На Донбассе было больше несостоявшегося капитализма, чем советских пережитков — основательница платформы "Изоляция"

Любовь Михайлова, основательница донецкой платформы культурных инициатив "Изоляция", о том, что происходило с культурой на востоке страны, о возможности для развития креативных индустрий на Донбассе и о новой постиндустриальной реальности шахтерского региона.

Что происходило в культурной и гуманитарной сферах Донбасса последние четверть века?

За все годы независимости Украины на Донбассе волей местных олигархических элит, связанных в том числе с российским капиталом, не было никакого культурного или социального развития. Сделано это было намеренно, как сейчас становится понятным, — для того, чтобы дезинтегрировать регион и вырвать его из общенационального контекста. Донбасс, если брать в общем, жил достаточно изолированно. Долгие годы не было культуры третьих мест и традиций собираться чтобы общаться, дискутировать, разговаривать с властями, менять свои города и, собственно, себя.

Понимаете, мы из региона, в котором последняя масштабная волна истории пришлась на индустриализацию. И во время нее Джон Юз и местные индустриалисты вроде Макеева и Горлова собирали работников откуда только было можно. Затем так же поступила советская власть. И начала проводить жесткую культурную идеологию, в известной мере замешанную на индустриальной составляющей. "Один за всех и все за одного", заводы по 40 тысяч работников, "все вместе следуем линии партии", ну и так далее. И вот Советский Союз развалился, а ментальность эта осталась. И старательно поддерживалась: что скажет директор шахты — то и делаем.

Фактически, за последние 25 лет ничего не изменилось — как была моноиндустрия и моноидеология во всем, так она и осталась. Только передалась в другие руки.

Как справиться с этой постсоветской ментальностью?

Знаете, у нас в "Изоляции" недавно была прекрасная грузинская выставка, которую показывали на Венецианской биеннале. Называется она "Ползущие границы" — о том, как в Грузии ползет граница. На ней я беседовала с одним бывшим литовским послом. Разговор зашел о постсоветской ментальности. И вот она мне говорит: "Я хочу вас поправить: все эти клише вроде выражения "постсоветское" нам навязаны оппонентами. Давайте лучше будем говорить о европейской направленности, чем бесконечно обсуждать постсоветское прошлое".

И она права. Да, в регионе сохранилось что-то советское — в экономике, в менталитете, но, пожалуй, больше было несостоявшегося капитализма. И такое было везде в Украине — мы вышли из СССР, получив независимость как нечто само собой разумеющееся, и пошли вперед, но не дошли до реальных перемен и застряли в таком положении. Другой вопрос в том, что на Донбассе эта остановка всячески поддерживалась местными политиками и бизнесменами, которые всеми силами пытались выжать из погибающей угольной и металлургической промышленности остатки, в то время как в других регионах Украины не существовало такой монозацикленности на одной индустрии. Никто так и не расшатал экономическую систему Донбасса. В регионе вопрос ментальности — это не вопрос выбора между политическими партиями. Это прежде всего вопрос: "Как ты живешь?". Если бы была предложена другая экономическая модель для региона, которая бы развивала малые предприятия, стимулировала предпринимательство и так далее, ментальность бы изменилась.

В этом смысле для меня хороший пример — Британия. И такие города, как Ливерпуль, Ньюкасл — промышленные центры вроде Донецка, которые прошли через постиндустриальный период. Правительство там активно стимулировало эти изменения и всеми способами поддерживало развитие креативных индустрий и малого бизнеса. Словом, расшатывало общество, чтобы переключить его интерес с устаревших промышленных монополий.

Насколько все это может сработать в Украине, и в частности на Донбассе?

Но потом мы поехали в Германию, и отец увидел бывшую шахту Цольферайн, да и в общем экс-шахтерский регион Рур. Увидел, как из шахт сделали музеи, арт-пространства и так далее. Летом ежегодно миллион человек посещает это место. В 2010 году в прошлом шахтерский город Эссен стал культурной столицей Европы. Промышленный город, у которого вроде бы не было никаких шансов для этого звания. Но он смог именно через культуру себя перепридумать, дать себе новую постиндустриальную жизнь. Нас это тогда поразило. И когда в 2010 году мы сделали Фонд "Изоляция" на территории завода, нашим первым событием стала конференция на тему культурной конверсии. То есть, первым делом мы собрали людей и рассказали им, как можно через культуру изменять промышленные города. Помню, это было так символично — мы сделали это мероприятие на День шахтера, в здании бывшего министерства угля, показывая тем самым, что можно всему этому дать новую жизнь. Приехали люди из этого же Эссена, из других шахтерских городов Европы, но не было никого из местных украинских властей.

На первую выставку "Изоляции" пришло где-то около 500 человек.

За четыре года работы Фонда все это развивалось стремительно. К нам ходили дискутировать, искать единомышленников, о чем-то там спорить, затевать новые проекты. Появилась уйма частных экономических инициатив: у нас на 3D-принтере печатали медицинские протезы, кто-то открыл компанию, производящую ремни, кто-то — что-то там еще. Ты смотрел на все это и понимал, что фактически культура — сильнейший инструмент для стимуляции социальных и экономических изменений.

ФОТО: Первая справа — Любовь Михайлова, проект "Проект Цай Гоцян — 1040 м под землей" (Донецк, 2011)

Насколько Донбассу подойдет опыт трансформации немецкого Рура?

Региону подойдет опыт Рура, да. Но вопрос, где взять на это деньги и кто их даст. Рур обошелся Германии в приличную сумму. Есть такая теория — ловушка бедности, которая обусловлена тремя факторами. Во-первых, государственным долгом. Во-вторых, отсутствием накоплений у населения. И в-третьих — отсутствием инвестиционного поля. Вот все эти факторы — это сейчас мы. Выйти из этого можно только одним путем — начать создавать продукт, в который бы поверила вся нация.

Какой продукт можно начать создавать на Донбассе?

Я бы в этом смысле говорила сразу про всю Украину. Для многих стран таким новым продуктом стали креативные индустрии. Для чего, повторюсь, государством были созданы все условия. Посмотрите на пример Эстонии — одного из европейских лидеров креативных индустрий. 12% ее ВВП сейчас приходится именно на эту область, а еще десять лет назад креативные индустрии в ее ВВП, кажется, вообще не значились. Это говорит о том, что эстонская экономика имеет возможность развиваться независимо от природных ресурсов страны. А также то, что активную экономическую базу страны составляют люди, которые думают о своем устойчивом развитии.

Что могло бы стать для Донбасса новой социальной идеей, которая бы могла сплотить регион так же, как когда-то его сплотила идея "главный угольный регион страны"?

Развивать свой бизнес, вести его честно, развивать творчество, сохранять и приумножать то, что дает природа. Важно мотивировать развитие частного бизнеса: это способствует развитию чувства ответственности, приводит к осознанным и выверенным решениям и помогает осознавать себя частью общества и частью страны.

Вообще, чтобы построить новую идентичность нужно определить: что это за такое новое для нас? Кто это — новый украинец? И что у нас впереди? Куда мы идем, что строим? Решить это в первую очередь для себя. Мне кажется, самые простые символы, на которых можно строить новую идентичность — очистка общества. Все, например, боятся, что разрушая коррупцию, мы опять все повергнем в хаос. Но есть же прекрасная теория, на тему которой, кстати говоря, наши художники — группа "Жужалка", которые были вынуждены уехать с Донбасса — сейчас делают проект. Называется она Blue Sky Catastrophe — это одно из последних достижений физики.

Мне, как человеку который очень верит в то, что Украина имеет все шансы как-то обновиться и очиститься, эта теория более чем близка.