Мы все исправим. Новый шеф таможни --- о будущем и настоящем ведомства

Вы один из тех чиновников, которые были выдвинуты на пост бизнес-сообществом. Удалось ли вам за полтора месяца найти общий язык с бюрократами, которые часто не хотят слышать бизнес?

Да, но это было непросто. Особенно первые две недели. Для меня это было своеобразной шоковой терапией — узнать, что многие люди в госаппарате могут работать только из-под палки. Я привык трудиться в несколько иной среде, где можно сесть за стол переговоров, обсудить проблему, наметить пути ее решения и составить график выполнения задачи. Чтобы потом лишь контролировать результат. Здесь это не работает.

К тому же мне было трудно свыкнуться с мыслью, что в моем подчинении находится и силовой блок министерства — налоговая милиция. Карательный орган, который может раз и навсегда изменить жизнь конкретного человека — плательщика налогов.

Негативный имидж налоговой милиции мешает не только общению с бизнесом, но и даже внутри ведомства. Это достаточно независимое подразделение, хотя им руководит мой заместитель.

Почему чиновники не хотят работать эффективно?

Дело в том, что 60 тыс. человек, включая таможню, живут по своим правилам. У них есть индикативные планы, которые жестко доводились по управленческой вертикали. И так же жестко спрашивалось о выполнении. К тому же в нынешних условиях неопределенности, когда грядет сокращение штата (в среднем на 10% по министерствам), работники более склонны к "итальянской забастовке", чем к продуктивной работе. Некоторые не могут устоять перед соблазном получить нетрудовой доход, чтобы обеспечить себя на черный день.

Как вы с этим боретесь?

Возможности для мотивации персонала крайне ограничены. Но нам удалось собрать команду из сотрудников аппарата налоговой службы, в том числе подтянув толковых людей из регионов. За пять недель руководства службой уже стало ясно, кто в ней чего стоит. Есть очень квалифицированные кадры и есть те, кто сливает информацию на сторону, кому вообще не место в налоговой.

Вы выявляете вредителей через службу внутренних расследований?

Нет, еще до прихода на свой пост я получил информацию от компетентных органов о тех, кто непосредственно был связан с прежним руководством. Их мы отстранили сразу, а потом стали избавляться от тех начальников, кто проявил себя не лучшим образом. В регионах сменили почти всех руководителей. Много изменений в центральном аппарате. Сейчас их обязанности исполняют либо замы, либо сотрудники управлений и департаментов, которым дали возможность проявить себя.

Вы будете проверять налоговиков на детекторе лжи, как предлагали ранее?

Мы не отказываемся от этой идеи, чтобы провести глубокую чистку наших рядов. Но этот и другие методы будем применять после того, как будет сформирована новая служба.

Скольких человек уже уволили?

Около полусотни. Беда в том, что пока идет ликвидация министерства, мои полномочия ограничены. Я не могу вместо уволенных работников нанять новых со стороны — только из числа штатных сотрудников.

Когда вы получите такие полномочия?

Я не могу сказать. Это будет решать правительство, когда и в каком виде появится новая налоговая служба. Пока ясно только одно: она будет подчиняться Минфину. Оставлять в ней таможню или отделять — вопрос технический. После определения ее структуры и штатной численности я проведу ключевые кадровые назначения. В том числе приведу новых людей.

У вас есть кандидатуры на примете?

Я скажу больше: эта команда уже работает. Пока на общественных началах, в качестве моих советников. Именно благодаря их помощи, несмотря на сложную ситуацию, мы сумели выполнить бюджетный план поступлений за март на уровне 100,2% к аналогичному периоду прошлого года.

Кто эти люди?

В нашей команде есть признанные эксперты, такие как Владимир Котенко, руководитель налогово-юридической практики EY в Украине. Но кроме консультантов из "большой четверки", с нами сотрудничают представители реального бизнеса, а также те, кто работал в системе раньше, но разошелся во взглядах с прежним руководством.

Но оклад чиновника, пусть и высокого ранга, не сопоставим с нынешними доходами ваших советников. Чем вы их будете мотивировать?

Мы сейчас ведем переговоры по линии ЕБРР и Всемирного банка, а также ряда других международных организаций о выплате соответствующих компенсаций или надбавок за счет денег этих организаций. Все понимают, что это одна из ключевых проблем реформирования налоговой службы. Нужно повышать социальный статус чиновников.

Есть еще вопрос безопасности. Вы говорили, что ликвидировали шесть крупных площадок по конвертации средств, через которые в прошлом году прошло 280 млрд. грн. Вы не боитесь покушения на свою жизнь?

