Вооружен объективом: противостояние на Грушевского глазами фотографа

"Еду в лифте с женщиной, — рассказывает Леша,— а на рюкзаке у меня висит защитный шлем. Она посмотрела на него и спрашивает: "Вы, наверное, каким-то спортом занимаетесь?", я ей: "Да, спорт называется "улица Грушевского".

Вот с такого "анекдота" начинается наше интервью с Алексеем Фурманом. Идея сделать материал с одним из самых перспективных молодых фотографов Украины, чьи снимки часто и с удовольствием печатают западные издания, возникла еще в ноябре. Тогда украинский National Geographic впервые вышел с фотографией украинского фотографа на обложке. Фотографом был Леша. Двадцатидвухлетний парень с почти шестилетним стажем работы в фотожурналистике сделал замечательный репортаж об украинских гуцулах в Западной Украине. А уже в декабре он делал другой репортаж — можно сказать, что о тех же гуцулах, только не в Закарпатье, а на Майдане. В Украине началась революция. Интервью пришлось отложить.

Выкроить время для разговора Леше удалось только когда стороны временно объявили перемирие. А так он каждый день в каске, наколенниках, очках для страйкбола делает снимки в момент самого горячего противостояния. Встречаемся поздно вечером на Бессарабке, оппозиция только вернулась с очередных переговоров. В кафе вперемешку с музыкальными клипами включают прямые трансляции с Майдана. Леша проглядывает новости, чтобы не пропустить важных событий.

Леш, ты на Майдане с первого дня. Как тебе настроение протестующих?

Я не могу сказать тебе, что есть какое-то общее настроение. У каждого человека есть свое настроение, свое понимание того, почему он там находится. И это хорошо, что люди, которых что-то не устраивает, собираются вместе. Но это порождает другую проблему. Они не знают, что делать, и нет человека, который бы им сказал. Это как блуждание в темноте. Когда ты не знаешь, что возле тебя, и нет фонарика, и нет человека с фонариком. И эти люди бродят в темноте и сталкиваются. Они вместе, но они не знают, куда им идти. Вот это плохо, что нет какого-то ответственного за все человека.

Меня недавно журналисты с американского канала NBС попросили показать им человека, который за все это отвечает. А нет человека, который за все отвечает. Есть сотники или коменданты Майдана, но одного человека, который бы за все отвечал, нет. Это как Запорожская Сечь, как народовластие. И это очень опасно.

Как ты оцениваешь действия "Беркута" и его методы подавления протеста? Активисты способны ему противостоять?

Вот как раз события на Грушевского очень опасны тем, что у митингующих нет опыта ведения этих протестов, а у "Беркута" и МВД нет адекватного опыта ответа на эти действия. Тактика, которая используется "Беркутом", иногда чересчур жестока, а иногда чересчур мягка. У них нет единых позиций касательно того, как действовать. Проводятся какие-то вылазки, мини-операции, суть которых не ясна никому. Возможно, она не ясна и им самим. Например, мы снимаем 19 января, действительно ситуация уже опасная, люди бросают камни, уже начали коктейли Молотова, везде дым. И тут из арки выбегают 4 сотрудника "Беркута" на людей. Они тут же получают от протестующих, валятся на землю и убегают. И это все происходило в течение 10 секунд. Это бессмыслица просто.

Другой пример. Прихожу я в среду (22 января). Все спокойно, все стоят мирно, никаких провокаций со стороны протестующих. Если бы так было еще полчаса, я бы ушел. И тут вдруг милиция начинает наступать. Сначала пошли внутренние войска, за ними побежал "Беркут", без предупреждения. Люди от неожиданности стали убегать, кого-то побили, кого-то арестовали, а кого-то и раздели, как потом выяснилось.

Тогда "Беркут" продвинулся до Европейской площади, занял всю улицу Грушевского и через 30 минут отступил обратно. Люди опять заняли Грушевского и построили баррикаду. В чем смысл? Они контролировали улицу, даже Европейскую площадь. Нет, они сами ушли, и народ побежал за ними.

Что стали делать люди?

