- Тип
- Эксклюзив
- Категория
- Банки
- Дата публикации
Как бизнесу договориться с банком об отсрочке или списании кредита — советы главы BPU
Еще в июне 2016 года Верховная Рада приняла закон о финансовой реструктуризации. В Минфине и в парламенте уверяли, что документ станет действенным механизмом для урегулирования долгов бизнеса перед банками. Власти рассчитывали, что благодаря закону многие компании смогут избежать банкротств, а в банковской системе уменьшится доля проблемных кредитов.
На формирование трех органов — Наблюдательного совета, Секретариата и Арбитражного комитета — которые принимают участие в реструктуризации ушло больше полугода. Потому закон фактически заработал лишь восемь месяцев назад — в апреле 2017 года.
За это период успешно проведено восемь финансовых реструктуризаций, еще одна процедура находится на этапе переговоров. Наиболее активным крупным банком, который с помощью нового закона пытается решить свои проблемы с должниками, является государственный Ощадбанк. На его счету четыре завершенные и одна открытая процедура. Delo.UA пообщалось с Тимуром Коганом, гендиректором компании BPU, которая выступала советником автодиллера "ВиДи Групп" в процедуре реструктуризации долга перед Ощадбанком.
С апреля должен был наблюдаться бум финансовых реструктуризаций. Вместо этого лишь восемь завершенных процедур. Почему?
В теории обе стороны — и кредитор, и компания-заемщик — заинтересованы в реструктуризации проблемных долгов, но на практике все работает немного иначе. Заем — это не просто сумма долга и условия его погашения, это еще и история, как он выдавался, на что тратился, кто, возможно, на нем зарабатывал. У каждой стороны своя правда и свои обстоятельства, которые часто приводят либо к системному конфликту, либо к так называемым "коротким" реструктуризациям.
Диапазон обстоятельств, которые приводят к конфликту, широкий. От понятных ситуаций, когда из-за потери активов на военных территориях, блокады рынков сбыта, девальвации гривны и прочих факторов заемщик не может платить в принципе. В это время у кредитора отток депозитов, ужесточение требований по резервированию, нехватка капитала. Все вынуждены решать свои объективные проблемы, в том числе посредством конфликта. Но возможны и ситуации, достойные экранизации в кино.
Все же почему закон не мотивировал заемщика и кредитора договариваться цивилизовано? Ведь предусмотрели ряд стимулов.
Пройти через сложную и дорогую процедуру "полноценной" реструктуризации могла бы заставить интересная для банка и заемщика перспектива — то есть, прежде всего, возможность получить новые деньги. Возможность снова заработать всех вновь может объединить. Так, банки, повысив качество своих портфелей, получали бы доступ к международному финансированию, которое можно было бы направлять на кредитование новых клиентов, а заемщики снова могли бы работать с финансовыми рынками.
Но я сейчас объективно такой перспективы не вижу. Рынки капиталов для большинства украинских банков и бизнеса пока закрыты. Поэтому конфликты продолжаются и реструктуризаций не так много, как могло бы быть.
Еще одним реальным стимулом выполнять реструктуризацию могли бы стать жесткие регуляторные требования Нацбанка к качеству кредитного портфеля. Конечно, регулятор сегодня действует жестко. Но в отношении крупнейших госбанков, которые как раз и сконцентрировали на себе львиную долю как рынка, так и проблемных кредитов, он действует намного более сдержанно.
Получается, закон о финреструктуризации не сможет полностью закрыть вопрос проблемных кредитов банков?
Срок действия закона всего три года, хотя не исключаю, что его продлят. Инициаторы закона рассчитывали, что ограниченный срок будет стимулировать договариваться уже сегодня. Но кредиторы столкнулись с тем, что в случае запуска полноценной реструктуризации часто им нужно дополнительно формировать резервы и признавать убытки. Соответственно, у них возникают проблемы с капиталом, который нужно где-то брать. Это серьезный сдерживающий фактор.
С другой стороны, в НБУ уверяют, что регулятор не будет накладывать санкции на банки за отклонения от нормативов по резервированию, если они произошли из-за выполненной процедур по новому закону финансовой реструктуризации. Заложены налоговые стимулы, но все эти факторы глобально проблему не решают. Поэтому я думаю, что в текущих условиях рынок есть для порядка десяти крупных кейсов. Это не закроет большой вопрос проблемных кредитов банков, но в отдельных случаях позволит заемщикам и банкам договориться.
Проводить реструктуризацию долга в Украине можно было и без закона. Зачем тогда он был нужен? Из вашего опыта, чем он помогает процессу переговоров?
Во-первых, закон о финреструктуризации расширил инструментарий реструктуризации для госбанков, а они сейчас контролируют больше 50% банковского сектора. Для госбанкиров всегда был недоступен инструмент списания (даже частичного) долга. Также госбанки не могли устанавливать для заемщиков, у которых финансовые проблемы, ставку меньше стоимости привлечения ресурса. Это всегда расценивалось как нанесение убытков государству, то есть криминально наказуемое действие. Потому госбанкир в здравом уме на такой шаг не решится, хотя это вполне рыночный подход.
Новый закон снизил уголовные риски для менеджеров госбанков.
Второе, он позволил минимизировать налоговые последствия транзакций, связанных с реструктуризацией. Зачастую реструктуризация предусматривает добровольную передачу части имущества заемщика на баланс банка, а потом его обратную операционную или финансовую аренду. Без закона у сторон моментально возникало обязательство оплатить НДС на всю стоимость этого имущества. Это огромные деньги. Есть и другие стимулы, но их значение не столь велико.