Боюсь. Потому что риск такой есть. Все боимся, но кто-то же должен выполнять эту работу. Кто-то на Майдане боялся, а мы тут. Кроме того, бизнес сам понимает, что так работать нельзя, и если не решить эту проблему, то под вопросом окажется существование самого государства. К нам приходят сами участники таких схем, чтобы дальше работать честно. Это также понимают в СБУ и МВД, с которыми мы тесно сотрудничаем. Больше я ничего не имею права говорить.

Ранее звучали заявления, что все незаконные схемы возмещения НДС можно перекрыть за месяц. Готовы ли вы это сделать?

Нет. Это нереально. Потому что приходится работать комплексно — выявлять не только махинаторов среди бизнес-структур, но и их пособников в налоговых органах. И тут мы снова обращаемся к проблеме мотивации чиновника.

Мы сейчас проводим очень много расследований и профилактических бесед с сотрудниками, объясняя, что все схемы можно отследить — и отвечать все равно придется. Рано или поздно. Вот по мере обработки отчетности (20 апреля — срок подачи деклараций по НДС) увидим, насколько эти меры оказались эффективными.

В марте с похожим призывом вы обратились к бизнесу. Многие исправили отчетность?

Да. Очень многие. В первую очередь крупный бизнес. Особенно те предприятия, которые не по своей воле, а под давлением прежних руководителей ГНСУ стали участниками "правильных" площадок по формированию дутого налогового кредита. Другое дело, что им теперь крайне нужна амнистия, или налоговый компромисс, как его называет премьер-министр Арсений Яценюк. Ведь они все равно нарушили закон.

Мы сейчас подготовили концепцию реализации этой идеи и в ближайшее время представим ее на суд общественности.

Как вы координируете свою работу с другими органами власти, от которых зависят эти решения?

Как вы знаете, в правительстве создана рабочая группа под председательством министра экономики Павла Шереметы. В конце апреля должно быть ее первое собрание. И на нем я собираюсь предложить идею о межведомственной реформе. Еще во время заседания Кабмина, куда меня пригласили, я заявил, что просто переписывать Налоговый кодекс, не меняя всю систему взаимодействия бизнеса с госорганами, — это путь в никуда. Необходимо координировать действия по дерегуляции по всем министерствам.

После принятия антикризисного закона глава профильного комитета парламента Виталий Хомутынник обвинил правительство в том, что с парламентом никто не советовался при разработке этого закона. Вы советуетесь с ним?

Я с ним работаю как с главой комитета. Мы приглашаем представителей комитета в наши рабочие группы. Но сейчас реформируем то, что можем сделать своими силами: приказами и распоряжениями упрощаем администрирование налогов (формы деклараций, критерии проверок, разные инструкции). Сейчас мы эту работу по упрощению и систематизации заканчиваем и со следующего месяца будем внедрять в жизнь. Изменений будет очень много. Для этого нам комитет не нужен.

Продвигать что-то через парламент я не собираюсь, так как не хочу брать на себя ответственность за то, на что не могу повлиять. Я думаю, что так должен поступать каждый министр — навести порядок "у себя дома". Сделать все, что можно самому, и только потом инициировать какие-то системные изменения, требующие политического решения.

Что вы имеете в виду под системными изменениями?

Пока мы договорились с Минюстом и вице-премьером по региональной политике Владимиром Гройсманом о понятийных целях. Ведь что такое системно? Нам надо снизить количество налогов и сборов с 22 хотя бы до десяти. Но на это накладывается проблема администрирования этих налогов в контексте административно-территориальной реформы. Когда большей частью поступлений станут распоряжаться местные власти. Кроме того, налоговая реформа невозможна без реформы Пенсионного фонда, у которого хронический дефицит средств.

И хотя пенсионные взносы не считаются налогом, по факту это так и есть. И потому эта проблема касается нас напрямую. Ведь зарплаты в конвертах — прямое следствие высоких начислений на фонд оплаты труда.

Что вы ответите на предложение бизнеса снизить единый соцвзнос наполовину, чтобы легализовать зарплаты за счет этого перекрыть падение поступлений?

За последние четыре недели я подробно изучил опыт и соответствующие расчеты тех действий, которые предлагались в качестве снижения ЕСВ. К сожалению, должен констатировать, что ни в одном случае они не дают те результаты, которые мы бы хотели видеть. ЕСВ — это 182 млрд. грн. в год. И отмена или существенное снижение этого взноса образует такой бюджетный дефицит, который нам нечем перекрыть.

