Год президента: как Петр Порошенко вернул Украине субъектность в международных отношениях, а потом начал терять

Год в должности для президента Порошенко стал проверкой на стрессоустойчивость, с одной стороны, и способность играть роль Одиссея в попытке выплыть в спокойное море, не захлебнувшись между Сциллой и Харибдой, с другой.

Согласно Конституции Украины(раздел 5, статья 106, п.3), президент Украины представляет страну в международных отношениях, управляет внешнеполитической деятельностью государства, ведет переговоры и заключает международные договора Украины. Таким образом, президент — главное действующее лицо страны на международной арене.

Выделив основные форматы активности Президента на международной арене за прошедший год, получаем следующие: участие в многосторонних встречах с главами государств, формирующих мировую повестку дня; переговоры с российским лидером (при участии мировых лидеров и без их участия) на тему прекращения российской агрессии в Украине, выведения войск, обмена пленными, возврата незаконно захваченной украинской территории; участие в плановых мероприятиях международного формата (экономические и политические форумы, конференции, мероприятия, посвященные значимым для мира историческим событиям); плановые визиты и двусторонние встречи на высшем уровне; прием глав других государств (и прочих высокопоставленных лиц) в Украине. Из всего вышеперечисленного особо следует выделить участие президента в многосторонних встречах с мировыми лидерами, переговоры с российским руководством и участие в плановых мероприятиях глобального формата. Именно эти события привлекали максимум общественного внимания, поскольку так или иначе влияли на позицию страны в борьбе за полную реализацию субъектности на международной арене и отстаивание украинских интересов в противостоянии с агрессивным северо-восточным соседом.

Но так ли важно, сколько раз президент принял участие в глобальных мероприятиях, если свежая субъектность государства в международных отношениях может пошатнуться по вине совершенно иных факторов.

Возобновленная субъектность

Хотя в теории международно-правовая субъектность в международных отношениях — естественное явление для государства, обладающего суверенитетом, полнота реализации этой "субъектности" определяется ролью государства в принятии решений как по глобальным, так и по региональным вопросам. Говоря простым языком, будучи естественным субъектом международных отношений просто по причине наличия суверенитета, но не принимая непосредственного участия в окончательных решениях о собственном положении в регионе и связях с соседями, государство на деле становится "объектом" на международной арене. Поскольку оно не влияет напрямую на исход ситуаций, связанных с его собственным положением, за него это делают другие акторы, заинтересованные в том или ином решении.

"Критерии, которые отличают субъекта от объекта — это разум и воля. В системе международных отношений страна становится субъектом тогда, когда ее элита, защищая национальные интересы, разумно мыслит и имеет политическую волю выполнять то, что надумала, соизмеряя желания с реальными возможностями", — комментирует кандидат политических наук, доцент кафедры международной информации Института международных отношений КНУ имени Тараса Шевченко Елена Добржанская.

Вопрос реальной "субъектности" в международных отношениях для Украины не новый. Он напрямую касается того, насколько наше государство способно самостоятельно определять наилучший для себя путь развития во внешней политике, учитывая собственные суверенные интересы, без давления со стороны соседей. Ведь если страна не способна сама определять собственный путь развития, вряд ли ее можно назвать независимой. После Революции Достоинства Украина фактически получила возможность вернуть полноценную субъектность в международных отношениях, которая серьезно пострадала по причине давления российских интересов и потакания им со стороны бывшего украинского руководства.

"Затянувшаяся диффузия внешнеполитической идентичности и последние годы правления Виктора Януковича вели Украину к потере субъектности, поскольку национальные интересы Российской Федерации по отношению к Украине доминировали над собственно украинскими", — объясняет Елена Добржанская.

В такой ситуации внешнеполитическая активность президента Петра Порошенко однозначно сыграла на восстановление потерянных позиций страны на международной арене и на ее способность отстаивать собственные интересы, независимо от давления заинтересованных сторон. Не последнюю роль в этом сыграла консолидация украинского общества, без которой любая попытка реализовать "субъектность" лидером страны обернулась бы полным провалом.

