Доступ к сырью и рынкам на Донбассе имели только те, кто входил в "семью" — Сергей Тарута

Губернатор Донецкой области Сергей Тарута — известный металлургический магнат. Еще в начале 2000-х он вместе с коллегой — Виталием Гайдуком — основал группу "Индустриальный союз Донбасса" (ИСД), которая концентрировалась преимущественно на металлургии. С того времени многое изменилось, например — доли инвесторов, а потом — и сами инвесторы, а Сергей Тарута теперь ответственен не только за металлургический бизнес ИСД, но и за весь бизнес (да и не только бизнес) на Донбассе. И хоть глава области и утверждает, что от дел давно отошел, во время беседы заметно — ему не безразлично, как нынешняя ситуация отобразится на "профильной" отрасли.

Сергей Алексеевич, о бизнесе на Донбассе в целом сейчас говорить тяжело, но какая ситуация в освобожденных городах Донбасса?

В Краматорске у нас все предприятия уже восстановили свою работу. В промышленности нам удалось избежать фатальных разрушений благодаря скоординированной работе, потери могли бы быть большими. Дружковка, Константиновка также постепенно начинают возвращаться к нормальной жизни — и в крупном, и в малом и среднем бизнесе. У нас были некоторые проблемы в Славянске — там были большие повреждения. Проблемой многих предприятий стало то, что их сильно разграбили, просто вынеся оборудование, материалы, а сегодня у предприятий не хватает оборотных средств, чтобы все это восстановить. В Краматорске, например, есть проблема с поставками электроэнергии — ее недостаточно, потому что была очень сильно повреждена Славянская ТЭС во время боевых действий. Станция попала под артобстрел и сейчас не функционирует, приходится ограничивать потребление до ее восстановления. Это одна из самых больших проблем промышленности Донбасса — из-за повреждений, электроэнергии не хватает в полном объеме, поэтому промышленность работает в ограниченных условиях. Сейчас перед нами стоит задача восстановить все как можно быстрее, помочь в создании рабочих мест. Потому что люди, которым негде работать, идут... Ну вы понимаете куда.

Бюджет будет финансировать восстановление промышленности Донбасса?

Я думаю, владельцам предприятий стоит больше рассчитывать на собственные средства. Вот только собственники давно уже без денег. Поэтому предприятия будут "оживать" довольно медленно. Сегодня вам никто не скажет, каковы реальные разрушения в Донбассе. У нас сейчас уже 9 шахт, которые экономически не выгодно восстанавливать — они просто затоплены. И затопление продолжается из-за отсутствия электроэнергии. Все шахты, которые находятся в зоне активных боевых действий, под ударом.

Это тысячи людей, которые потеряют свои рабочие места. Что с ними делать?

Программа реформирования отрасли, о которой не единожды говорилось, предусматривает закрытие ряда шахт, и она подлежит исполнению. Но, конечно, необходим не революционный, а мягкий подход.

Как эта программа должна выглядеть в идеале?

Я считаю, что реформирование должно происходить при нормальной ситуации, а не такой, как у нас сейчас. Отрасль нужно восстанавливать, сделать оценку по каждой шахте — необходимы вложения для ее восстановления — и если мы увидим, что эффекта нет, будет приниматься решение о закрытии. Но неработающая шахта продолжает "есть" много денег из бюджета. Технология добычи в Украине отличается от той, которая практикуется на Западе — там вы нигде не увидите таких терриконов. Порода, которая выброшена на поверхность, используется для засыпки шахт, и это экологически безопасно. У нас это требует больших затрат на реструктуризацию. Мы уже предполагаем, какие шахты нельзя восстановить, и их нужно будет закрывать. Но тут проблема не в их рентабельности, а в невозможности возобновления их работы.

Надо переводить людей в другие отрасли и создавать альтернативные рабочие места. Есть много предложений по строительству новых заводов, например, Siemens и Samsung предлагают свои проекты. Но для этого необходимы реформы и улучшение инвестклимата. И чтобы война закончилась.

Планируется ли модернизация предприятий? Ну, раз уж их и так нужно полностью восстанавливать...

