- Тип
- Эксклюзив
- Категория
- Фондовые рынки
- Дата публикации
Ассоциации должны перестать бороться за статусы и начать работать на пользу рынка — президент ПАРД
Вопрос функционирования саморегулируемых организаций (СРО) на фондовом рынке стоит еще с 2005 года. Однако до сих пор ни одна из организаций не смогла наделить этот статус реальными полномочиями. О причинах такого положения дел, а также об уже фактически свершившемся объединении ПАРД с Ассоциацией "Фондовое Партнерство" и реформе процедуры сертифицирования участников фондового рынка Delo.UA беседовало с Алексеем Кием.
Алексеей Кий с 2002 года является президентом ПАРД — профессиональной ассоциации регистраторов и депозитариев, одного из первых объединений участников фондового рынка. Всего в ассоциации он работает уже 17 лет.
Соавтор ряда законов, регулирующих деятельность фондового рынка. Преподает в Международном Институте Бизнеса и Украинском международном культурном центре.
На общем собрании участников было принято решение объединить ПАРД с АФП. Расскажите, откуда взялась такая идея?
В прошлом году обсуждался вопрос о том, что во многие организации нужно платить. Мы обратились в Ассоциацию фондового партнерства с предложением объединить усилия. Идеология в АФП и ПАРД была практически идентична и участники у нас были практически одинаковые.
Мы подписали меморандум о сотрудничестве. В рамках этого меморандума у нас совместно заседали комитеты, мы обменивались информацией, совместно проводили мероприятия, и в определенный момент советы ПАРД и АФП пришли к мнению о том, что отчеты о нашей деятельности похожи на 75%.
Мне кажется, это и стало отправной точкой: две организации исповедуют одни и те же принципы, делают, в принципе, то же самое. С учетом ситуации на рынке целесообразно их объединить. И в прошлом году мы такое решение на советах ПАРД и АФП приняли. Начиная с прошлого года у нас проходят заседания советов ПАРД и АФП совместно.
Сначала было не очень удобно: 30 человек вместо 15. Но опыт показывает, что такой формат рабочий и полезный: в совете ПАРД было больше представителей учетной системы, в совете АФП — больше представителей торговой инфраструктуры. Когда произошло объединение, мы почувствовали, что картинка сложилась.
ПАРД принимает решение о присоединении к себе АФП, а они, в свою очередь, принимают решение о намерении присоединиться к нам. Почему о намерении? Потому что после этого мы обращаемся в Антимонопольный комитет, получаем разрешение.
Я надеюсь, что в течение года, до следующего ежегодного собрания, мы закончим процедуру объединения.
Тогда в следующем году юридически будет создана мощная организация, в которой будут избраны новые участники органов. Все эти подготовительные процессы, которые мы проводим, позволят этой организации более весомо, более эффективно отрабатывать интересы своих участников.
А что с финансовой составляющей?
На сегодняшний день у ПАРД около 2 млн грн на депозитном счету, у АФП — около 5 млн грн. Мы надеемся эти деньги объединить и сделать финансово дееспособную организацию, которая в дальнейшем будет выполнять значительно более широкий и качественный спектр функций.
Каково распределение внутренних функций?
У нас нет представителей АФП и ПАРД. У нас на сегодняшний день фактически один офис, и все сотрудники являются одновременно сотрудниками ПАРД и АФП — 50/50.
Сколько всего людей в администрации?
16 человек.
Почему вы тогда хотите отказаться от статуса СРО?
В декабре прошлого года в комиссии состоялось совещание под руководством председателя комиссии по ценным бумагам с участием всех членов комиссии. На нем было заявлено, что комиссия не считает существующие СРО по сути саморегулируемыми организациями, потому что они ничего не регулируют. А действующее законодательство делает передачу каких бы то ни было полномочий фактически невозможным.
Мы в этот момент с комиссией согласились. Почему? Комиссия презентовала законопроект, по которому она сможет реально делегировать полномочия. И на этом же совещании комиссия озвучила, что до изменений в закон никаких выдач новых свидетельств СРО не будет.
