Мороз: На выборах все решают админресурс и фальсификации

Переход на пропорциональную систему давался нелегко. Расскажите об этом процессе, как удалось убедить президента?

О пропорциональной системе в парламенте впервые заговорил Вячеслав Черновол в начале 1990-х, когда мажоритарная система давала возможность общаться с избирателями. Встречи проходили в переполненных залах, приживалась новая грань общественной жизни. Эта тема исчезла на несколько лет не в последнюю очередь из-за того, что РУХ «кололи» изнутри и при помощи власти. Он не мог выступать эффективным субъектом выборов — потерял бы, а вместе с ним и все демократическое крыло, и те 25% поддержки, что были в 1990-1991 годах. Тем временем админресурс наращивал мышцы. Но на выборах в 1998 году мажоритарщикам еще удавалось пробиться сквозь сети администраций, а то, что местные и парламентские выборы проводились одновременно, давало возможность несколько нейтрализовать власть. Местные лидеры конкурировали за представительство в советах, а так называемых губернаторов «казнили», если подсчет голосов был не таким, как надо. 70-75% депутатов уже были из числа «назначенных» — зависели от исполнительной власти, шли на сговор (так принимался, например, не проголосованный в сессионном зале Земельный кодекс, «протягивалась» авантюра с «глобальными сертификатами»). Админресурс приобрел уродливые формы во время выборов 1999 года и позже, когда в ход пошли запугивание, теракты в авторстве спецслужб, убийства, «темники» и тому подобная криминальная атрибутика, попытки изменить Конституцию «под» президента. Тогда и появились разные проекты избирательного закона, предлагающие пропорциональную систему.

Вы также были сторонником пропорциональной системы. Какой ее видели?

Суть моего варианта была в том, что каждая партия предлагает список кандидатов по алфавиту, закрепляет за округами, но депутатами становятся те, кто получил большую поддержку в своем округе. Таким образом в отвоеванной общими усилиями квоте депутатами становятся люди, которых поддерживают избиратели. Мы предлагали это 10 лет назад. Но ни одна партия нас не поддержала. Помню разговор с Волковым, когда я сказал: «Александр Михайлович, у вас приличная группа единомышленников. Поддержите проект. Это будет игра по-честному». А он мне: «Понимаете, у меня здесь 17 «газовиков». На следующих выборах будет 60. А то, что вы предлагаете, гарантий не дает». В результате приняли закон о смешанной системе. В 2002 году, кстати, Волков фракцию потерял. Потом в двойственное положение попал и Кучма. Третий срок ему «не светил», а оставлять преемнику все свои полномочия он опасался. Поэтому постепенно стал склоняться к пропорциональной системе, которая предусматривала усиление роли парламента. Такую трансформацию я предполагал еще в 1999 году. Убеждать не приходилось. У него не было выбора.

Насколько оправдала себя пропорциональная система в ее теперешнем варианте?

Не оправдала. Предполагались повышение роли органов самоуправления, ликвидация райгосадминистраций, изменение функций областных. Это то, что охватывалось понятием политической реформы, с чем соглашался Ющенко. Но в намерениях относительно системы власти второй и третий президенты не отличались. Четвертый действует в том же направлении. Жаль, потому что теряется время, а к европейской модели все равно придется возвращаться. Но итоги последних местных выборов и фактическая подчиненность советов администрациям оптимизма не вызывают. Основная проблема нынешней избирательной системы — в ее уязвимости от админресурса и в отрыве депутата от избирателя. Открытые партийные списки эти изъяны существенно устраняют, потому движение и тормозится. Ведь проект закона предлагают сами носители админресурса. С другой стороны, пропорциональная система предполагает иную модель формирования власти. После того как КС искалечил Конституцию, выходит, что прежняя система формирует орган, у которого украдены функции. Парадокс, который  пытаются устранить вводом  смешанной системы.

Как вы оцениваете так называемый проект закона Лавриновича?

Я не готов детально анализировать. Тем более, проект пока в разработке. Но некоторые фрагменты настораживают. К примеру, увеличение проходного барьера. Это только на первый взгляд забота о завершении политического структурирования общества. Но у нас смешаны понятия партий и бизнес-корпораций. Усиление последних со временем приведет к обратному эффекту.

Будете ли вы баллотироваться по мажоритарной системе в случае принятия закона?

Принято решение: если будет смешанная система, социалисты — бывшие нардепы станут баллотироваться только на мажоритарных округах. Списки будут состоять из новых людей, в них почти половина — женщины.

Перспектива изменения избирательной системы, учитывая баланс сил в парламенте, не вызывает сомнений. Какими будут последствия?

В демократическом государстве изменение системы выборов имеет целью лишь удобство избирателей. В Украине же результат будет зависеть не от волеизъявления избирателей, а от силы админресурса и других способов фальсификации. Чтобы сломать эту практику, мы и инициировали введение сначала смешанной пропорциональной системы. Но в нынешнем варианте она так же уязвима, к тому же отрывает депутата от избирателя. Поэтому мотивацию инициаторов нового закона можно понять. К тому же неконституционное изменение Конституции делает неэффективным фракционное структурирование парламента — теряется его логика.

Какой будет международная реакция на новый закон?

Она будет зависеть от того, как выпишут процедурные моменты (формирование комиссий, представительство партий, роль наблюдателей, гласность, сроки кампании, размер проходного барьера). Но зарубежные оценки — это скорее формальность. Мы с ними в разных мирах, их мерки к нам не подходят. Ведь у нас избирательная комиссия, уже обнародовав фамилию председателя сельсовета, на следующий день пересчитывает голоса, «находит» несколько сотен испорченных бюллетеней и объявляет другого председателя. У нас это норма, ее подтвердят судебные решения, и это тоже будет «демократично».

Каким образом тогда бороться с фальсификациями?

В избирательных комиссиях всех уровней обязательно должно быть представительство всех партий. Значение  имеют и сроки кампании. Если это, к примеру, два месяца, то это не выборы, а формальная фиксация влияния власти. Но главное для противодействия фальсификациям — напряженная работа партийных организаций.

Какую избирательную систему вы считаете наиболее подходящей для Украины сегодня?

Идеальных систем нет, но нынешней ситуации лучше отвечала бы пропорциональная система с открытыми списками. Вариантов масса, но важно, что депутат «привязывается» к округу, подотчетен и конкретным избирателям, и партии. А та, в свою очередь, отвечает за свои кадры перед гражданами. В свое время это не поддержали, а после выборов-2007 два года на ТВ демонстрировали шоу по поводу пропорциональной системы. И агитировали именно те, кто ее не пропустил. Так было до утверждения принципов однопартийной власти. Теперь дискуссии прекратились, похоже, появилась уверенность в эффективности иной схемы.