Это все зависит от того, будут реформы или нет. Необходимы стратегия и деньги. Ни того, ни другого реально нет. Кредитов, которые получает бюджет, недостаточно даже для поддержания оборотных средств страны, да и получить их тяжело — в стране идет война. А о коммерческих кредитах для предприятий речь вообще не идет. Сколько потребовалось Алчевску для модернизации? $4 млрд. Для того, чтобы модернизировать всю промышленность Донбасса, нужны огромные деньги, соответственно, нужно чтобы пришли инвесторы "первой величины". При таком инвестклимате, как у нас, при той судебной системе, которая сейчас действует в Украине, и за реформирования которой почему-то так никто и не взялся, нужно быть безумцем, чтобы начать вкладывать сюда деньги.

Но мы пытаемся модернизировать хотя бы частично. Модернизационный подход мы, например, заложили при восстановлении Славянска. Мы не просто отстраиваем здания. Когда восстанавливали больницу в Красном Лимане — сразу поставили новые окна, учли все нюансы энергоэффективности, сделали ремонт. Но тут мы обошлись пока небольшими деньгами, а на модернизацию заводов необходимы десятки миллиардов долларов.

С шахтами разобрались. Какая ситуация сейчас с металлургической отраслью?

Заводы сейчас простаивают без сырья, без электроэнергии. Некоторые сегодня полностью отрезаны от коммуникаций и путей. Все заводы стоят.

Без сырья — из-за того, что остановлены три коксохима?

Проблема металлургических заводов даже не столько в отсутствии кокса, сколько в невозможности подвоза главного сырья — руды. На Донбассе разрушена вся железнодорожная инфраструктура. Железная дорога не работает уже три недели и контролируется не нами.

Фактически, все комбинаты простаивают — в Донецкой области работают только "Азовсталь" и ММК им. Ильича. И то они загружены не в полную силу.

Почему?

Опять же, проблемы с доставкой сырья. Если будут проблемы с подъездом в Мариуполь, в Украине останется функционировать только три завода: "АрселорМиттал Кривой Рог", "Запорожсталь" и Днепропетровский комбинат.

Подвоз железной руды усложнен, но она есть. Остается проблема с коксом. Как можно сейчас решить проблему его импорта?

Единственный источник — Китай.

А не проще покупать его у активов Лакшми Миттала? Все равно он импортирует часть кокса из Польши для бывшей "Криворожстали".

Им еле для себя хватает. Плохой идеей было сокращение коксохима при "Криворожстали". Я считаю, что в условиях дефицита кокса и возможности производить его на своем заводе, это преступление.

Реально ли эвакуировать часть предприятий с Донбасса в более спокойные регионы?

В принципе, нет. Последний раз такие шаги были проделаны во время Второй мировой. Сегодня, если есть деньги — можно купить любое оборудование. В отношении военных заводов, возможно, есть резон перевозить. А металлургию не вывезешь — он обойдется в сумму, равную стоимости нового завода.

Сколько сейчас будет стоить новый завод?

Одна тонна стали стоит миллион, а сто тысяч тонн стали? Около $1 млрд, если мы говорим о новом заводе. В данном случае, все же, корректнее будет говорить о восстановлении заводов. Но реальных убытков никто не подсчитывал. Металлургические активы требуют много денег, поэтому для многих предприятий было бы неплохо пересмотреть инвестпрограммы.

В целом, о каких потерях для промышленности можно говорить? Особенно в части экспорта.

Где-то около $4 — $5 млрд. И это только в этом году. Простой заводов обходится минимум в $1 млрд в месяц.

Оставшаяся металлургия сможет заработать на курсовых колебаниях при экспорте?

Это помогает, но это как таблетка для человека, находящегося в состоянии клинической смерти. Если заводы сейчас не работают, то какая разница, какой курс?

Как сейчас будут вести себя промышленные инвесторы из России?

Вряд ли будет много желающих купить их активы.

Почему?

Денег нет. Металлургия не генерирует прибыль, хоть и работает на глобальные рынки.

Что нужно сделать для прибыльности этого сектора?

Для этого необходим развитый внутренний рынок. Мощное машиностроение, строительство, металлотехника, автопром. Это то, что потребляет большое количество металла. Тогда металлургия будет развиваться. Чтобы мы не продавали 90% металла на экспорт, а хотя бы 50% шло "внутрь". Тогда будет стимул модернизировать предприятия. Но для этого потребуется большое количество денег. Еще, конечно, важно, какие будут тренды на стоимость железорудного сырья (ЖРС) и металла. До этого 5 лет зарабатывали сырьевики, а металлурги себе в убыток перерабатывали их продукцию, чтобы обеспечить им заработок. Надеюсь, что тренд будет справедливый — будут зарабатывать больше металлурги, потому что это достаточно финансово- и материалоемкое производство.

