«У меня нет никакого бизнеса, кроме интеллектуального»

Я все время хожу на допросы в Генпрокуратуру

– Дмитрий Владимирович, чем вы сейчас занимаетесь?

– Сейчас я возглавляю Национальный экспертный институт. Мы заканчиваем большую историко-политологическую работу по истории украинской фалеристики (наука о наградах). Выйдет большое трехтомное издание.

Второй проект – история украинской дипломатии. В прошлом учебном году я также преподавал в Киевском национальном университете.

А еще я все время хожу на допросы в Генпрокуратуру. На сегодня из девяти уголовных дел, по которым мне морочили голову, восемь уже почили в бозе, оказавшись полной фикцией. Осталось одно дело о намерениях: нас с бывшим министром Кабинета Министров Анатолием Толстоуховым обвиняют в том, что мы изъявили желание выпустить номер газеты «Урядовый курьер». В этом номере должны были быть опубликованы результаты второго тура президентских выборов, но номер не вышел в свет. Это дело является сугубо политическим. Кроме того, по отзывам юристов, там нет ни состава, ни события преступления.

– Какое отношение вы имеете к делу, связанному с кражей документов из Львовского архива?

– В течение многих лет в Центральном государственном архиве Львова происходило разворовывание материалов. А наша история была чисто политической эксплуатацией этого дела в Киеве. Один из коллекционеров купил на рынке хозяйственные письма Михаила Грушевского и передал их своему другу Анатолию Толстоухову. И мы тут же приняли решение вернуть эти документы в Национальный исторический музей.

В этом деле меня и Толстоухова допрашивали только в качестве свидетелей. А таких дел было масса – почему Кабмин увеличил зарплату учителям в 2004 году, почему был увеличен размер призового фонда спортсменам, завоевавшим золотые медали и т.д. Этот театр абсурда продолжался с февраля по июль. Все эти дела фабриковались и изготавливались практически по одной схеме. Ко многим из них был причастен вице-премьер предыдущего правительства Николай Томенко. Он просто брал постановление предыдущего Кабмина, посылал запрос в Генпрокуратуру с просьбой разобраться с вопросом законности данного постановления.

– Как вы оцениваете возбуждение уголовных дел в отношении бывших чиновников?

– Как политическое бескультурье и патологическую мстительность новой власти во главе с президентом Виктором Ющенко: ни одно из этих возбужденных дел не имеет доказательной юридической базы, в их основе лежала просто месть. Понятно, что в любой европейской стране вопросы федерального или унитарного устройства рассматриваются совершенно нормально. И какое отношение разговоры на тему федеративного устройства имеют к уголовному преследованию, которому подверглись Кушнарев, Тихонов, Колесников? В целом «подвигов» у режима Ющенко за неполный год больше, чем у режима Кучмы.

– А вы согласны с самим определением «режим Ющенко»?

– Сегодня да. Потому что в отличие от европейских стран у нас очень большой вес имеют личные субъективные решения первого лица государства, что придает системе государственного управления черты личного режима.

Старая власть не выясняла отношения на людях

– Президентская кампания в Украине была очень напряженной, кто в ней, на ваш взгляд, на сегодня выиграл?

– Кто проиграл, могу сказать – народ. А кто выиграл - пока не понятно. Похоже, только кумовья Ющенко. Но самые главные характеристики новой власти – это непреодолимая пропасть между словом и делом, неприкрытое лицемерие. Это провинциальная мстительность, потому что во власть пришла неквалифицированная команда управленцев.

– Вы хотите сказать, что власть захватили неудачники?

– Во второй половине 90-х годов эти люди были вытеснены из высших сфер управления, из государственного менеджмента. Почему Пинзеник перестал быть министром финансов? Потому что он слабее Митюкова и Юшко. Почему сошел Жулинский? Потому что он менее эффективный менеджер, чем Семиноженко или Табачник. Потому что Богуцкий как министр сильнее Ступки. 

– Что вы считаете наибольшим провалом новой власти?

