"Украине нужен судебный контроль качества решений апелляционных судов" — Вадим Медведев

AVELLUM занимается разрешением комплексных споров и имеет серьезный опыт работы со сложнейшими кейсами. Расскажите, пожалуйста, об отличиях работы в судах разных инстанций и юрисдикций. Что следует знать?

Существует распространенное заблуждение о том, что суды всех инстанций одинаковы. Поэтому некоторые считают, что нанимать хороших юристов стоит лишь в тот момент, когда дело дошло до Верховного Суда. При этом забывают, что в последнюю инстанцию вы не можете принести новые доказательства или документы. Верховный Суд рассматривает только вопросы права (а не вопросы фактов) и проверяет, верно ли суды предыдущих инстанций применили конкретные предписания закона. Ситуация усугубляется, когда клиенты решают, что важные доказательства или документы стоит приберечь до финала, чтобы застать оппонента врасплох. Но Верховный Суд не имеет права устанавливать новые факты и обстоятельства.

В соответствии с судебной реформой, которая прошла два года назад, стороны должны изначально представлять суду все свои аргументы и доказательства. Даже суд первой инстанции может не принять доказательство по ходу рассмотрения дела, если оно не заявлено в самом начале процесса. Еще сложнее будет во время апелляции. Конечно, существует процедура пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам. Но для этого необходимо доказать, что сторона действительно не имела нужный документ на ранних этапах судебного спора.

Впрочем, в административных судах судьи чуть лояльнее относятся к заявлению новых доказательств на более поздних стадиях. Это, впрочем,  не касается госорганов, которым в принципе запрещено заявлять новые документы.

Недавно был принят законопроект о новых кассационных фильтрах. Что в нем важно и как он повлияет на работу судов?

Законопроект о новых кассационных фильтрах приближает украинскую систему обжалования решений к американской. По большому счету, в мировой юридической практике существует две концепции работы Верховного Суда. К примеру, в США он пересматривает только исключительные дела, где затрагиваются самые сложные правовые вопросы. С другой стороны, например, Верховный Суд Италии пересматривает все дела, которые к нему попадают. В Украине работала вторая модель, как в Италии, а сейчас ее хотят переформатировать.

Логика законопроекта состоит в том, чтобы уменьшить количество дел, которые рассматривает Верховный Суд. Мы уходим от концепции, при которой каждое дело можно провести через три инстанции: первую, апелляционную и кассационную (Верховный Суд). Теперь кассационная инстанция будет браться за дело только в тех случаях, когда еще нет сформированной позиции Верховного Суда относительно спорного вопроса, либо, если можно показать, что апелляционный суд неверно применил позицию Верховного Суда. По сути, это приведет к тому, что большая часть дел будет останавливаться не в Верховном Суде, как сейчас, а после решения апелляционной инстанции.

Какая модель лучше, по вашему мнению?

Я, к сожалению, вынужден отметить, что суды первой и апелляционной инстанции не всегда могут правильно применить правовые нормы.

В Украине, наверное, правильно было бы пересматривать дела полностью, потому что за апелляционными судами все еще нужен судебный контроль. Например, суды первой инстанции после возврата к ним дела из Верховного Суда гораздо глубже вникают в суть спора при повторном рассмотрении. 

Как должно быть? Суды первой инстанции тщательно отрабатывают новые процессуальные правила, качественнее работают над делами. Споры разрешаются, не доходя до высших инстанций. Это и будет началом перехода Верховного Суда на модель пересмотра.

На что нужно обращать внимание в украинском суде при разрешении споров? Чем украинские суды похожи на иностранные и чем они отличаются?

Есть два подхода к роли суда и к тому, как суд ведет процесс. Первый традиционно относится к континентальным странам: судья должен во всем разобраться самостоятельно. Если ему не хватает каких-то сведений, он должен сделать все, чтобы их получить и, на основании полного набора данных, вынести правосудное решение. В центре всей этой системы стоит суд и судья. 

Второй подход: истец с ответчиком приходят в суд и предоставляют судье свои доказательства и аргументы. В такой модели судья — просто арбитр, оценивающий и выносящий решение лишь на основании той информации, которую ему предоставили стороны.

Украина сейчас находится в состоянии перехода от первой модели ко второй. 

Что еще важно? В некоторых странах адвокаты и стороны должны заявить, кроме доказательств, также применимые нормы закона. Они определяют и заявляют, на основании какой нормы, в каком законодательном порядке суд должен удовлетворять их требования. Это более предсказуемая для сторон модель, когда ответчик четко понимает, на что должен возражать истцу. Но такой подход возлагает полную ответственность на юристов. Нужно подготовить полный пакет документов, правильно изложить доказательства, выбрать норму закона, верно выстроить правовую позицию. У нас, пока, именно суд определяет, какое право применить в конкретном случае.

Вы работали в налоговой практике, а теперь перешли в судебную. Почему?