О каких объемах недополученной прибыли можно говорить для заводов группы ИСД?

Я не имею отношения к группе ИСД.

Но фактически это же Ваше детище. Мне кажется вполне естественным, что Вы отслеживаете работу своих предприятий.

Да, это мое детище, но там сейчас руководит российский менеджмент. Я не принимаю участия в их деятельности — и так проблем хватает. Более того, все мои счета сейчас заморожены, а активы — арестованы. Полтора месяца назад были заморожены все мои активы, в том числе и недвижимость в Крыму.

Это некая расплата за политическую позицию?

Это расплата за АТО.

Вы общаетесь со своими коллегами из РФ?

Нет, практически не общаюсь. Я не ставил в известность никого о своем решении стать губернатором. Сейчас даже если позвоню им — создам проблемы. Они государевы люди, еще случайно подставлю. И чтобы не создавать для них лишних проблем, я им не звоню. Они мне тоже не звонят. Вот такой вот паритет. С днем рождения никто из них тоже не поздравил.

Вы намерены продавать свою долю в компании, если ситуация изменится?

Если доля не будет арестована, буду рассматривать различные варианты.

Если рассмотреть гипотетически ситуацию, что все хорошо, будете ли вы выкупать российскую долю, особенно с оглядкой на позицию правительства?

Вряд ли. Для этого нужны деньги, и немалые. Металлургия последние несколько лет генерирует одни убытки, поэтому говорить о каких-то больших замороженных деньгах не приходится. Учитывая то, что за несколько лет предприятия накопили большую кредиторскую задолженность, после того, как они рассчитаются с долгами, после инвентаризации, уже фактически ничего не останется. $2,8 млрд долга было еще до сделки. После этого мы взяли еще $2,5 млрд кредитов, чтобы прожить и покрывать дефицит бюджета за последние 4 года. Можете посчитать сами.

Идут ли на какие-то уступки ваши западные кредиторы?

Они сейчас ожидают выплат. Мы уже многое продали, чтобы расплатиться.

В прошлом году ИСД отказалась от весьма выгодного предложения — покупки шахты "Мария-Глубокая". Почему это произошло и почему группа отказывается от своих неметаллургических активов?

Это неправильные представления о стратегии ИСД.

Тогда расскажите о ней.

Раньше у нас продавалось все, если ты был приближен к "семье". Сырье могли купить только те, кто был при власти, остальные были отлучены от такой возможности. В отношении шахт та же ситуация — все лучшее давно находится в частных руках. Мы вели переговоры, но нам выставили такую стоимость, что это было просто не рентабельно. Сегодня все определяется экономической целесообразностью. С учетом того, что мы живем в постоянном дефиците средств, покупать за огромные деньги не столь важные активы нет никакой возможности. Сегодня ситуация та же. Российские активы в Украине тоже не смогут нас заинтересовать. Для этого нужно выйти из кризиса, сгенерировать прибыль, рассчитаться с банками и тогда можно будет о чем-то говорить. Ни один банк не позволит что-либо покупать. Нам нужно доинвестировать в технологию производства, закончить наш инвестплан. Насколько хватит сил и средств.

Опять придется кредитоваться?

Скорее всего, да.

Какова сейчас ситуация с Гданьской судоверфью в Польше? В минувшем году там доходило до бунтов, да и убытки она получала немалые.

Это была дезинформация, чтобы раскачать ситуацию. Конкурентная борьба. Есть другие судоверфи, которые заинтересованы в проблемах у конкурентов. У нас есть госпартнер, который решил попытаться обанкротить верфь, чтобы забрать активы себе. Мы сейчас перепрофилируем судоверфь, она делает сложные конструкции, башни ветроэлектростанций. Мы уменьшили зависимость от судов и переориентируемся на серьезное машиностроение. Также, сможем и делать там, все же, профильные заказы — например, части корпусов, панелей. В этот актив много вложено средств на модернизацию. Сейчас это вполне эффективное производство, но судостроение в этой части Европы не в интересе.

Чем Вам интереснее сейчас заниматься — политикой или промышленностью/бизнесом?

Если бы я хотел заниматься политикой, наверное, давно бы уже это сделал. По жизни было гораздо больше предложений, чем сейчас. Но в последние полгода в принципе не до бизнеса. По 150 звонков в день, на которые приходится ответить. И иногда непонятно, как спасать ситуацию.