Ландик: Мой клан – это Группа «Норд»

Для разговора Валентин Ландик пригласил нас в свою вотчину – Донецк. Приглашение было анонсировано словами: «Приезжайте, посмотрите, как живут донецкие олигархи». Президент «Норда», конечно, слукавил. Как человек старой закалки, идти на какие-то нестандартные откровения он был не готов. Отвечая на вопросы, затрагивающие личные моменты и требующие непосредственной реакции, он смущался, опускал глаза, пытался несколько раз переформулировать ответ и после выдавал то, «что положено». Однако все недосказанное собеседником с лихвой дополняли его горячая эмоциональность, природная непосредственность и живость. Помимо этих качеств, Ландика отличает крепость его слова, человеческая надежность и прочность, как у холодильников собственного «нордовского» производства.

– Вы больше политик или все-таки производственник?

– Конечно, производственник. Я считаю, что каждый должен делать то, что он умеет. Кто-то строит заводы, выпускает продукцию и получает от этого удовлетворение. Кому-то нравится ходить языком трепать, светиться на экране, делать умный вид, при этом ничего не понимая в экономике, даже не зная, что такое себестоимость продукции. Но при всем том, что я очень плотно занимаюсь экономикой, я нахожу время и для политики. И сейчас политика у меня на первом месте, нравится мне это или нет. Как президент компании я отвечаю за инновационную политику на предприятии. Конечно, я бы предпочел производить бытовую технику и делегировать представителя Группы «Норд» в Верховную Раду, чтобы был в парламенте и лоббировал наши интересы. Поэтому я еще не решил, буду ли участвовать в следующих парламентских выборах. И если да, то по списку какой партии. Когда мне задают вопрос, когда вы болеете, в какую поликлинику ходите, я отвечаю: «Моя поликлиника здесь. На «Норде». Чем больше я здесь нахожусь, тем меньше болею.  

Мы выжили, несмотря на все несовершенство законов

– Вы создали вертикально интегрированную компанию. Это была потребность времени – замкнутый цикл производства. Не стоит ли сейчас вопрос о реструктуризации предприятия?

– Вы попали в точку. Вопрос такой стоит. Последние два года я веду разговор о развитии малого и среднего бизнеса. Вроде бы смешно, когда представитель крупного бизнеса ведет разговор о малом. Но это действительно так. Любое европейское предприятие построено по следующему принципу: оно выпускает основную продукцию, а вокруг него работают 100-200 малых и средних фирм, которые поставляют комплектующие детали. Аналогично должна быть построена работа и у нас. Если бы это было так, насколько бы нам было легче. Пусть бы работал семейный бизнес, предприятие, с которым у нас заключен контракт и которое изготавливало бы для нас детали. Их дело – в 10 часов утра поставить продукцию. И все. Кто там, что там, какие там профсоюзы, что там не так сделали, какая средняя зарплата – не знаю, потому что они зарабатывают сами. Поэтому я бы реструктуризировался прямо бегом. Когда к нам приезжают представители из Европы, они удивляются, как всем этим можно руководить? А мы говорим, что вынуждены. Мы 15 лет независимости так делаем. Например, Днепропетровский завод холодильников так не делал и развалился. Или Васильковский завод холодильников. Львовский завод газовых плит такую качественную продукцию выпускал, но развалился, потому что комплектующие им поставляли со стороны. А мы, учитывая то, что, помимо техники, изготавливаем еще и комплектующие, живы.

– Что мешает реструктуризировать предприятие?

– Мне ничего не мешает. Должна быть государственная политика развития малого и среднего бизнеса. Я всегда ссылаюсь на Людвига Эрхарда, архитектора немецкого экономического чуда. В 1948 году он говорил о развитии малого бизнеса, чтобы тем самым дать толчок развитию экономики. В 1948 году процентная ставка в Германии по выдаче кредита была 2-2,5%. При таких условиях предприниматели могут покупать оборудование и развивать свой бизнес. У нас же малый бизнесмен, если хочет получить кредит, во-первых, должен заложить свой дом – банк дважды перестрахует себя, а потом даст ему кредит под 20% годовых. Можно ли работать под такой процент и развивать бизнес? Конечно, нет. Это только в парламенте ходят всякие прожектеры, которые рассказывают, что они поддерживают мелкий и средний бизнес. А поддерживать его нужно просто – дать возможность развиваться. Не трогать. Предприятие еще не успело встать на ноги, как на него наваливается вся лавина – и налоговая, и прокуратура, и милиция и т.д. Это трагедия. Если бы за 15 лет независимости мы, по крайней мере, семь лет по настоящему занимались мелким и средним бизнесом, мы бы жили в 2,5-3 раза лучше, чем сейчас.