А люди начали занимать Европейскую площадь, и "Беркут" снова на них побежал. И потом уже ушел окончательно. Их логика совершенно непонятна и непредсказуема. И это самое опасное. Нет логики протеста и наступления. Граната может лететь отовсюду: в журналистов, не в журналистов. Для "Беркута" нет такого понятия как "журналист". Возможно, и был приказ стрелять по журналистам специально.

Лично ты хотя бы раз пострадал от рук "Беркута"?

Один раз я оказался на Грушевского, когда улица полностью контролировалась "Беркутом". Мимо меня прошло около 60-100 бойцов. Я перестал снимать, поднял камеру вверх, на мне не было жилета "пресса", но я говорил, что я журналист. Учитывая то, что происходит сейчас, любой мог подойти и ударить меня.

Ты был к этому готов?

Нет, я не был к этому готов. Только один пошел на меня с криками "Давай! Уходи отсюда!", и я ушел. Прошел мимо них и сделал вид, что иду к Европейской площади. Вот в этом проблема, что их поведение случайно. Представь, что дорожное движение случайно. Ты выезжаешь на машине и не знаешь, где встречная, куда движутся машины. И это самое опасное, что нет никаких правил, что их никто не соблюдает. Например, запрещено использовать дымовые шашки и резиновые пули одновременно. Иначе милиция не видит, куда она стреляет, и может попасть куда угодно, в кого угодно. Они использовали все одновременно.

Ты можешь оценить действия протестующих как профессиональные?

Нет. Они доморощенные. Они не умеют делать коктейли Молотова, они не умеют их бросать. Часто они попадают в столбы, в магазины. У меня есть фотография, где мужик сам загорелся. Бросил так, что пламя перекинулось ему на рюкзак, но он не пострадал, рюкзак быстро сняли. Я видел ролик, где мужик бросает коктейль, перед ним открытое пространство и тоненький столб. И он бросает коктейль и попадает именно в столб. То есть, это был "профессионал". Захотел бы — не попал. А катапульта! При мне ее использовали — она реально может добросить только до спин ближайших протестующих.

Как работать в такой ситуации? Есть какие-то правила работы журналиста-фотографа во время противостояний народа и милиции?

Тяжело. Я понимаю, что мне долго нельзя находиться там, откуда протестующие бросают камни или коктейли Молотова. Потому что очень велика вероятность того, что сюда сейчас прилетит граната. И она прилетает. "Беркут" отвечает. "Беркут" видит направление летящих предметов и отвечает туда же. И если ты там, где протестующие бросают камни — а ты, вероятно, там, потому что снимаешь эти потрясающие кадры броска коктейля Молотова — тебе прилетает под ноги граната. От одной меня спас наколенник, только джинсы разорвались. Другая разорвалась чуть дальше, осколок попал в ногу, но одежда защитила — отделался гематомой. Меня даже нет в списке пострадавших.

А среди твоих знакомых коллег есть пострадавшие?

Да есть, и не просто гематомы — у некоторых переломы. Одному знакомому фотографу попал камень в затылок. Он сделал очень популярную ошибку — стоял между протестующими и полицией. В такой ситуации это недопустимо: сбоку, в тылу — где хочешь, но не между ними. И к нему просто прилетел кирпич, который не долетел до милиции. Кто-то просто недобросил.

Как ты готовишься, когда идешь туда?

Одеваю шлем, очки для страйкбола, налокотники и наколенники. Бронежилет — нет, но стоило бы. Тот, что у меня, слишком толстый, чтобы носить под куртку. Защита второго класса. Он способен защитить от резиновой пули и от огнестрельной, но только если стрелять будут на расстоянии. Без бронежилета не боюсь ходить, а вот без наколенников — да. Потому что меня они один раз спасли. Сегодня нам принесли маски респираторные, сказали одеть, так как весь этот дым оседает в легких. Но в маске тяжело работать — очки запотевают. Поэтому ты можешь носить либо очки, либо респиратор. Я выбираю очки, так как глаза дороже.

На какой день ты адаптировался к происходящему?

