- Тип
- Эксклюзив
- Категория
- Банки
- Дата публикации
Или меморандум, или мораторий. Параллельно эти решения существовать не должны, — Александр Писарук, первый заместитель главы НБУ
Александр Владимирович, почему НБУ решил пойти на меморандум, особенно с учетом принимаемого в Парламенте закона о моратории на отчуждение залогового имущества? И главное — почему это исходило от регулятора, а не от банков? Ведь реструктуризация — индивидуальный вопрос каждого банка с каждым заемщиком?
Банки действительно начинали этот процесс самостоятельно, еще в 2009 году. И должен сказать, что по нашим оценкам, минимум 60% всех, кто действительно хотел решить проблему с реструктуризацией валютных кредитов в гривню, давно ее решили. Так что среди людей, которые уже полгода пикетируют Нацбанк, реально пострадавших заемщиков, не имеющих возможности решить свои проблемы, не так много. Большинство там людей, которые просто зарабатывают для себя или для кого-то политические дивиденды — именно потому активность протестующих сильно снизилась в период предвыборной кампании — депутатам было некогда. Но мы признаем, что действительно пострадавшие от изменений курса заемщики есть — и среди митингующих под НБУ, и в целом, поэтому мы решили взять процесс в свои руки. По идее, этим должны были бы заняться банковские ассоциации, но они не смогли организовать работу в этом направлении. А у банков консолидированной позиции не было: кто-то реструктуризировал, кому-то это было не очень интересно, и они просто продавали портфели коллекторам. В итоге кто-то должен был довести историю с валютными заемщиками до логического завершения. И НБУ взял эту миссию на себя. По сути мы стали фасилитатором, сведя за одним столом представителей заемщиков и банки и предложив им выработать совместное приемлемое решение. Знаете, это же в итоге 4% от активов банков — пора было кому-то это решить и покончить с этой историей.
Тогда почему с этой историей решил параллельно покончить и Парламент? Ведь меморандум и мораторий понятия, по сути, взаимоисключающие, при моратории меморандум теряет смысл?
Не поверите, но мы тоже задаем себе этот вопрос. Когда мы обсуждали меморандум с депутатами — до подписания, разумеется, то было условие: меморандум не должен принимать форму закона — это условие МВФ, он бы его иначе не поддержал. При этом Рада не принимает закон о моратории, потому что в случае принятия он критично снижает мотивацию заемщиков платить долги. И вот, договорившись обо всем этом, мы в четверг с удивлением наблюдали, как голосуют в первом чтении закон о моратории, и обсуждается в комитете еще и закон о пересчете долларовых кредитов в гривню! Уже не говоря о том, что Рада прошлого созыва в первом чтении проголосовала профессионально подготовленный закон Руслана Князевича (Закон "О реструктуризации кредитных обязательств из иностранной валюты в гривню" (№ 4185а-2) — прим. ред.), который устраивал большинство всех, вводил правильный ценз, правильные суммы, которыми мог ограничиваться долг…
Кстати, о суммах. Меморандум позволяет реструктуризацию валютных кредитов, остаток по телу которых не превышает 2,5 млн грн по официальному курсу НБУ на 1 января 2014 года. То есть 7,99 грн/доллар. То есть остаток — 313 тысяч долларов! И это после 6 лет выплат. Вам не кажется, что имущественный ценз "нуждающихся" получается несколько странным?
Это слишком большой лимит, я совершенно согласен с этим. И это неправильный имущественный ценз. При этом банки лимит в 2,5 млн грн устаривает. В проекте Руслана Князевича предлагались куда более четкие и адекватные с нашей точки зрения параметры. Например, там четко указывалось, что реструктуризации подлежит только тот кредит, который был получен на приобретение жилой недвижимости или имущественных прав на жилую недвижимость для собственного проживания; что это жилье должно являться единственным жильем физического лица и/или его семьи, и должно быть обеспечено этой недвижимостью или этими имущественными правами; что общая сумма неуплаченных обязательств по кредиту не должна превышать 1 млн грн по официальному курсу гривни к иностранным валютам по состоянию на 1 января 2014 года. Предусматривалось также отсутствие просроченной задолженности по кредиту по состоянию на эту дату или ее погашение до момента реструктуризации. То есть тот законопроект более четко описывал критерии селекции, заемщика, который действительно хочет платить, но в силу обстоятельств — не может. Совместно выработанный банкирами и заемщиками Меморандум получился менее конкретным. Именно поэтому этот документ носит рекомендательный характер.