– Пропасть между словом и делом. Обещали демократические преобразования – открыли охоту на ведьм. Говорили о росте экономического благосостояния – выросли только цены. Обещали честное правительство, а непрофессионалы в новой власти оказались слишком заняты проблемой собственного обогащения и нагло путают свой карман с государственным. И самое главное - новая власть разрушила уникальный шанс, который зарубежные и украинские специалисты называли «украинским чудом». Была создана антиинвестиционная истерия, которая остановила приток инвестиций.

Кроме того, старая власть, даже при коммунистах, никогда не опускалась до такого уровня неприличного выяснения личных отношений на общегосударственном уровне. В итоге оказалось, что команды нет, а есть группа людей, объединенная кратковременной целью захвата власти.

– А как насчет успехов?

– Да, оказалось, что власти можно не бояться. До этого ее все-таки боялись, поскольку она умела настоять на своем, а эта власть показала, что можно свое предприятие отстоять при попытке передать его новым хозяевам, что можно отстоять творческий коллектив от попытки расправы, что можно отдельным личностям противостоять машине правоохранительных органов.

– А вы согласны с необходимостью разделения бизнеса и власти?

– Чиновники не должны заниматься той сферой управления, интересы которой могут пересекаться с их бизнесом. Если бы крупный бизнесмен Жвания (Давид Жвания – экс-глава МинЧС – «ДЕЛО») занялся образованием или культурой, то это можно было бы приветствовать. Если бы министр промышленности Шандра (Владимир Шандра – глава Минпромполитики – «ДЕЛО»), который имеет отношение к одному из крупнейших предприятий, производящих кровельные покрытия, рубероидному заводу, который контролирует по разным оценкам от 70 до 80% украинского рынка, озаботился охраной здоровья, то можно было бы все понять.

Со мной консультировался только Рыбачук

– С вами проводили консультации руководители Секретариата президента – Зинченко, Рыбачук?

– До сентября со мной никто никаких консультаций не проводил, впервые мы несколько раз встречались и обсуждали проблему функционирования президентского аппарата только с Олегом Рыбачуком. Я высказал свое видение этого аппарата, которое в целом совпало с системной реорганизацией Секретариата президента. Я не знаю, до какой степени были значимы мои советы, но совпадение поразительное.

Я говорил о том, что президентский аппарат не может быть разделен на несколько центров влияния. Мне кажется, что структура, которая была создана при Зинченко - Третьякове, изначально продуцировала только хаос и конфликт. Секретариат и Кабинет президента взаимно не контролировали друг друга, а наоборот - противодействовали. Более того, произошла странная вещь, когда группа помощников превратилась по численности почти в Кабинет Министров и выросла более чем в десятки раз. Кроме того, Зинченко как руководитель аппарата президента продемонстрировал свои качества неэффективного администратора.

– Вы могли бы сравнить работу Администрации Президента при Кучме и нынешнего Секретариата?

– За начальный период президентства Кучмы исключительно интеллектуальными усилиями его аппарата были подготовлены несколько важнейших документов, которые определили развитие страны на несколько лет вперед. А именно - программа и стратегия экономических реформ на 10 лет; была разрешена сложнейшая международная проблема ядерного разоружения в обмен на наиболее выгодный вариант – гарантии территориальной целостности и нерушимости границ Украины. Была создана конституционная комиссия и за полгода написаны основы нынешней Конституции.

За это же время была подготовлена, внесена на рассмотрение парламента и утверждена программа приватизации в Украине. Хорошая или плохая - можно обсуждать, но впервые она была целостной и достаточно радикальной.

Теперь сравним, что за семь месяцев сделал аппарат нового президента. Более полгода велись разговоры о новой структуре. Назовите мне какие-нибудь важнейшие законы, которые за девять месяцев работы президент внес на рассмотрение парламента? Даже закон об отмене ГАИ не смогли сотворить. Ни одного крупного серьезного интеллектуального начинания, ни одного весомого политического стратегического решения.

