- Категория
- Бизнес
- Дата публикации
Владелец компании «Гринко» Виктор Ржоткевич: Мы верим до сих пор, изучив мировой опыт, что этот бизнес рано или поздно должен начать работать
– До создания компании «Гринко» вы были первым зампредом Госкомрезерва, председателем правления акционерной компании «Укрресурсы». Повлияла ли эта работа на ваше решение заняться перевозкой мусора?
– Конечно. Когда я работал в «Укрресурсах», в структуре этой компании существовало предприятие «Укрвторресурсы». Оно занималось вопросами перевозки и утилизации бытовых отходов. И, как это обычно бывает в госкомпаниях, особенно ярких результатов она не показывала. Но сама идея системного подхода к вопросу цивилизованного обращения с отходами мне и людям, с которыми я работал, импонировала. И, уйдя с госслужбы, я и группа моих единомышленников решили развивать этот бизнес своими силами, создав собственное предприятие.
– Кто конкретно учредил «Гринко»?
– Я — самый крупный акционер. У меня есть еще один партнер. Но это что касается киевской компании. В областных подразделениях «Гринко» у нас много других партнеров.
– На создание компании потребовалось несколько миллионов долларов. Где вы взяли такие инвестиции?
– Собственные деньги. Ведь я на госслужбу пришел из бизнеса и был человеком небедным: владел Киево-Печерским банком, который я организовал еще в 1990 году во Львове (тогда он назывался «Верховина»). Ну и кредиты, которые до сих пор есть.
– Компания «Гринко» существует уже шесть лет. Но вы до сих пор продолжаете сетовать на убыточность бизнеса по вывозу мусора. Зачем же вы решили им заниматься?
– Мы верим до сих пор, изучив мировой опыт, что этот бизнес рано или поздно должен начать работать. А когда это произойдет, попасть в него будет достаточно сложно. Поэтому завоевывать его нужно как раз в тот период, когда этот бизнес еще малоинтересен. Мы пошли по длинному пути. Создавая компанию, предполагали, что несколько лет будем работать себе в убыток. Другое дело, мы думали, что этот период затянется всего года на два-три.
– Во сколько вы сегодня оцениваете рентабельность бизнеса по вывозу мусора?
– В разных городах по-разному. В Киеве, где самые оптимальные тарифы, — на уровне самоокупаемости. Кроме того, наш бизнес многопроцессный. На каких-то процессах, например, перевозке мусора и перевалке, мы зарабатываем, а на каких-то, например, сортировке, — теряем.
– Но вы же еще зарабатываете на продаже вторсырья…
– Да, зарабатываем. Но эти деньги не покрывают даже плановых операционных затрат: оплату процентов по кредиту, расходы на электроэнергию, ремонт оборудования, зарплаты. Кроме того, вопрос в том, что мы сортируем, — отходы, которые до нас уже перебрали бомжи, дворники и сами жители. Там и сортировать-то особенно нечего.
– Из отходов, которые поступают на вашу сортировочную станцию, 20% являются вторсырьем?
– Скажем, там от 5 до 20% полезных компонентов. В среднем, из мусора, предварительно неразделенного жителями, мы отсортировываем около 10% вторсырья. Это слишком невыгодный для инвестиций показатель.
– Кроме Киева, ваша компания работает еще в 4 городах: Донецке, Днепропетровске, Львове и Житомире....
В ближайшее время планируем зайти также в Запорожье, Харьков и Николаев.
– В них вы также строите собственные сортировочные станции?
– Заходя в новые города, мы планируем строить там и сортировочные станции. Потому что это мировая технология. Но пока нигде, кроме Киева, сортировочных станций у нас нет. Ведь бизнес-целесообразность строительства сортировочной станции зависит, в том числе, от стоимости захоронения отходов. Если стоимость захоронения в Донецке составляет 50 копеек, то ни о каком строительстве сортировочного завода не может быть и речи. В этом случае нам выгоднее вывезти отходы за город и просто высыпать. В Киеве, где захоронение составляет от 50 до 100 гривен за тонну, смысл строить сортировку был.
Для сравнения, в Польше захоронение отходов на полигоне стоит 150 долларов за тонну. При таких расценках есть смысл инвестировать в технологии, чтобы как можно меньше мусора вывозить за город, поскольку это дорого.
Но все же мы планируем строительство сортировочных станций. В первую очередь будем строить в Донецке. Потом — в Днепропетровске или Львове. Все зависит от того, насколько согласованными будут наши действия с местными властями и когда тарифы будут соответствовать рыночным требованиям.
– Киевские власти часто критикуют перевозчиков мусора за недобросовестную работу. Грозятся расторгнуть с ними договоры или даже лишить лицензии. Обвинения в некачественной работе сыпались и в адрес компании «Гринко». С вами действительно расторгали договоры?
– Понимаете, если компания не вовремя вывозит мусор, у нее на это должны быть причины. Например, старая техника, ее нехватка, проблемы с менеджментом и др. Бывают ситуации — машина попала в аварию или заболел водитель. В компании могут быстро не отреагировать на это.
Но есть и конфликт интересов между перевозчиком и клиентом. Например, ЖЭК заключил договор на вывоз одного контейнера, а отходов насобиралось на два. Но мы не можем вывезти два, потому что за второй ЖЭК не заплатит. И в прошлом у нас были по этому поводу конфликтные ситуации с киевской мэрией.
– И чем они закончились?
– Мы вынуждены были вывозить отходы, и нам за это не платили. В этом году мы купили систему GPS и теперь фиксируем все передвижения своих машин поминутно. В том числе и сколько контейнеров они вывозят.