Через неделю. Но лучше, чтобы адаптация не приходила никогда. Потому что когда ты адаптирован, то видимо считаешь, что в тебя пуля уже попасть не может. А она может попасть всегда, даже если у тебя 40 лет стажа. По-видимому, мне на адаптацию понадобилось 6 дней. Потому что сегодня я смог сделать фотографии, которые мне нравятся. До этого были какие-то картинки, не могу сказать, что я доволен. Сегодня были фотографии, которыми я доволен. Я не могу сказать, с чем это связано. Иногда у меня бывают дни, когда просто "не идет" — и все. Сегодня я почувствовал, что "да", съемка получилась. Меня уже не так сильно отвлекало происходящее вокруг, я поработал в свое удовольствие, насколько это возможно под гранатами.

Во время работы ты думаешь об опасности вокруг?

Когда ты снимаешь, то об этом не думаешь. Но я скажу честно, что когда протестующие убегают от "Беркута", я убегаю вместе с ними. Наверное, нет для меня такой фотографии, которая бы стоила хотя бы удара. Для меня безопасность превыше всего. Но поскольку событие знаковое, его надо снимать, и его хочется снимать. За все время столкновений меня не было на Грушевского только два дня, и мне этого хватило чтобы соскучиться за работой. Когда в твоей стране происходят такие события, ты не можешь быть безразличным. И для меня то, что там небезопасно, не является поводом там не быть. Но так как там небезопасно, ты должен принимать максимальное количество мер для своей безопасности.

Каким должен быть герой на новостной фотографии такого события?

Новостная фотография должна быть понятной, "горячей", качественно снятой, быстро отправленной и увиденной новостными изданиями, газетами, сайтами, иногда журналами. Герой новостной фотографии, поскольку у тебя нет возможности его раскрыть, должен быть каким-то моментально и откровенно ярким, отличающимся от других, обязательно характерным. Те герои, которых ты выбираешь для снимка, должны быть уникальными и максимально подходить для той ситуации, в которой находятся.

Герой фоторепортажа может быть обычным человеком, которого ты раскрываешь. Потому что у тебя есть время, есть возможность. Ты используешь эмпатию, посвящаешь ему время, у вас налаживается контакт — и он позволяет тебе фотографировать его во всевозможных ситуациях. Так ты раскрываешь его характер.

В новостной фотографии нет времени на раскрытие характера. Тебе нужно показать уникального человека в уникальной ситуации. Почему фотографы на одних и тех же событиях стоят возле одних и тех же бабушек? Потому что это самая характерная фотография. К тому же часто фотографы больших новостных агентств не хотят обходить территорию и смотреть на людей. Я очень часто это делаю. Иногда ты в толпе можешь найти очень ярких персонажей.

В 2011 году я ездил на съемку на один из мемориалов жертв Чернобыля. И опоздал на событие, приехал поздно, и была уже большая толпа людей, через которую нам пришлось прорываться. И вот когда мы прорывались, я увидел бабушку, которая держала портрет, но не такой, как у вдов, членов профсоюза: у нее был портрет старого образца, в зеленых тонах, и она действительно плакала. И я сделал эту фотографию, которая потом вышла на обложке KyivPost и газеты "День".

Двадцатый век для Украины был достаточно трагичным, и когда вспоминаю какие-то знаковые даты, на них очень трудно сделать хорошую фотографию. Так как нет уже тех чувств у людей. Когда трагедия случилась год назад, два года — это одно, а когда это было тридцать лет назад, чувства людей ослабли, даже к родным. И сейчас на этих мемориалах практически никто не плачет. Конечно, надо признать, что плачущий человек для новостной картинки — это заземление чувств. Это фотография, которая моментально принимается, понимается и публикуется.

Как с помощью фотографии ты передаешь настроение события?

Как человек, который много работает в новостях, я фотографирую в основном людей, которые что-то делают. С одной стороны, это хорошо, потому что я передаю действие. А с другой стороны, я мало делаю атмосферных кадров. Есть кадры, в которых может ничего не происходить, но они прекрасно передают место, время, настроение и атмосферу данного события. На Грушевского атмосферу может передать просто стоящий возле стены коктейль Молотова. Это, конечно, для новостной фотографии не годится, так как минимум должен быть человек или тело человека. А тут если ты просто сфотографируешь колонны стадиона "Динамо" и этим передашь "настроение" события, в агентстве возникнет вопрос.

А ты думаешь об этом, когда снимаешь?