Какой же выход?

Нужно смоделировать компенсаторы. То ли за счет сокращения других налогов и упрощения всей налоговой системы, то ли структурной реформы Пенсионного фонда. Но это уже вопрос социальной политики государства. Может, стоит отказаться от назначения высоких пенсий бывшим госслужащим.

Значит, выход снова надо искать в направлении налоговой реформы?

Разработка нового Налогового кодекса потребует много ресурсов и времени. Между тем у нас есть несколько проблемных моментов, изменение которых способно кардинально изменить ситуацию. В Украине всего три налога, которые тянут страну в пучину коррупции. Это НДФЛ, ЕСВ и НДС. Вот на них я и хочу сфокусировать свою работу, которая ляжет в основу нового Налогового кодекса. Его мы продолжим разрабатывать, но он точно не появится через два месяца. Это требует огромной аналитической работы, временных и иных затрат. Это, если хотите, большой эксперимент, который мы не имеем права провалить.

Что вам уже удалось сделать?

Мы смогли выполнить план по налогам в марте, и есть все основания говорить, что так же будет и в апреле. Борьба с теневыми схемами по формированию налогового кредита и возмещению НДС уже привела к тому, что только в апреле мы живыми деньгами в автоматическом режиме возместили 1,3 млрд. грн., а общая сумма по итогам месяца превысит 3 млрд. грн. Частично мы решим проблему возмещения в мае, когда выпустим НДС-облигации на сумму минимум в 6 млрд. грн.

А с чем есть проблемы?

Мы не смогли уйти от переплат по налогу на прибыль. Их объемы мы постепенно сокращаем за счет того, что просим меньше, чем предыдущая власть. Но мы пока не можем взять и остановить эту практику. Так устроена система и нужно выдерживать баланс. Я бы очень хотел остановить переплаты, но бюджет этого не выдержит. Но мы постоянно ищем компромисс с бизнесом и рассматриваем все варианты решения этой проблемы.

Назовите хотя бы один из них?

В рамках налогового компромисса мы предлагаем тем предприятиям, кому будут доначислены обязательства по НДС и у которых есть переплата по налогу на прибыль, провести взаимозачет.

За счет чего сейчас можно увеличить наполнение бюджета?

Основной ресурс — теневой сектор. Как я уже говорил, предприятия, участвовавшие в схемах с НДС, сейчас либо сами, либо по нашей подсказке приходят и декларируют свои дополнительные налоговые обязательства. Иногда это и 20 и 30 млн. грн. Уточню, речь идет о результатах первого квартала 2014 года.

Поэтому хочу еще раз предупредить всех участников 615 конвертационных площадок (по состоянию на январь 2014 года), что мы о них знаем. Кого-то мы "догнали" сейчас, до кого-то дойдем потом. Время нужно только для сбора и оформления доказательной базы.

Я сейчас выполняю ту задачу, которую передо мной поставили, и делаю то, что в моих силах. Если нам это удастся — почувствуют все. Первые результаты будут уже в мае.

Насколько существенно на бюджетные поступления повлияло отторжение Крыма и как вообще теперь можно организовать работу предприятий на полуострове?

Крым давал в госбюджет менее 2% налоговых поступлений. Хотя мы продолжаем рассматривать Крым как часть Украины, с практической точки зрения мы понимаем, что платить Украине налоги там сейчас никто не может. Мы предоставили возможность предприятиям перерегистрироваться на материк, и многие так и сделали.

Конечно, как бизнесмен в недавнем прошлом, я хорошо понимаю людей, которые не готовы пожертвовать своими активами и вынуждены продолжать работу в Крыму по тем правилам игры, которые теперь там действуют. Могу добавить, что мы предупредили утечку данных из наших баз, вовремя заблокировав доступ. Мы также предложили сотрудникам переехать в другие регионы Украины и нашли всем желающим это сделать работу в наших подразделениях.

Что вы предлагаете для урегулирования проблемы, как решить вопрос с налогообложением в Крыму сейчас?

Моя точка зрения — необходимо найти путь, как вывести наших граждан и предприятия в правовое поле Украины. Есть идея установить нулевую налоговую ставку на деятельность в Крыму. Другая идея — дать полуострову статус свободной экономической зоны. Мы делимся нашими наработками с правительством, и последнее слово — за Кабмином и парламентом. А пока работаем вместе с нашими коллегами из Гостаможни, чтобы не допустить превращения Крыма в налоговую яму и источник контрабанды.