На рынке существует глубокое заблуждение, что если не будет СРО, то будут какие-то проблемы у наших участников. Это не так.
В законе обязательное требование для получения лицензии, для осуществления профессиональной деятельности — членство в так называемом ОПУФР — Объединении профессиональных участников рынка ценных бумаг. И только если есть СРО, вот тогда все должны быть и членами этого СРО, и членами ОПУФР.
Позицию комиссии в декабре поддержала в первую очередь АУФТ. И поэтому мне на сегодняшний день не очень понятно, почему их позиция так поменялась. То есть, в декабре они согласились с позицией комиссии: сначала необходимо принять изменения в законодательную базу, которые бы на самом деле позволили комиссии юридически передать эти полномочия, а затем получать статус СРО.
На тот момент АУФТ уже отозвала свой пакет документ на СРО?
Тогда в комиссии был пакет документов ПАРД на получение статуса СРО торговца и был пакет АУФТ на получение статуса СРО депозитарных учреждений.
Попытка ПАРД получить два свидетельства СРО торговцев и хранителей — это была попытка дать возможность участникам рынка определиться, в какой из организаций они хотят находиться. При этом ПАРД рассчитывала, что АУФТ тоже получит два свидетельства СРО.
К сожалению, комиссия не поддержала идею предоставления рынку возможности самоопределиться и рекомендовала ассоциациям отозвать заявления на получение дополнительных статусов СРО. АУФТ свой пакет отозвал, а ПАРД отказалась это делать. В итоге получила отказ, который мы сейчас обжалуем в административном суде.
На собрании ПАРД 21 мая было принято решение об отказе ПАРД от действующего статуса СРО депозитарных учреждений при условии принятия аналогичного решения на собрании АУФТ. Это решение — продолжение позиции ПАРД о необходимости предоставления участникам рынка возможности определиться, в какой организации они желают участвовать.
В итоге мы получим две конкурентные организации, у которых есть статус ОПУФР торговцев и хранителей.
В АУФТ заявили, что не будут поддерживать это решение по СРО.
Заявил кто? Заявил менеджмент организации. В данной ситуации я уверен, что такое решение принимают сами участники организации, которые являются одновременно и членами ПАРД, и членами АУФТ.
У вас уже есть договоренность с участниками?
Договоренности у нас нет. Но если на нашем собрании наши участники в достаточном количестве проголосовали за такое решение, то мы ожидаем, что их позиция будет последовательна, и они проголосуют за аналогичное решение и на собрании АУФТ.
Нужна ли конкуренция между двумя организациями?
Это вопрос философский. Мы в ПАРД были в статусе просто организации, объединения, мы были в статусе саморегулируемой организации. Проанализировав все ситуации, которые складывались на рынке, я находился и нахожусь в глубокой уверенности в том, что институт СРО необходим рынку.
Это общность интересов и возможность отстаивания интересов рынка — перед регулятором, перед законодателем; это возможность влиять на своих участников. Потому что на сегодняшний день механизмы наложения санкций медленные, как и механизмы принятия решений со стороны НКЦБФР.
Пока рынок у нас не активный и маленький, это не является проблемой. Когда же рынок становится активным, объемным, у него должна появиться возможность быстро влиять на те компании, которые создают негатив.
Как в 2006-2007 году, когда рынок был более активным?
Вот тогда — да. Я считал, что СРО было востребовано, но, к сожалению, оно не было реализовано, потому что в 2006-2007 году у нас начиналась борьба между самими СРО, было очередное перелицензирование. Потому давайте вернем ситуацию в какое-то исходное положение, а когда законодательная база будет подготовлена, тогда будем развивать саморегулирование.
Конечно, любое регулирование проводится за счет государственных средств. Участники платят налоги, государство платит зарплату комиссии по ценным бумагам, комиссия регулирует. Если участники чувствуют, что они хотят чтобы какая-то функция, полномочия комиссии были возложены на СРО, то СРО должно будет реализовывать эту функцию. Для этого необходимо будет иметь бюджет, штат, возможно, помещение и так далее.