"Во время Революции Достоинства и сразу после нее Украина получила субъектность на международной арене. И чуть ли не впервые после того, как в результате деятельности "оранжевой команды" Запад утомился от нашей страны, Украина снова стала равноправным игроком на международной арене", — комментирует дипломат, экс-директор Координационного бюро европейской и евроатлантической интеграции, эксперт по международному и европейскому праву Вадим Трюхан."Более того, Украина стала своеобразным трендом, когда любой мало-мальски значимый политик из цивилизованного мира (Европы, США, Канады и других демократических стран) считал личным обязательством и честью приехать сюда, встретиться с лидерами демократических политических сил, активистами, которые выросли на Майдане. Украина, по сути, задавала тон международной дискуссии в отношении демократии".

Любопытствующие украинские обозреватели подсчитали, что за год президентства (по состоянию на май 2015 года) Петр Порошенко совершил зарубежные визиты в 17 стран мира и принял участие в пяти встречах в многостороннем формате (саммит НАТО в Нью-Порте, форум "Азия-Европа" в Милане, Всемирный экономический форум в Давосе, Мюнхенская конференция по безопасности, Рижский саммит Восточного партнерства). Кроме того, Петр Порошенко произнес речь перед Парламентской Ассамблеей Совета Европы, выступил на чрезвычайном заседании Европейского Совета, а также перед польским Сеймом и канадским парламентом, произнес речь в американском Конгрессе, и в качестве специального гостя принял участие в праздничных европейских мероприятиях в честь 70-летия высадки в Нормандии.

Выступление Петра Порошенко перед Конгрессом США в сентябре 2014 года называют одним из крупнейших внешнеполитических прорывов Украины. Впервые США, влиятельнейший игрок на международной арене, увидели Украину как страну, которая разделяет идентичные ценности. Даже просто этим фактом Украина была принята в лагерь "своих" — государств с определенным набором демократических настроек. В целом вся внешнеполитическая активность президента за год была подчинена этой идее — восстановлению субъектности государства на основе демонстрации приверженности западным ценностям. И все бы хорошо, однако не демонстрацией единой страна добивается крепкого международного положения.

Вначале было слово, но дело все испортило

"Майдан стал точкой бифуркации, а последующий год, к сожалению, показал слабую волю политической элиты. Поэтому, если сравнивать нашу нынешнюю субъектность в международных отношениях с ситуацией 2013 года, мы однозначно преуспели, но могло быть и лучше", — говорит Елена Добржанская.

Сразу после Революции волна интереса к преобразованиям в Украине была настолько высока, что международное сообщество пристально следило за динамикой реформ в ключевых сферах. Эту динамику естественным образом сопоставляли с заявлениями на высшем уровне, которые звучали из уст президента во время выступлений в различных международных форматах. И чем больше заявления не соответствовали реальным преобразованиям в стране, тем ниже падала волна ажиотажа вокруг "обновленной европейской Украины".

По словам Вадима Трюхана, на международную позицию Украины начали негативно влиять медленные результаты реформ внутри страны и неспособность политических проектов, пришедших к власти после Революции Достоинства, представить действенную стратегию, которая показала бы, что Украина через несколько лет способна превратиться "из так называемой постсоветской олигархической системы в демократически-европейскую". "Это привело к тому, что Украина очень быстро начала терять свою субъектность, и вернулась в состояние объекта международной политики", — добавляет Вадим Трюхан. "То, что говорят украинские руководители, абсолютно не соответствует тем действиям, которые руководители государства предпринимают. В конце концов, возникла ситуация, когда судьба Украины решается, по сути, не в Киеве, и не при участии Украины как страны (ее руководства, ее дипломатии), а в совершенно других столицах — Берлине, Париже, Вашингтоне, и в большей степени в Москве".

По мнению эксперта, такая трансформация украинской роли на мировой арене стала результатом неспособности политической элиты "создать новые смыслы", представить новые внешнеполитические инициативы и удержать доверие мирового сообщества к обновленному украинскому государству. Впрочем, по словам Елены Добржанской, говорить, что за год Украина потеряла субъектность — не совсем верно. "Президент проводил встречи на высшем уровне, его принимали. Однако заявления МВФ и ряд международных претензий снижают уровень доверия к Украине, и это плохая динамика".