Нет, я снимаю то, как я чувствую. Но у меня за эти годы выработался новостной стиль работы. Это с одной стороны хорошо, а с другой — нет. То есть, у меня выработаны какие-то клише для новостной фотографии. Чем отличается аматор от профессионала? У аматора пять клише, а у профессионала — сто пять, и он умеет их совмещать. Новостная фотография — это совмещение некоторых приемов, иногда введение собственных. Фотографа можно узнать по какому-то определенному стилю. Некоторые любят снимки под углом. Я очень люблю фронтальные фотографии: герои, которые стоят возле стен. Потому что есть какой-то мгновенный фон, и человек на нем хорошо читается. Это не обязательно может быть стена, это может быть какой-то однородный фон. Вот сегодня на EPA вышла фотография "Курящий протестующий", где протестующий сидит на фоне черных колонн и курит.

А в украинских изданиях ценятся такие снимки?

К сожалению, нет. В украинской журналистике отношение к фотографии — как к иллюстрации. Пишущий журналист, когда идет на событие, думает, что фотограф призван визуализировать его текст: снимать людей, с которыми он общается, места о которых пишет. И это, во-первых, лишает человека воображения, ему не нужно представлять, если на фотографии все запечатлено. А во-вторых, это порабощает фотографа, не дает ему пространства для работы.

Западные издания давно от этого отошли. Фотограф и журналист часто работают отдельно. И что важно, читатель получает два разных мнения. Я не говорю, что они должны быть одинаковыми или противоположными — они просто разные. И это очень интересно. В NG был материал о долгожителях. И в тексте, и на фотографиях были разные герои. Для человека, который читает украинские издания, это вообще непривычно. Но это интересно. Потому что ты читаешь об одних героях, на картинке видишь других, и ты можешь их сравнить. К тому же под фотографиями есть подписи, что дает информацию. Такой подход должен применяться особенно в том случае, когда рассказывается какая-то большая история.

Кто герои твоих фотографий?

Я хочу рассказать о героях, которые своим примером показывают, "как надо". Мне хочется о них рассказывать, чтобы люди смотрели и брали с них пример.

Для тебя фотография — это больше журналистика или творчество?

Я думаю, это совмещение. Не могу сказать, чего здесь больше. Название моей профессии — фотожурналистика. Даже уже в этом слове заключен двойной смысл. В первую очередь — это документирование событий, но ты не можешь совершенно отрицать эстетику. Это комбинация.

Вообще, для меня журналистика — это способ жизни. Меня нет без журналистики. Это полная профессиональная деформация.

Что должна нести фотография? Эмоцию, смысл, либо какую-то истину?

Я не думаю, что фотография сразу должна вызывать эмоцию. Наверное, это плохо. Фотография должна максимально отражать действительность. Если этот момент был тяжелым — она должна быть тяжелой. Если момент был веселым — и фотография должна быть веселой. Она должна максимально передавать происходящее. Или передавать твои ощущения, твое настроение.

Журналист должен высказывать свое личное отношение к происходящему?

Я вообще против совмещения журналистики и гражданской позиции. Журналист — это зеркало, он не может вмешиваться в событие. У меня был очень большой соблазн, когда приняли эти законы 16 января, написать в facebook "Выходите все завтра на Майдан!", но в последний момент я передумал. Это выбор каждого. Я не имею права — тем более как журналист — призывать кого-то к протесту. Хотя это, по большому счету, антигуманные законы. Но я против оценочных мнений.

Моя работа — рассказывать о событиях, о людях, которые ведут свой образ жизни, чем-то интересный, или простые человеческие истории. И мне хочется о них рассказать. В своей работе я стараюсь максимально дистанцироваться от политики. Это мой выбор. Я не говорю, что не переживаю о том, что сейчас происходит в стране. Но я переживаю как гражданин. Как журналист, я отражаю то, что происходит. Я — зеркало происходящих событий. Не черное и не белое зеркало.

Как гражданин, я могу сказать, что меня раздражает безнаказанность мажоров (я их вижу практически каждый день). Меня раздражает коррупция. До последнего времени меня раздражало настроение на улицах, угрюмость людей, неприветливость. И меня радует Майдан — тем, что люди там добры друг к другу, тем, как они самоорганизовываются. Но то, что мы видим на Майдане — это не весь Киев, и это точно не вся Украина. И сказать каждому жителю Украины "выходи на Майдан" — это неправильно.