Из-за блокирования нашей работы по результатам года Украина недополучит до 1 млрд кубометров газа, — гендиректор "Нефтегаздобычи"

Вы заявляете, что давление на компанию осуществляется уже не первый месяц. Почему раньше молчали?

Мы с начала прошлого года пережили 12 проверок и 5 обысков. Фактически, если вывести среднюю цифру — каждый месяц к нам кто-то "приходил". Как планово, так и внепланово. Экологи, налоговая, правоохранители, земельщики… Наши сотрудники даже успели привыкнуть к такому режиму работы и перестали переживать, когда приходили очередные визитеры.
Конечно, мы не молчали. Мы обращались к руководству страны с просьбой объяснить чрезмерное внимание к нашей компании. Но не выносили в публичную плоскость эту проблему, потому что нам удавалось сохранять стабильную работу. Ни одна проверка или обыск не выявили у нас серьезных нарушений, поэтому существенно повлиять на нас они не могли.
Но сегодня ситуация достигла максимального градуса. Работа компании парализована Генпрокуратурой через наложение арестов на наши счета, скважины, акции и запрет на реализацию газа и конденсата.

На каком основании были наложены аресты?

Это уголовное производство, открытое где-то три года назад. Какое именно, мы не можем сказать, наши юристы против разглашения подробностей, чтобы нас не обвинили в разглашении тайны следствия.

Могу сказать только что производство было открыто, когда нынешний менеджмент "Нефтегаздобычи" еще в ней не работал. Компания тогда еще даже не входила в состав ДТЭК. И к работе компании за последние годы это производство вообще никак не относится, даже косвенно.

То есть, вы о нем не знали?

Знал, ведь следователь не раз вызывал сотрудников для дачи показаний, запрашивал документы и информацию. Мы шли навстречу и никогда не отказывались от взаимодействия, потому что сами заинтересованы в скорейшем завершении следствия.

Но три года не было нужды в каких-либо арестах и запретах: следователь получал все что хотел. С нашей стороны не было никаких препятствий в его законной деятельности. Для нас загадка, что именно его побудило сейчас блокировать работу компании.

Аресты обычно накладываются, когда есть угроза отчуждения имущества.

За все время моей работы в "Нефтегаздобыче" компания не только никуда ничего не отдала или продала, но наоборот, активно развивалась, ее стоимость росла, а акционеры вкладывали средства в производство. Только в 2014 г. инвестиции превысили 1,5 млрд грн. Это рекордная сумма как для компании, так и для всей частной газодобычи. Мы построили самую современную установку подготовки газа "Олефировка", начали бурение шести новых сверхглубоких скважин, вышли на первое место по сверхглубокому бурению среди "частников". Причем — подчеркиваю, речь о 2014-м годе — когда страну лихорадило по всем фронтам, когда почти никто не рисковал вкладывать в развитие бизнеса.

Мы не видим вообще никакой связи между уголовным производством и работой нашей компании. Более того, следствием не установлено, что эта связь присутствует. Обоснования нет ни в одном документе. Арест нашего имущества в связи с этим делом — это все равно что арестовать все квартиры многоэтажном доме, если где-то в его дворе произошло преступление.

Вы обжаловали аресты?

Да, мы обжаловали решения Печерского райсуда. На открытом заседании с участием представителей всех сторон оказалось, что оснований для арестов все-таки нет!

Апелляционный суд стал на нашу сторону, и прокуратуре нечего было возразить. И, по идее, правоохранители должны бы дальше отстаивать свою точку зрения в кассационном суде. Но вместо этого уже через несколько часов, как никогда оперативно, они принесли во второй раз те же самые ходатайства в Печерский райсуд. И судьи без нашего участия — во второй раз — наложили аресты и запреты.

А вы их можете во второй раз оспорить?

Мы на это рассчитываем. Но дело в том, что после этого следователь может в третий раз пойти в первую инстанцию и в третий раз добиться арестов. А потом — в четвертый, пятый... И так бесчисленное множество раз, законодательство это не запрещает.

Можно было бы посоревноваться в терпении со следователем, но дело в том, что добыча газа — это не игра. Это сложный высокотехнологический процесс, опасное производство. В условиях арестов мы просто не сможем работать.