Вопрос подразумевает, что я оставил налоговую практику в пользу судебной, но это не так. Из-за большого опыта работы в налоговых спорах клиенты доверяют мне не только налоговые и таможенные, но и другие категории споров, поэтому я начал практиковать судебные споры в целом. Я продолжаю работать с клиентами по своей основной специализации. При этом специфика работы предполагает полное погружение в судебные процессы, которым я, в силу обстоятельств, и так уделяю много времени. Собственно, поэтому мне и доверили возглавить это направление работы в AVELLUM. 

Вадим Медведев. Фото: Константин Мельницкий/Delo.ua

Что вам интереснее — консультировать или выступать в судах?

Я бы такое разграничение, наверное, не проводил. Кинематограф долго романтизировал образ адвоката, который в суде заявляет претензии, убеждает присяжных в своей правоте, спасает невиновных от злого прокурора и так далее. Поэтому кажется, что выступать в судах — более увлекательная работа. Но мне, в первую очередь, нравятся сложные задачи. А решать их в суде или за столом переговоров — вопрос вторичный.  

Можете привести пример такого сложного дела?

Очень сложным было весьма нашумевшее дело, связанное с банкротством агрохолдинга "Мрия", где мы представляли держателей еврооблигаций.

Структура рынка ценных бумаг такая, что держатель облигаций не может физически владеть бумажной облигацией, приходить с ней в суд и заявлять требования. Есть целая система депозитарных учреждений, которые ведут учет ценных бумаг. Во всей этой системе есть такой элемент, как "трасти" (с ударением на последний слог) — трастовый держатель, представляющий всех держателей облигаций.

В украинских судах мы от имени трасти заявляли требования держателей еврооблигаций. Мы должны были объяснить украинскому суду, что такое трасти и почему требования заявляет он, а не владельцы облигаций. Также в споре применили английское право, регулирующее эти вопросы, что требовало дополнительной подачи выводов иностранных экспертов.

Мы составили команду из юристов судебной практики и практики по работе с ценными бумагами. Они добились того, что суд принял все наши доводы, удовлетворил иск и признал требования наших клиентов в процедуре банкротства. 

Вадим Медведев. Фото: Константин Мельницкий/Delo.ua

Вы входите в экспертный совет при Минфине. В чем заключается работа этого совета? Как ваше присутствие в нем влияет на работу практикующим юристом? 

Экспертный совет — это консультативный орган при министерстве финансов Украины, который участвует в разработке обобщающих налоговых консультаций, разъясняющих нормы налогового законодательства. В него входят представители министерства, налоговой службы, юридических фирм и бизнеса. 

Работа в совете, во-первых, помогает понять, как на ту или иную проблему смотрят государственные органы. Во-вторых, мы всегда точно знаем последние обобщающие консультации и понимаем, почему они выглядят именно так. И третье — это коммуникация. Мы представляем экспертное мнение, к которому прислушиваются в том числе и государственные органы.

Ваши публикации в соцсетях сопровождаются хэштэгом                                                         #AVELLUM_smart_litigation. В чем его смысл?

Мы гордимся концепцией smart litigation (с англ. "умный судебный процесс"). В соответствии с ней мы отказываемся от применения неправомерных методов и прилагаем исключительно интеллектуальные усилия для достижения позитивного результата. Главное преимущество юристов AVELLUM — это интеллект, экспертиза, знания. Благодаря этому мы можем дать клиенту обоснованную правовую позицию, стратегию спора и правильно представить его в суде. 

Вадим Медведев. Фото: Константин Мельницкий/Delo.ua

На что клиенту обращать внимание при выборе юридической фирмы? Как ваши клиенты выбрали вас?

Знаете, многие наши клиенты выбирают для себя концепцию доверенного советника. Клиент понимает, что фирма действительно может помочь, и обращаются каждый раз, когда возникает проблема, спор, сложный вопрос. 

Новые клиенты часто оценивают портфолио. И вот эта концепция не всегда работает для тех, у кого появляются беспрецедентные дела. Тот же кейс "Мрии" — новое для Украины дело. У нас была абсолютно уникальная позиция на рынке с точки зрения опыта работы над выпусками еврооблигаций. При этом у нас была сильная судебная команда, которая способна ретранслировать нашу общеправовую экспертизу в судебную плоскость. Мы знали, как действовать, хотя никто раньше и не пробовал заявлять подобные иски в Украине.

Мы — полнофункциональная фирма, у нас опытные команды в сфере корпоративного права, сделок по слиянию и поглощению, в сфере банковского права и финансирования, в налоговой сфере, недвижимости, интеллектуальной собственности. Поэтому, когда возникает беспрецедентный спор, мы составляем команду, готовую работать с ним как в рамках процессуальной стратегии, так и с точки зрения материального права.

Было ли какое-то дело, которое вас удивило, самое странное в практике?

Таких много. Особенно интересно получается, когда это не одно дело, а целая серия из нескольких, еще и таких, которые рассматриваются в судах разных инстанций и юрисдикций. С такими проектами приходится работать, отказываясь от каких-то частей, потому что бизнес не заинтересован в бесконечно тянущихся спорах. Клиент часто сам это понимает лишь тогда, когда конструкция становится слишком сложной.

Беседовал Дмитрий Бунецкий, специально для Delo.ua