год после самого эпизода. То есть это вообще невероятный факт. Обвинение в получении взятки от человека, с которым я совместно содержал футбольный клуб, по сути, абсурдно. Ссора на стадионе один раз действительно была, но касалась она плохой подготовки поля к игре. Тогда я зашел и в самом деле выругался, но ни о каких деньгах и речи не было. Тем более что позже, во время совместного ужина, я извинился перед всеми.

– Но, может, вы все-таки вскользь упомянули и о деньгах? Не для себя лично, а, скажем, для партии, на выборы?

– Это был 2003 год, выборов не было. Что же касается партии, то у нас было несколько спонсоров, которые стабильно ее финансировали. К тому же перед самими выборами, как известно, всегда появляются конъюнктурщики, которые перечисляют деньги на партию.

– То есть для меня это обвинение было как гром среди ясного неба. Хотя учитывая то, что Ищенко во время известных событий на ужгородском стадионе «Авангард» задержали на 10 дней, а Паульо вообще обвинили во всех смертных грехах, я их по-человечески понимаю. Но это не дает им оснований обвинять других людей в несовершенных преступлениях.

– А что скажете о выдаче удостоверений помощников главы ОГА лицам с криминальным прошлым?

– Я признал, что выдавал удостоверения Паульо как президенту ФК «Закарпатье» и предпринимателю Рущаку, который помогал футбольному клубу. Я не считаю, что Рущак и Паульо — криминальные авторитеты. Один — президент футбольного клуба высшей лиги, другой — предприниматель с высшим юридическим образованием.

Понимаете, в чем абсурд. Передо мной был генерал Москаль. (Геннадий Москаль был губернатором Закарпатья в 2001-2002 годах.) Праздновали 100-летие ФК «Закарпатье». Все эти основатели стояли вместе с ним на трибуне, получали грамоты, подарки. До Москаля губернатором был Балога, который тоже имел дело с этими основателями, хотя он клуб и не любил. И никто их никогда не называл криминальными преступниками или криминальными авторитетами. Тогда они были предпринимателями.

От себя не убежишь

– Если суд оправдает вас, будете ли судиться с теми, кого считаете своими обидчиками?

– Я еще не принял решение. Желание такое есть, но с другой стороны, как человек системный, работавший в системе государственной власти, понимаю, что они стали заложниками большой политики, которая доминировала, и на отдельно взятом примере хотели реализовать определенные предвыборные лозунги.

– Может, это следствие слишком агрессивной политики СДПУ(О) в Закарпатье?

– Я много об этом наслышан. Не знаю, в чем эта агрессивность. Агрессивность народных депутатов Медведчука, Суркиса и Шуфрича заключалась в первую очередь в решении социальных вопросов. Сегодня в Закарпатье никто из депутатов этой планки так и не взял.

– И все же вашу партию не очень любили.

– Возможно, на нас иногда обижались предприниматели, но все-таки за полтора года из 38% убыточных предприятий осталось всего 6%. Это был вообще небывалый рекорд для Украины. Я уже не говорю, что нажил много врагов, поскольку за два года не дал ни одного разрешения на вывоз из области круглого леса. Это был серьезный удар по «теневикам». Мы собирали 500 млн. налогов, за полтора года сумма увеличилась до миллиарда. Для Закарпатья $100 млн. вывести из «тени», а это взять из чьего-то кармана и положить в бюджет, — конечно, есть обида.

Сказать, что не допускал ошибок, в частности кадровых, не могу. Еще сегодня пересматриваю свои решения, анализирую — допускал ошибки, но оснований для того, чтобы каяться, нет, ничего преступного я не сделал.

– Как же вы, будучи патриотом своего края, вдруг попросили политического убежища в России?

– Я не просил политического убежища в России. Заявление об этом в посольство РФ подала моя жена после того, как я не мог несколько раз появиться на судебном заседании в Ивано-Франковске, потому что у меня были проблемы со здоровьем из-за жаркого лета. Тем более, приехав однажды во Франковск, я пережил кризис, местная реанимация зафиксировала инфаркт. Поэтому у жены просто сдали нервы (семья пережила три моих ареста), но затем я ее успокоил, и мы передумали принимать какие-то резкие решения.

Если бы я хотел убежать, то, наверное, убежал бы. Меня Гаваши в СИЗО сразу спросил, почему я не убежал после первого ареста. Дескать, тебе же дали сигнал. Я ответил, что не понимаю, почему должен убегать, и не хочу. Как дальше жизнь повернется, где работать, кем работать — это уже другое дело. А уходить от уголовного преследования? От себя не убежишь. Нужно доказать, что ты не виноват.

– А как сейчас ваше здоровье?

– Пока я нахожусь на лечении в клинике «Феофания» как бывший народный депутат. Пережитое за последние два года не прошло без последствий. Я перенес два инфаркта, старые проблемы обострились, сахарный диабет. Продолжая медикаментозное лечение, пробую проходить сразу и реабилитацию, но тяжеловато, ибо практически каждые два дня приходится ездить в Ивано-Франковск. На суд езжу на реанимобиле в сопровождении врачей.

– А кто все это оплачивает?

– С оплатой пребывания в частной клинике «Борис», где я лечился раньше, и переездами на суд мне помогает руководство СДПУ(О), членом которой я являюсь. В первую очередь Виктор Медведчук и Григорий Суркис.