Винить в этом надо не чистую внешнеполитическую активность лидера государства (вернее, ее предполагаемую эффективность или неэффективность). Скорее, негативным фактором выступает несоответствие между посылами, содержащимися во внешнеполитической активности страны и динамикой внутренних изменений (скоростью реформ в ключевых секторах, отношением к экономическим и политическим партнерам, борьбой с основными проблемами — коррупцией, неэффективной системой государственного управления, непрозрачностью принятия решений на различных государственных уровнях). Если страна заявляет международному сообществу, что стремится по пути развития, который предполагает ряд конкретных мер, но при этом не может показать практических успехов в заявленном направлении деятельности, эффективность "разговоров" становится все ниже. До тех пор, пока не сходит на полный ноль в случае, если результатов заявленной деятельности так и не обнаруживается. В результате, позиция страны (надо признать, очень шаткая) на международной арене в целом описывается коэффициентом отношения разговоров к реальным результатам внутригосударственных улучшений.

"Думаю, с точки зрения внешней политики Порошенко сделал много. На момент выборов год назад он уже был включен во все коммуникативные кольца, обладал навыками дипломатического общения, и впоследствии вполне неплохо представлял страну, находящуюся на волне больших ожиданий. Но если страна в целом запаздывает с преобразованиями, трудно коммуницировать беспрепятственно, — объясняет специалист по международной политике Андрей Заблоцкий. — В широком аспекте существует два взгляда на реальность. Есть российский взгляд, он предполагает существование царя. И условно западный, который предполагает, что общество формирует повестку дня "вождя", а "вождь" потом презентует ее в нужном виде на международной арене. Поскольку наш "вождь" воспринимается как западный лидер (то есть продолжение общества) он — не самостоятельно действующий субъект, отделенный от общества. Это важный момент. Как просто дипломат президент мог сделать гораздо больше, но ведь он одновременно представляет общество. А само общество все еще пытается очнуться от того, что с ним произошло. Фактически оно все еще себя переосознает".

Впрочем, по мнению Андрея Заблоцкого, динамика преобразований в украинском обществе нормальна для демократической системы. Поскольку в такой системе решения принимаются медленнее, чем в условиях авторитарного управления, преобразования в Украине можно назвать даже быстрыми. Исходя из этой позиции, нельзя говорить, что субъектность Украины на международной арене пошатнулась основательно и надолго. "Это вопрос патерналистского восприятия власти. Если в обществе считается, что все решения должны приниматься во власти по мановению волшебной палочки, а в результате наши граждане мгновенно становятся просвещенными, суды честными, коррупционные схемы разрушаются, — тогда ситуация должна ощущаться как полный провал", — объясняет Заблоцкий."Но если мы говорим о кропотливой работе по трансформации государственной и социальной сферы, это не провал, а наоборот — очень быстрое движение. Ведь то, что два года назад было для нас нормальным, сейчас воспринимается как что-то неприличное".

И если оценивать динамику социальных преобразований Украины как высокую с учетом демократической системы принятия решений, а реформы — запаздывающими, приходится признать, что ошибка внешнеполитической деятельности лидера страны заключается в "недопрезентации" реального положения дел международному сообществу так, чтобы последнему все было прозрачно и понятно. То есть за год работы во внешнеполитическом секторе украинский президент совершил одну весомую ошибку — недостаточно разъяснил международному сообществу тему внутригосударственной украинской динамики. По-хорошему, Петру Порошенко необходимо было детально и точечно указать, в каких конкретно сферах Украина реформируется быстро, а в каких испытывает проблемы. Такая честность и прикладной подход к презентации страны международным партнерам и есть демонстрация европейской позиции. Неготовность много, открыто и детально говорить о том, что в реальности происходит внутри государства, как раз и сыграла на "охлаждение" отношения к Украине и ее роли в международных отношениях.

Минский поплавок

Минские договоренности — пожалуй, один из самых спорных, с точки зрения наблюдателей, результатов внешнеполитической деятельности украинского президента за год его работы на посту. И эти же договоренности можно считать манифестацией возобновленной украинской субъектности на международной арене.