Но с властями Киева у нас наибольшее взаимопонимание из всех муниципалитетов городов, где мы работаем. Леонид Черновецкий как человек, пришедший из бизнеса, понимает, что чуда не будет. В прошлом году если наши услуги и не оплачивали по адекватному тарифу, то платили компенсацию из городского бюджета.
Дальше в «рейтинге» — муниципалитеты Донецка, Днепропетровска. Затем — Львов и Житомир. Хотя повышение тарифов — мера очень непопулярная для мэров, они понимают, что это нужно делать.
– То есть вам удается убеждать власти Донецка, Днепропетровска, Киева повышать тарифы?
Да. Мы подаем свои предложения, в которых обосновываем тарифные ставки. И местные власти прислушиваются к этим предложениям.
– Киевская горадминистрация с 1 января нынешнего года повысила тарифы на вывоз твердых бытовых отходов. Тариф в 19,09 гривни за кубический метр отходов, который был установлен для компании «Гринко», вас удовлетворил?
– Для нас это незначительное повышение. Конкретно для «Гринко» повышение составило около двух гривен. Сегодня утвержденные в Киеве тарифы находятся на уровне себестоимости: в них не заложены нормы рентабельности компаний по перевозке мусора. Сейчас мы настаиваем, чтобы киевские власти включали их в тарифы. На ближайшей сессии Киевсовета будет обсуждаться этот вопрос.
– То есть если решение о включении норм рентабельности в тарифную сетку будет положительным, через месяц-два тарифы на вывоз отходов снова повысятся?
– Это значит, что перевозчики получат право повысить тарифы. Но каждый из них будет решать самостоятельно, повысить или нет, для кого и на сколько. Но даже если повышение и произойдет, тариф вырастет незначительно: всего на 5-10%.
– Какой тариф на вывоз отходов для вас был бы оптимальным?
– 25 гривен за кубический метр. Это минимальный тариф.
– Еще в начале прошлого года вы планировали начать строительство собственного полигона для захоронения твердых бытовых отходов. Почему строительство до сих пор не начато?
– Это связано с тем, что мы увеличили финансирование своих региональных подразделений. Кроме того, со стороны руководства Киевской области не было четкого решения о выделении нам земельного участка. Мы продолжим эту работу более скрупулезно в нынешнем году. Планируем начать строительство полигона в первом полугодии.
– Где будет размещена площадка?
– Места пока нет. Мы еще определяемся по этому вопросу. Потому что там, где мы задумываем строить полигон, обычно сталкиваемся с противостоянием местных жителей. Но рассматриваем любые площадки в границах области с удаленностью до 70-80 км от Киева. Конкретных участков пока нет: мы только подали заявку в областную администрацию. Уже есть определенные поручения и подбираются площадки.
– Вера Ульянченко, губернатор Киевщины, поддерживает ваши планы по строительству полигона?
– Она осознает, что проблема есть, и ее надо решать грамотно: не обидеть местных жителей, но в то же время обеспечить город полигоном, чтобы Киев не превратился во второй Неаполь.
– Кто из зарубежных компаний по переработке мусора может зайти в ближайшее время на украинский рынок?
– Иностранные компании особенно активизируются, когда Украина вступит в ВТО и рынок станет еще более открытым и интересным для западных компаний. Скорее всего, это будут мировые компании, которые уже занимаются этим бизнесом во всем мире. В частности, компании Remondis, Violia и Suets. Может, еще ряд. Я знаю, что они присматриваются к украинскому рынку. Когда они зайдут на рынок, думаю, в этом или следующем году, займутся не только мусороперевозкой, но и переработкой. Должны будут это сделать, иначе будут неконкурентоспособными.
– В 2006 году вы предприняли третью попытку стать народным депутатом. Баллотировались в Верховную Раду от Блока Литвина. Но в списке Блока Литвина в версии 2007 года вашей фамилии уже не было…
– Больше играть в политику мне не захотелось. Пока. Человек должен быть мотивирован для политической деятельности. Один раз не получилось — и я пересмотрел свое отношение к этому. И считаю, что лично я сегодня не готов заниматься только политикой. А заниматься и тем, и другим очень тяжело и затратно. Пока я выбрал бизнес. Может, через какое-то время, когда я стану мудрее, займусь только политикой.
– В 1998 году вы баллотировались в Раду по списку ПРП, в 2002-м — блока «За єдину Україну!». Почему в 2006-м выбрали Блок Литвина?
– Я давно знаю Владимира Михайловича. Мы с ним земляки. У нас хорошие отношения, я очень уважительно к нему отношусь. И считаю в Украине его одним из самых продвинутых, трезвых и солидных политиков. Чтобы ни происходило, он остается человеком последовательным в своей деятельности и придерживается правильных житейских и библейских правил.
– В 2007 году Литвин предлагал вам место в списке своего блока?
– Нет, такого разговора у нас не было. Кроме того, Владимир Михайлович человек довольно консервативный и сдержанный. И мне дожидаться от него предложений, чтобы я пришел… Вряд ли он кому-то делал такие предложения. Как правило, люди сами к нему приходили и предлагали свою помощь и участие в парламентских выборах. Я этого не сделал, хотя и решил, что всегда готов, если понадобится, помочь ему. Кроме того, я по-прежнему остаюсь членом Народной партии. Хотя мне близка по духу и идеологии еще одна политическая сила — Партия зеленых Украины. Мы с ней сотрудничаем: вместе проводим субботники, например. У нас общая платформа для деятельности.