Будущее страхового рынка: куда идем, и не лучше ли сменить вектор?

Дискуссия о смене регулятора на страховом рынке (а также в целом на рынке небанковских финансовых услуг) ведется с 2015 года. Но как противники изменений, так и его сторонники, концентрируются в основном на технических нюансах — кто какие функции будет выполнять, какие у кого появятся или исчезнут полномочия. И мало кто говорит о состоянии рынка, его проблемах.

А их, несмотря на утверждения отдельных экспертов, что все хорошо, и всех все устраивает (в конце мы поймем, почему некоторые компании все действительно устраивает) накопилось немало.

В то время как мировой рынок страхования озабочен интеграцией в процессы искусственного интеллекта и big data, занимается machine learning и разрабатывает программы страхования беспилотных автомобилей, украинский страховой рынок занят вопросами куда более приземленными — как сохранить хотя бы существующий уровень доходов. Причем пока это получается делать преимущественно за счет обязательных видов.

Обязательность страхования тех или иных рисков диктуется государством. У нас 40 обязательных видов, по многим из них получить возмещение в принципе невозможно, но это тема отдельного разговора. Наличие таких видов страхования действительно генерирует дополнительный денежный поток в страховые компании. Но и накладывает на государство определенные обязательства. И главное из них — обеспечивать качество услуг, которые страховые предоставляют своим клиентам.

Получается ли?

По данным действующего регулятора страхового рынка — Нацкомфинуслуг — наибольшее количество жалоб, которые поступили к ним в 2017 году — 5321 — касались именно самого массового обязательного вида страхования — ОСАГО (обязательное страхование автогражданской ответственности). К сожалению, не редки случаи, когда компании откровенно демпинговали, продавая полисы ОСАГО, а потом просто исчезали с рынка, не рассчитавшись с клиентами. Всего за 2017 год страховые компании, ушедшие с рынка, задолжали своим клиентам ни много ни мало 316 млн грн.

В лучшем случае клиенты этих горе-компаний получат свои деньги от МТСБУ (Моторно-транспортного бюро Украины, которое выступает "гарантом" выплат по ОСАГО). В худшем — останутся один на один с расходами на ремонт своих и чужих машин, а может, и лечение. Что должно было бы в этом случае сделать государство? Правильно, регулировать рынок и проверять его игроков так, чтобы таких "компаний-фантомов" просто не было.

А что на самом деле?

На самом деле на украинском рынке работает почти 300 страховых компаний, из которых 50 компаний собирают более 90% всех страховых премий. То есть на оставшиеся 80% компаний приходится менее 10% клиентов. Никого не настораживает такое распределение? Не вызывает вопросов, как живут 244 компании с такой мизерной долей рынка? И не покидают его?
В отличие от крупных компаний.

После 2004 года в Украину пришли крупные международные страховщики (AXA, PZU, GENERALI, UNIQA, VIENNA INSURANCE GROUP, FORTIS, AIG, AEGON и другие), вложив, кроме многолетнего опыта успешного ведения страхового бизнеса, современных ИТ-технологий и интеллектуальных разработок, более 500 млн долларов прямых инвестиций. К сожалению, к настоящему моменту GENERALI, FORTIS, SEB, HDI, AEGON, AIG и QBЕ ушли с рынка. Причина — в его непрозрачности, недоверии клиентов, хаотичности законодательства. В итоге украинский рынок стал для мировых страховых гигантов не привлекательным настолько, что они свернули здесь работу. А 244 украинские компании, работающие фактически без клиентов, не сворачивают! Удивительно.

Еще один факт, наводящий на определенные выводы о направлении работы страхового рынка сегодня — доля перестрахования. Объем перестрахования в 2017 году вырос на 72%! Из 30 крупнейших страховых компаний (по объему собранных премий) 8 страховщиков направили на перестрахование более 90% полученных денег. Такие цифры могут свидетельствовать об использовании страховых компаний для налоговой оптимизации. После усиления требований к банкам в контексте раскрытия информации о собственниках небанковские финучреждения остались "последним прибежищем" для сомнительных операций, ведь многие схемы нынче "переехали" в небанковские финучреждения, доступ к информации об их бенефициарах все еще очень ограничен.

Как на все это может повлиять изменение регулятора, c Нацкомфинуслуг на НБУ?

В первую очередь — повлияет консолидированный надзор. Единый регулятор будет видеть все операции на всем финансовом рынке, и возможности для так называемого "регуляторного арбитража" — когда недобросовестные компании могут злоупотреблять законодательными "гэпами" в разного рода регулировании — существенно уменьшатся.

Кроме того, пока только у НБУ есть опыт риск-ориентированного надзора, когда проблемы игроков рынка выявляются превентивно, а не по факту нарушения/жалобы. С точки зрения защиты интересов клиентов, куда эффективнее заранее вычислять "проблемные" компании, а не бежать за ними по следам, когда с высокой степенью вероятности деньги уже давно могут быть выведены, а в офисе останутся только стол и стул.

Ну и глобальное — сегодня за финансовую стабильность в соответствии с мандатом отвечает НБУ. Но по факту нельзя отвечать за финстабильность и не иметь инструментов влияния на рынок, являющийся по сути "сообщающимся сосудом" с банковским. Только последний уже "чист и прозрачен", а первый, как видно из приведенных выше фактов, пока не может похвастаться подобной характеристикой.

То, что единый, институционально более зрелый, регулятор, по крайней мере в экономически непростые времена, эффективнее нескольких, подтверждают и международные исследования. Так, согласно недавнему (апреля 2018) отчету специалистов Института финансовой стабильности в Базеле, многие страны, которые больше всего пострадали от последствий мирового финансового кризиса, перевели свою модель надзора за финрынком на интегрированную, с передачей функций надзора за всеми игроками своим центробанкам.

Прислушаются ли народные избранники к аргументам как украинских, так и самых авторитетных в мире в вопросах финансового надзора — базельских экспертов, и проголосуют ли за закон о консолидации функций государственного регулирования рынков финансовых услуг? Узнаем уже этой осенью.