Какие проблемы у вас возникают в связи с арестами и запретами?

Два ключевых вопроса: закупка метанола и хранение конденсата. Метанол — это технологическая жидкость, без которой невозможно добывать газ. Ее закупка обходится нам до 10 миллионов гривень каждый месяц. Резерва, который у нас есть, хватит всего на неделю.
По конденсату — проблема с хранением. Поскольку нам запретили его продавать, конденсат необходимо закачивать в емкости. Имеющегося объема хватит тоже лишь на несколько дней. Что с ним делать потом?

Про налоги, зарплаты и прочее я уже не говорю. У нас отличный профессиональный коллектив, сотрудники все понимают, поддерживают компанию и готовы ждать. Но добыча газа — это процесс, на который "уговоры" не действуют.

Если ситуация не изменится, будете останавливать добычу?

Я уже дал указание остановить две скважины. Это жертва, которую нам придется принести уже в ближайшие дни, чтобы дать больше возможностей для сохранения более перспективных скважин. Но опять-таки, это спасет нас ненадолго. Если аресты не будут сняты в ближайшее время, у нас не будет иного выхода, как останавливать все.

Мы уже потеряли за месяц 10-15 млн куб. м газа. По результатам года мы говорим о потере 900 млн — 1 млрд куб. м. Такой прогноз мы делаем из расчета, что при условии снижения рентных платежей мы могли бы добыть по итогам 2015 г. более 1,3 млрд куб. м. Все предпосылки у нас для этого были.

А что произойдет, если остановить скважины? Любой специалист вам скажет — впоследствии не будет не только роста, может вообще добычи не быть. На прежние уровни добычи мы точно не сможем выйти, как и не сможем выполнить наши перспективные планы. Мы не раз публично заявляли, что при благоприятных условиях способны кратно увеличить объемы производства в течение ближайших лет.

Вы себе представляете, какая это была бы помощь для Украины? Если смотреть на нынешние объемы импорта, только за счет нашей компании страна могла бы отказаться больше чем от четверти поставок из-за границы! Пока другие уже который год рассуждают о LNG-терминалах, дополнительных газопроводах, замещении газа сеном и прочих "проектах будущего", мы реально работали и наращивали объемы добычи газа.

Рост рентных платежей повлиял на вашу работу?

И повышение ренты, и запрет на реализацию газа промпредприятиям. Вместе с проверками, обысками, уголовными производствами — а от этого страдают и другие крупные газодобытчики в той или иной мере — общий инвестиционный климат в нефтегазовой отрасли приблизился к нулю. В прошлом году мы были вынуждены пересмотреть графики бурения скважин, из-за чего не дотянули до планового показателя добычи. В этом году отказались от нескольких перспективных проектов, "порезали" изначальный план инвестиций.

Если посмотрите на статистику — добыча до марта включительно у нашей компании продолжала расти. Мы даже вышли на рекордный суточный объем добычи газа за всю историю компании — более 3,2 млн куб м. Но это все скорее инерция, созданный ранее задел. В 2015 г. мы уже начали снижать темпы развития, а теперь о нем и речи идти не может. Мы просто будем вынуждены остановить бурение семи новых скважин, которые уже пробурены на 80-90%.

В чем вы видите причину нынешних событий вокруг компании? Можно ли это назвать одним из эпизодов конфликта ДТЭК с органами власти, за которым мы сейчас наблюдаем?

Поверьте, я и сам хотел бы знать, что происходит. Сейчас идет давление на все частные газодобывающие компании.Можно предположить, что в этой сфере готовится крупный передел собственности.

Но есть и другое предположение. В последнее время частные газодобытчики наращивают добычу высокими темпами. Через несколько лет вполне можно было бы говорить если не о полной энергонезависимости Украины, то точно об отказе от импорта газа из России. Поэтому нельзя отрицать и внешнего влияния на всю эту историю.

В любом случае приходится констатировать, что после событий 2014 г. условия работы бизнеса в газовой сфере значительно ухудшились. Сегодня много говорится об энергетической безопасности. Но наши факты и аргументы, от которых она реально зависит, почему-то во власти не слышат.