Говоря на злободневные темы, Ландик реагировал очень эмоционально, загорался, размахивал руками и рубил воздух. Как рассказывают, с таким же размахом, во всю ширь души он ведет себя, когда показывает иностранным делегациям «Норд». Демонстрируя производство, президент может с разгону бабахнуть на пол гордость «Норда» - холодильник - или швырнуть в противоположный угол цеха компрессор от холодильника, демонстрируя противоударные качества «нордовской» бытовой техники.

Считаю себя созидателем

– Вы выросли из директора соцпредприятия. С каким разрядом предпринимателей вы себя сегодня соотносите: «красными директорами», капиталистами или олигархами, как вас нарекла народная молва в Донецке?

– Ландик сбавил обороты голоса, засмущался и слегка опустил глаза: Я был уже и «красным директором», и кем только не был. Но я сам отношу себя к категории работодателей, трудоголиков, которые всю свою жизнь работают с 6 утра и до 12 ночи. Отношу себя к созидателям, и разговор о том, красный я, зеленый или капиталист – дело десятое. Когда обо мне говорят, что я олигарх и имею миллионы, я говорю: «Покажите мне эти миллионы».

– Какой пакет акций «Норда» вам принадлежит?

Я контролирую контрольный пакет акций предприятия. Вам этого достаточно?

На самом деле на мой вопрос Валентин Ландик сразу же выпалил: «Мне лично принадлежит 26% акций». Но, сказав это, почему-то засмущался, отвел взгляд и стал оправдываться: «Вообще это никому не надо. Ну, зачем это вам надо? Я бы не хотел эту тему муссировать. Есть Госкомиссия по ценным бумагам, обратитесь туда, и вам все четко скажут. Не хочу я всех этих разговоров». Удовлетворившись результатом, я все-таки продолжила «допрос»:

– Достаточно. А какова капитализация «Норда»?

– Как вам сказать. Она разная. «Бизнес» написал, 400 миллионов долларов – я не хочу спорить, это примерно правильно.

– Что сегодня представляет собой так называемый донецкий клан? Насколько он един, и где в нем ваше место?

– Никогда не входил ни в какой клан. И понятия такого не знаю – кто его придумал. Это придумали, скорее всего, киевские, которые не хотят работать. Не вхожу и никогда не входил ни в какой олигархат. Всегда встречаюсь с людьми с открытым лицом. Мой клан – это Группа «Норд».

– Тем не менее, с кем из представителей донецкого крупного бизнеса вы близки?

– Может быть, это вам покажется смешным, но как дружили мы с Григорием Скударем, так и дружим. Как дружили с Николаем Янковским, так и дружим. Если большие торжества, обязательно бываю у них. С Ефимом Звягильским всегда вместе решаем вопросы. Это как был совет директоров Донецкой области, так он и остался. Как вы говорите, «красных». Мы продолжаем и сотрудничать, и помогать друг другу в бизнесе, если это возможно, и в какой-то степени дружить.

– Каковы ваши отношения с новым поколением донецкого бизнеса – Ахметовым, Тарутой?

– Нормальные. У нас просто не пересекаются бизнес-интересы, но на торжествах, на которых я бываю, они тоже, кстати, присутствуют и поздравляют. Сказать, что мы друзья, не могу, – все-таки представители разных поколений. Но отношусь к ним положительно, считаю, что они действительно умеют работать. Все забыли те времена, когда металлургические заводы – Енакиевский, Алчевский - резали и сдавали на металлолом. А они восстановили. Жаль, что им не дали Краматорский металлургический, Константиновский. Их разрушили, сдали на металл. Жаль. У них в основе все-таки было видение того, как должны дальше развиваться металлургические предприятия. Они сохранили шахты, которые заливало водой, еще пару лет - и они бы не работали. Я их очень уважаю, потому что они создали производство. Когда на той же «Азовстали» вводят линию непрерывной разливки стали, я горжусь – это ведь немалые деньги. Они вложили 120 миллионов долларов. Аналогично на Енакиевском металлургическом. Они не вывезли эти деньги, не украли, они их вложили. И когда начинают дележ, начинают что-то забирать, я говорю: «А где вы были в 1992-94 годах, когда все стояло, когда была гиперинфляция, когда все валилось?»