По мнению экспертов, Минск работает как своеобразный поплавок, функция которого — не дать ситуации на востоке Украины усугубиться до совершенно неконтролируемой (учитывая тот факт, что Россия все равно не готова на практике выполнять какие бы то ни было международные обязательства). Минск — это формальные рамки, которые позволяют хоть как-то оформить ситуацию с международно-правовой точки зрения, ведь все прочие форматы не сработали. "Будапештский формат, как и все остальные форматы, не работает. Впрочем, не работает и минский. Не работают международные организации, включая ОБСЕ. В целом с этой точки зрения мир рухнул", — комментирует Андрей Заблоцкий.

В ситуации, в которой оказалась Украина на момент подписания Минских соглашений, иного приемлемого формата не было. Если говорить о будапештском формате, который гарантировал неприкосновенность украинской территории, сработать он тоже не мог, поскольку один из подписантов полностью отказался признавать факт нарушения территориальной целостности Украины. То есть, по мнению подписанта (России) — гаранта территориальной целостности Украины, собственно и нарушившего эту целостность, факта нарушения не было. Этот замкнутый круг никаким образом разорвать не получалось. "Для возвращения в будапештский формат одного желания Украины мало. Один из гарантов его выполнения аннексировал территорию. И как на него влиять?", — комментирует Елена Добржанская. "Украина не могла вести полномасштабную войну с Россией ни в сентябре 2014 года, ни сейчас. Нужно было договариваться, возник вопрос, с кем, на каких условиях, и под какие гарантии".

В этой ситуации возникла естественная необходимость установить новые международно-правовые рамки для разрешения возникшей ситуации. Минск был жизненно необходим именно в таком качестве. И в таком качестве его можно считать достижением. Причем достижением не в плане самого содержания договоренностей, а в плане реализации формата и роли, которую сыграла в нем Украина.

"Эти соглашения выглядели так, будто "цивилизованный мир выступил против России", а не "Россия-Беларусь-Украина обсуждали повестку дня с цивилизованным миром", — говорит Андрей Заблоцкий. — Украина стояла с цивилизованной стороны стола, а это крайне важный фактор".

По мнению экспертов, Минск стал толчком для еще одного важного фактора –независимости президентских решений на международной арене. "Полностью самостоятельным международным игроком Петр Порошенко стал именно после второго Минска, вследствие определенного влияния эскалации российской агрессии", — комментирует Заблоцкий. "До этого у него могли быть какие-то пакеты международных договоренностей с разными международными акторами, включая Россию, но после второго Минска все эти договоренности перестали иметь значение, и президент начал абсолютно самостоятельную игру. Причем позиция его оказалась крайне тяжелой. С одной стороны — весомая страна Россия, которая не рассматривает Украину как субъект международных отношений (в реальности Путина-Лаврова коммуникации Украины выглядят игрушечными). С другой стороны — мировое сообщество, для которого коммуникации Украины целиком настоящие. Очень трудно находиться в этом существенном с точки зрения самопозиционирования разломе и преследовать интересы своей страны".

Экономический рывок в международное будущее

В результате, Украина сейчас оказалась на очередном перекрестке. Ее будущее на международной арене напрямую зависит от того, насколько успешно она справится с внутренними экономическими преобразованиями. Независимо от усилий президента во внешнеполитической активности, сейчас речь идет только о том, как красивые заявления подкрепить красивыми результатами. Роль президента здесь заключается в правильной коммуникации с международными партнерами и дотошной, прозрачной презентации реальных успехов Украины в преобразовании ключевых сфер.

Если страна совершит экономический рывок, ей удастся не только сохранить позиции на мировой арене, но получить весомую роль в европейском сообществе. Если страна провалится, что тоже возможно, она потеряет все приобретения и полностью вернется в позицию объекта международных отношений, что фактически означает потерю суверенитета (не де-юре, но де-факто).

Остается надеяться, что запрос на социальную трансформацию в стране сохранится на высоком уровне, и это приведет к экономическому рывку. А тот, в свою очередь, станет подкреплением международной позиции государства на международной арене. Впрочем, реальное положение дел с субъектностью страны можно будет оценить только в перспективе. Через пару лет станет окончательно ясно, насколько успешна нынешняя внешнеполитическая деятельность государства.