Есть ли налоговые льготы для банков?
В результате эффективно выполненной реструктуризации банк может получить возможность частично расформировать сформированные ранее резервы. С точки зрения налогового законодательства, это дополнительный доход, влияющий на финансовый результат банка. Но для процедур, выполненных в рамках закона, на сумму расформированных в результате реструктуризации резервов налог на прибыль не начисляется.
Закон также внедрил систему арбитража, который позволяет принимать решения о реструктуризации, когда у заемщика несколько кредиторов, и среди них есть разные мнения об эффективном сценарии реструктуризации. Правда, прецедентов еще нет и частные банки все же опасаются оказаться в одном кредитном комитете вместе с госбанком, который, по их мнению, может быть нерационален. У коммерческих банкиров есть страх, что в ходе переговоров будет продавлено решение, которое для частного банка будет неприемлемым.
Кроме того, закон решил еще одну важную проблему — перенес политическую ответственность за оценку эффективности плана реструктуризации с менеджмента банка на независимого эксперта.
Что это значит?
У тех же менеджеров госбанков до сих пор есть страх, что компетентные органы спросят, кто предложил или кто решил, что списание или отсрочка будут эффективными инструментами реструктуризации долга.
Независимый эксперт — это организация, которая изучает все документы сторон, анализирует прогнозы деятельности бизнеса, прогнозы денежные потоков. Независимый эксперт анализирует все сценарии реструктуризации — от ликвидации компании и продажи ее имущества до более сложных сценариев со снижением ставок, получением на баланс имущества компании и передачей его в операционную или финансовую аренду. В нашем случае эту функцию выполняла компания "большой четверки". Она анализировала, сколько банку удастся вернуть средств в каждом случае, сколько времени займет, какова вероятность выполнить каждый план, исходя, в том числе из мотивации заемщика.
Насколько реструктуризация оказалась сложным процессом?
Многие собственники украинских компаний до сих пор считают, что замглавного бухгалтера компании в пятницу после обеда может подготовить все необходимые для реструктуризации документы, а банкиры их быстро одобрят, если предварительно все "принципиально согласовано". Это уже работает не так. Так, в кейсе "ВиДи Групп" непосредственно работали над проектом более 50 человек. В частности, две компании "большой четверки" (одна в качестве независимого эксперта, а вторая консультировала банк по финансовым последствиям реструктуризации), независимые оценщики, аудиторы, нотариусы, юристы, команда самой "ВиДи Групп", департамент финансовой реструктуризации Ощадбанка.
Компания BPU управляла процессом, выступив в роли проектного менеджера и финансового советника заемщика. Если упростить до примитива, то нашей ответственностью было запустить процедуру, предложить кредитору сценарии реструктуризации и аргументировать их эффективность на основе финансового анализа.
Что получила компания после реструктуризации?
В кейсе "Види Групп" была очевидная проблема — денежного потока компании не хватало на обслуживание кредитов. Мы продемонстрировали кредитору все возможные сценарии развития событий и убедили, что предложенный сценарий реструктуризации является более выгодным любого другого (включая ликвидационный).
В результате долг был реструктуризирован на длительный период, удалось стабилизировать денежный поток компании, уйти от риска банкротства. Приведенная стоимость долга была снижена до уровня, который соответствует возможностям бизнеса, подтвержденным компанией "большой четверки".
Компания сохранила контроль за всеми ключевыми активами и было найдено решение, которое позволило восстановить нормальный уровень оборотного капитала.
Ведете ли вы сейчас другие проекты реструктуризации?
Да, мы уже готовимся к запуску официальной процедуры реструктуризации по новому проекту и находимся в переговорах с еще двумя потенциальными клиентами. Мы тратим, действительно, много времени на анализ ситуации конкретного заемщика перед проектом. Было, кстати, несколько случаев, когда после предварительного анализа мы откровенно сказали заемщику, что ему не стоит входить в процедуру реструктуризации, а лучше продолжать работать с банком на текущих условиях.
В каких случаях?
Мы были уверены, что объективно самый эффективный сценарий для банка — это ликвидация заемщика. Речь идет о кейсах, когда генерируемый бизнесом в обозримом будущем денежный поток намного ниже, чем объем средств, который привлечет банк, просто продав залог.
В НБУ заявили, что разрабатывают новый закон снова-таки для решения вопроса проблемных долгов. Речь идет о создании компаний по управлению задолженностью (КУЗ), куда будут передаваться "токсичные" активы. Что думаете?
Это скорее вынужденное решение. Инициаторы предлагают создать институты, которые примут на свой баланс проблемные активы платежеспособных банков.
Перебросить "проблемку" с баланса банка на какую-то компанию — это в целом рыночное решение. Оно уже практикуется на рынке, ведь коммерческие банки создают свои факторинговые компании. Это снова-таки в большей степени решение для государственных банков, которые не могут самостоятельно создавать такие дочерние компании. Весь проблемный портфель госбанков с принятием закона можно будет "перепарковать" в КУЗы, расчистив их баланс.
Когда уйдет "проблемка", госбанки станут более привлекательными для внешних инвесторов. Это открывает возможности для их приватизации: путем продажи пакетов акций таким организациям как ЕБРР или, к примеру, проведения IPO.
Но для меня пока открытый вопрос, какие инструменты будут использовать эти компании по управлению задолженностью. Они будут идти по ликвидационному сценарию или путем финреструктуризации? Вместе с активами будут передаваться и резервы, но мы понимаем, что некоторые из них недорезервированы. Кто будет готов принимать такие активы и нести за них ответственность? Готово ли правительство докапитализировать КУЗы в таких случаях?