Утерян первый самый лучший год, когда наиболее высоки общественные ожидания и наиболее высок уровень доверия к любым структурам власти. Социология это подтвердила: от мая до сентября доверие к институтам власти в 2-2,5 раза уменьшилось. Я очень надеюсь, что Рыбачуку удастся создать централизованный и эффективный аппарат.

Более того, я советую возобновить практику создания при президенте консультативных и интеллектуальных органов. Необходимо возобновить консультационное совещание, где были бы собраны крупнейшие деятели культуры. Но не по принципу их верности национально-демократическим взглядам, а по принципу их профессионализма. Мне кажется, что необходимо восстановить деятельность структуры, которая в свое время была при Кучме – это Комитет законодательных инициатив. Это собрание крупных правоведов, юристов, политологов, которые бы могли гармонично объединить усилия и подсказать, каким образом разработать стратегический план законодательных работ на 2-3 года. Я думаю, что этой идеей мог бы заинтересоваться новый министр юстиции Сергей Головатый. Целесообразно было бы восстановить при президенте такой консультационный орган, как Совет предпринимателей.

Президент Кучма давал мне уроки, как галстуки завязывать

– Вы будете баллотироваться в депутаты? По списку какой партийной силы?

– Со своей партией «Трудовая Украина», которая переживает не лучшие времена.

– С какой частью «Трудовой Украины»?

– С единственной и легитимной. Съезд, который представлял 92% членов партии, избрал руководителем партии Владимира Сивковича. А попытки Валерия Коновалюка через суд не отдавать печать просто смехотворные и губительны для его политической репутации и для политического будущего партии.

– Вы можете подтвердить или опровергнуть информацию о том, что после отхода от партии Виктора Пинчука, как одного из главных финансистов, он ее продал Ринату Ахметову?

– Нелепая сплетня, потому что последние несколько лет Виктор Михайлович Пинчук не являлся финансистом и донором партии. Основные проблемы поддержания финансовой дееспособности партийных функций лежали на Сергее Тигипко.

– Как же получилось, что в партию пришел Коновалюк?

– Его пригласили Тигипко и Александра Кужель, которые сочли, что партии необходимо новое лицо. Во-первых, Тигипко не хотел, чтобы его личный негативный имидж мешал партии развиваться, а во-вторых, он решил сосредоточиться на бизнесе. Он предлагал сначала мне возглавить партию, потом - Кужель, но мы отказались. В нынешних условиях политическая партия общеукраинского масштаба - это, безусловно, выгодный политический инструмент, но и слишком дорогое удовольствие, на которое у меня лично финансовых возможностей нет.

– Есть ли у вас свой бизнес?

– У меня нет никакого бизнеса, кроме интеллектуального: я даю советы за деньги. В 1998 году, консультируя одну из партий, я заработал достаточно средств, чтобы выиграть выборы по мажоритарному кругу. Бизнес есть у моего брата. Он занимается наружной рекламой, реализацией топлива и строительством.

– Правда ли, что бизнес вашего брата был связан с Александром Третьяковым?

– У моего брата самостоятельный бизнес, но я знаю, что до конца 2004 года у него были общие компании с Третьяковым. На сегодняшний день делового сотрудничества нет, и не по его вине. Я не могу комментировать это. Думаю, что ни у кого не вызывают уважения люди, которые с тобой стараются сотрудничать только в то время, когда ты являешься высшим чиновником в государстве. А когда это проходит, они стараются перестать тебя узнавать.

– Вы поддерживаете сейчас контакты с бывшим президентом?

– Безусловно.

– Он будет баллотироваться в Раду?

– Президент Леонид Кучма не будет участвовать в выборах.

– Говорят, что у вас огромная коллекция галстуков - более 300 штук.

– Больше. Мне их в основном дарят. А президент Кучма, несмотря на вспыльчивый характер, терпеливо давал мне уроки, как галстуки завязывать.

– Ваша коллекция оружия тоже расширяется?

– У меня осталось лишь несколько экземпляров оружия. Перешел на коллекционирование живописи. Моя жена очень отрицательно относилась к присутствию в доме предметов, которые связаны с чьей-то смертью.