То есть банки не обязаны выполнять меморандум?
Банки должны будут выполнять меморандум при соблюдении ряда условий. Во-первых, должен быть отменен мораторий. Во-вторых — должны быть приняты соответствующие изменения в налоговый кодекс, чтобы на банки не создавалась дополнительная налоговая нагрузка из-за образования курсовой разницы. Это, кстати, напрямую прописано в пункте 11 меморандума. В-третьих, банки должны реструктурировать кредит только тем заемщикам, которые возобновили выплаты.
Когда, по Вашим оценкам, могут быть приняты изменения в налоговый кодекс?
Думаю, в ближайшее время. Вместе со всем пакетом изменений. Но хочу подчеркнуть — только налоговых изменений, чтобы меморандум вступил в силу, недостаточно. Должен быть отменен мораторий — это требование МВФ, иначе они категорически не согласны.
Какие проблемы могут возникнуть в связи с переводом валютных кредитов в гривневые?
Возникнет давление на валютную позицию банков. Что, в свою очередь, создаст давление на курс доллара. Мы сейчас решаем, как нивелировать этот эффект. Будем амортизировать валютную позицию.
Банкам может понадобиться рефинансирование ввиду пересчетов?
Нет, об этом речь не идет.
Почему, на Ваш взгляд, сложилась такая ситуация с валютными кредитами? Ведь выдачу кредитов в валюте запретили почти 6 лет назад, а у людей все еще висят огромные долги. Что это — низкая платежная дисциплина?
К сожалению, это целый комплекс причин. Должен признать, Нацбанк тоже частично виноват в сложившейся ситуации. Нужно было запретить валютное кредитование раньше. Хотя мы и так сделали это впереди многих других стран. И банки виноваты, так как вели очень агрессивную кредитную политику, а получить кредит было очень легко -– ведь валютное фондирование было дешевым! Но и платежная дисциплина — и я бы даже сказал, платежная мораль — у наших заемщиков на очень низком уровне. Ведь у нас какая поговорка одна из самых популярных? "Долги отдают только трусы!" Ну вот и имеем такую ситуацию, когда большую часть заемщиков заставить отдавать кредит может только перспектива потери имущества. Именно поэтому мораторий на изъятие нужно отменять. Иначе про какую-либо платежную дисциплину можно вообще забыть.
В Европе, если вы не выплатили кредит, и попали в списки неблагонадежных заемщиков, у вас нет шанса даже мобильный телефон в кредит впредь купить.
Необходимо разрабатывать механизмы, которые бы позволили эффективно работать с бюро кредитных историй, и соответственно — повысили бы ответственность заемщиков. К сожалению, сейчас существующие бюро не дают всей картинки. Мы не будем создавать собственное бюро, иначе нас обвинят еще и в том, что мы хотим монополизировать рынок информации о заемщиках, но, скажем так, будем всячески способствовать обмену на рынке информацией о заемщиках. Должен появится единый и доступный для всех "черный список" заемщиков.
Самим банкам также следует усовершенствовать скорринговые модели (модели оценки рисков — прим. ред.). Многие из них построены на европейских примерах, где платежная мораль населения совершенно другая. Нам, к сожалению, до европейских показателей еще далеко, потому и подходы к оценке кредитных рисков должны быть куда более жесткими.
Как вы смотрите на перспективу внедрения в Украине закона о банкротстве физических лиц?
Уверен, в будущем мы придем к подобной модели, потому что весь мировой опыт свидетельствует о том, что она эффективна. Пока же нам срочно нужно принять закон о защите прав кредиторов. Мы больше 6 лет говорим о нем. Пора это сделать. И, надеюсь, это вопрос уже ближайшего будущего. Иначе о развитии банковской системы в Украине придется надолго забыть.