– Каковы ваши впечатления после совещания у президента и каких результатов вы ожидаете? Насколько знаю, вы выступали там с речью.

– Я бы не хотел, чтобы повторилось то, что было при Леониде Даниловиче. Он поначалу нас собирал и проводил совещания. Это было раз пять, но ни разу не велся протокол. Ни разу не проверялось, какое было принято решение и как оно выполняется. После уже и желания встречаться не было. И ему, видимо, было не до того. Поэтому в этот раз я закончил свое выступление тем, что предложил написать протокол. Виктор Андреевич сказал, что 100%-но протокол будет, и мы каждые два месяца будем встречаться. Если мы встретимся через два месяца и рассмотрим те вопросы, которые были поставлены, если мы друг друга будем понимать, я с большим удовольствием буду ждать этих встреч. Мы всегда к ним готовимся – ставим вопросы и по налогам, и по акциям, и по векселям, и по экономической политике. И просим только об одном – сделать государственную политику прозрачной. А мы подстроимся. У нас на заводе один девиз – рост зарплаты в соответствии с ростом производительности труда при жесточайшей конкуренции. Вот и все – если все это будет, результат будет хорошим. Но пока мы видим много ошибок в работе правительства.

Мы рискуем, но грамотно

– Говорят, у вас сложный характер – крутой нрав.

– Не знаю. Любое принятие решения требует не крутизны, а волевого фактора. Например, мы ставим на производство электроподогреватели. Начинаем считать – невыгодно. Из Китая ввозят, значит дешевле за счет таможенных пошлин. А я принимаю решение – надо, будем делать. Не может быть, чтобы отечественный производитель был настолько унижен. Это неправильно. Я не прошу каких-то преференций, просто прошу равных условий. Также мы решили производить пылесосы на Красноармейском заводе. Но их из Китая завозят за 25 долларов, то есть нам делать невыгодно. Мы провели маркетинговые исследования, и выяснили, что пылесос нужен. Просчитали, в какой ценовой нише он должен быть, и запустили это производство. Мы рискуем, но грамотно.

– Вы меня приглашали, чтобы посмотреть, как живут донецкие олигархи. Какой у вас дом?

– Нормальный. Построен давно. Живу на хуторе Широком. На работу ехать недалеко – 15 минут. Земли 8 соток – не гектар. Дом не маленький, конечно, но и не чересчур большой. Гараж есть, три спальни…

Президент «Норда» скромно умолчал о том, что его дом имеет вполне современные стандарты: двухэтажный, с подземным гаражом, бассейном, камином, евродизайном и прочими необходимыми атрибутами жизни богатого человека. 

– Чем увлекаетесь? Слышала о вашем увлечении книгами.

– У меня хобби - библиотека. Она постоянно пополняется. Издательство «Норд-пресс» печатает книги под грифом «Библиотека Ландика». Сейчас выпустили серию из восьми священных книг. Есть серия «Наука и философия», которая включает в себя 66 книг. Там и Аристотель, и Сенека, и Соловьев, и Фрейд и т.д. Готовится следующая серия – зарубежная, российская и украинская классика. Вместе с Донецким университетом задумал издание украинского фольклора.

Перечисляя, какие книги входят в серию священных, - Коран, Библия, Веды, Упанишады, Авеста, Тора… - Валентин Ландик неожиданно предложил: «Я вам лучше подарю, если будете себя хорошо вести». Я пообещала, что буду стараться, и продолжила:

– Крепкое словцо любите? Говорят, в Раде по поводу какого-то законопроекта так выражались...

Тут уж Валентин Иванович едва не зарделся:

– Бывает. Кстати, это плохо. Нехорошо. Нужно, конечно, уметь сдерживаться, а не только по-шахтерски… Но я все-таки имею три ордена «Шахтерской славы» и начинал с угольного машиностроения, наверное, что-то осталось…