И тут неизбежно встанет вопрос об оплате этой деятельности. Саморегулирование — платный процесс.
Поэтому, возвращаясь к текущей ситуации на рынке, я не чувствую в наших участниках готовности платить дополнительные средства для того, чтобы передать некое полномочие от комиссии в СРО.
Но передать какое-то финансирование СРО вместе с полномочиями комиссия не может в связи с Бюджетным кодексом.
Зачем вообще рынку СРО?
Я являюсь приверженцем идеологии СРО. Но СРО эффективно реализовывается, если оно основано на трех базисах. Первое: одно СРО по виду деятельности (не может быть двух налоговых администраций, не может быть двух комиссий по ценным бумагам).
Второй принцип — это обязательное членство в этом СРО. И третий принцип — это принцип управления. Сегодняшнее правовое поле не содержит законодательной базы, инструментария, которые бы описывали СРО.
Для СРО, чтобы оно было эффективным, нужна другая система управления. А именно — все полномочия по СРО должны быть у наблюдательного совета.
Наблюдательный совет должен состоять из представителей рынка и представителей регулятора.
Тогда у регулятора будет понимание того, как эта ассоциация действует, как она регулирует участников, как она выполняет функции и полномочия, которые, возможно, переданы. Когда в рамках этого органа можно искать компромисс между задачами государства по регулированию рынка и возможностью рынка выполнить эти требования.
И этот орган должен иметь ротацию, чтобы каждый понимал, что завтра он будет рядовым участником ассоциации, а другой участник ассоциации будет представлен в набсовете.
Существующая правовая конструкция де-факто не позволяет осуществить это. У нас получается менеджмент, который воспринимается как руководство ассоциации. Это неправильно. Менеджмент — это инструмент. Это скальпель. Этим скальпелем можно либо сделать операцию по удалению аппендицита, либо выколоть глаз.
Что делать этим скальпелем, должен решать набсовет. А аппарат в лице офиса должен выполнять то, что требует от него участник.
Чем СРО удобно и нужно рынку?
Это возможность влиять на регулятора. С одной стороны, нужно дорасти до понимания того, какие именно функции можно передать.
Если бы полномочия, допустим, по сертификации были у некоего СРО, и участники звонили и говорили, что нужно в курсах что-то менять, СРО два года бы не думали. Через три месяца было бы внеочередное собрание, и участники сделали бы процесс сертификации более удобным.
Комиссия предложила новые условия реализации идеологии СРО в рамках нового законодательства. Мы к этому закону дали замечания еще в январе. Мы надеемся, что этот закон уже согласован где-нибудь, и уже в ближайшее время выйдет в зал и у нас будет возможность развиваться дальше.
Что меняется с этим законом?
Сейчас мы гонимся за бумажкой. Если мы не получим бумажку СРО, то ее получит кто-то другой, и наши участники будут вынуждены туда уйти.
На сегодняшний день в действующем законодательстве есть декларативная норма о том, что комиссия может передавать функции. Но эту норму тяжело выполнить, потому что ответственность с комиссии за уже делегированные полномочия никто не снимает.
Новый закон дает механизм: передали — все, комиссия за это не отвечает. Вот принципиальное различие в этих вещах.
Зачем вы хотите сертифицировать участников фондового рынка?
Я такого никогда не говорил. Я говорил о том, что та сертификация, которая есть на сегодняшний день в стране, это бессмысленная трата времени и денег. ПАРД в текущей ситуации не планирует получать полномочия по сертификации.
Мы обращаемся в комиссию с просьбой изменить саму процедуру, сделать сертификацию полезной, недорогой и удобной. И только в том случае, если комиссия и дальше не будет нас слушать, после принятия новой редакции закона об СРО, мы будем обращаться в комиссию даже не с просьбой, а с требованием получить эти полномочия по сертификации.
Мы понимаем бессмысленность нынешней процедуры. Раз в три года одна и та же информация загружается в головы разных субъектов. Комиссия говорит о том, что это нужно, потому что законодательство меняется, и участники рынка должны с ним знакомиться. Но это, мягко говоря, заблуждение.
Что нужно изменить в процедуре сертификации?
Мы считаем, что курсы надо разбить на три категории. Первый базовый курс — для операционистов, которые просто вбивают информацию. Они должны понимать процесс в целом и не делать глупых ошибок. Требования к ним должны быть минимальные.
Второй курс — для людей, которые принимают решения в интересах финансов клиентов или финансов компании. Требования к такому человеку должны быть значительно жестче. Они должны быть более точечные и глубокие.
Третий уровень — для руководителей компании. Мы все знаем, что председатели правления банка должны получить этот сертификат. Но я с трудом представляю г-на Дубилета, или г-на Тимонькина, или еще кого-то из крупного банка, кто ходит на эти курсы, а потом приходит в комиссию что-то сдавать.
Руководителю компании нужны не две недели, а 2-5-часовые курсы, может быть даже у него в кабинете. Когда ему объяснят, где у него точки контроля, где у него риски, как и на что он должен обратить внимание для контроля своих сотрудников.
Три уровня нужно для всех типов сертификатов?
В общем и целом — да. С этой идеей мы ходим к комиссии уже года два, но ничего не происходит. Ранжирование — это часть наших требований. Вторая составляющая — возможность сдать экзамен экстерном. Если я активно работаю на рынке, если я ежедневно мониторю информацию, если я консультирую комиссию, то у меня должно быть право сдать экстерном.
Не секрет, что на рынке есть такое явление, как рынок мертвых душ и сертификации. Как это можно исправить?
Это не надо исправлять. Если банку для чего-то нужен этот сертификат, и он уверен, что сможет оказывать эти услуги — пускай платит.
В чем казус ситуации? Раньше у нас не было ни одного вуза, который бы выпускал специалистов по фондовому рынку. В этой связи комиссия абсолютно обоснованно взяла на себя обязанность обучать этих людей.
На сегодняшний день у нас есть куча вузов, где этому обучают. Есть люди, которые, приходя в банк, прослушали два-три академических курса лекций в институте и понимают, как работает система. Им не составит труда сдать базовый экзамен на право работать операционистом.
При этом у профессионального участника рынка должен быть хотя бы один человек, который будет нести ответственность. Вот этот один человек и должен сдать углубленный экзамен и вселить в тебя уверенность, что он не растранжирит деньги клиентов.
А мне, как руководителю банка, эти курсы должны объяснить, как я могу что-то контролировать и где у меня какие-то риски.
Поэтому не нужно бороться с мертвыми душами. Нужно создать условия, при которых их просто не будет. Вам не нужно будет покупать сертификаты. Любой ваш выпускник вуза, который закончил экономическую специальность, легко сдаст этот экзамен — и все.
То есть, нужно смягчить требования?
К операционистам — да. К ключевым фигурам — повысить.
Почему комиссия тянет два года с пересмотром требований?
Потому что стоимость экзамена, которую мы ежегодно платим, каждый год растет. В последнее время она составляет около 3 тысяч гривень. А если у вас хотя бы три сотрудника — это 9 тыс. грн. Если за сам сертификат раньше платили госпошлину 85 грн, то сейчас мы платим 450 грн.
И при этом в аудитории сидят люди, которые приходят на этот экзамен в шестой раз. Шестой раз они будут слушать одно и то же. И мы с ними шестой раз в этой аудитории встречаемся.
Цена в 3 тыс. грн обоснована? Это может быть дешевле, если будет передано СРО?
Это никогда не будет передано СРО — она не может обучать. Обучать будут те, кто имеет соответствующие лицензии минобразования. Просто когда не будет обязательности в этом процессе, будет конкуренция — вот тогда будет существенный качественный рост услуги по обучению.
Во второй части интервью, которое будет опубликовано позднее, Алексей Кий рассказывает об общем положении дел на фондовом рынке, о депозитарной реформе и крымских участниках рынка.