И в радости, и в горе

Политический фундамент или экономический рычаг? Будущее евро зависит от статуса, который ему присвоит пошатнувшийся ЕС

Президент Европейского центробанка (ЕЦБ) Жан-Клод Трише к критике привык. Как можно быть хорошим одновременно для всех 16 государств еврозоны? На постоянные претензии из Парижа француз и его коллеги из франкфуртского "евротауэра" уже давно лишь пожимают плечами. Однако с недавних пор критические замечания зазвучали и из других стран.

Ирландия, например, после заседания "хранителей валюты" в начале февраля не скупилась на злые комментарии. Отказ ЕЦБ от дальнейшего снижения процентной ставки является неприкрытой демонстрацией силы, ругался Sunday Business Post. А Irish Independent требовал привлечь к ответственности "бюрократов" из Франкфурта и контролировать их работу. Чтобы доказать свою независимость, ЕЦБ поставил под угрозу десятки тысяч рабочих мест в Ирландии, звучало обвинение.

Ирландский экономист и экс-глава центробанка Дэвид МкВильямс пошел дальше: Ирландия должна высвободиться из корсета Европейского валютного союза, чтобы за счет политики нулевой процентной ставки и девальвированного ирландского фунта оживить конъюнктуру на "зеленом острове". Основание: страна стонет под давлением кризиса. От почти 30%-ной девальвации британского фунта особенно пострадал экспорт в Великобританию, составляющий около четверти ирландского экспорта. При этом конъюнктурные программы и поддержка банков значительно увеличили госдолг, не встретив, однако, особого отклика на финансовых рынках. Процентные ставки ирландских государственных займов "подпрыгнули" и находятся сейчас на 2,5 процентных пункта выше немецкого показателя. Поэтому Германия может себя дешево рефинансировать на рынке капитала, а Ирландия вынуждена залезать в карман еще глубже.

Ирландцы очень болезненно воспринимают то, что в Европе их внезапно отнесли к странам PIGS (Португалия, Италия, Греция и Испания), которые считаются "слабаками" еврозоны. Ирландцев задевает, когда президент Еврокомиссии сравнивает их с обанкротившейся Исландией. Что, спрашивают себя в этой стране, мы теперь реально имеем от евро?

Ирландия — не единичный случай. Валютный союз трещит по всем швам от Португалии до Греции. Парадокс в том, что именно Валютный союз, венец европейской интеграционной политики, грозит стать фактором, разрушающим содружество. Потому что евро нещадно вскрывает последствия ошибочной экономической политики. Чрезмерные расходы по заработной плате на единицу продукции, растущий дефицит платежного баланса и быстрорастущие долги давят на PIGS и заставляют финансовые рынки выставлять надбавки за риск к их госзаймам. И в отличие от "доеврового" времени пострадавшие страны не могут выйти из-под этого давления путем девальвации валюты.

Бесспорно, что для стран валютного союза евро является серьезным стабилизирующим фактором. Г-н Трише не устает напоминать: "В бурном море лучше быть на большом судне, а не в маленькой лодке". В международном плане евро высоко ценится как резервная валюта. В еврозоне общая денежная единица устраняет риск, связанный с изменением валютного курса, что стимулирует торговлю между членами союза и содействует их экономическому росту. Кроме того, до сих пор евро гарантировал неизменность цен — важнейшую задачу банкиров ЕЦБ.

В то же время Евроцентробанк находится сейчас перед самым трудным периодом в своей истории, а евро — перед самым большим испытанием на прочность. Многие считают виноватым в этом финансово-экономический кризис. Однако проблема не в самом кризисе — он лишь усиливает естественные сепаратистские тенденции в валютном союзе. Правительства стран-членов просто не хотят выполнять свои обещания по переходу от сугубо национальной к согласованной фискальной и экономической политике. В этих странах в последние годы по-разному развивались расходы по зарплате на единицу продукции. В PIGS со времени введения евро в 1999 году они выросли на 27-30%, в Ирландии даже более чем на 36% — в 9-10 раз выше, чем в Германии. Соответственно эти страны потеряли международную конкурентоспособность и в качестве последствий получили сокращение экспорта, худшие платежные балансы и рост безработицы. Все это не бросалось в глаза, пока страны PIGS благодаря низким процентам и хорошему росту увеличивали свои расходы и могли отказаться от неудобных структурных реформ. Однако во время кризиса у них начались трудности.

Пример Греции

Консервативное правительство в 2004 году пришло к власти с обещанием санировать проблемную социальную систему, снизить неоправданные расходы и сократить бюрократию. Вместо этого премьер-министр Костас Караманлис увеличил государственный аппарат на десять тысяч чиновников, а госпредприятия, например, авиакомпания Olympic Airlines или государственные железные дороги, каждый день приносят несколько миллионов евро убытков. К этому следует добавить серьезный рост зарплаты госслужащих. В 2008 государство увеличило ее на 7,6%, а на 2009 год предусмотрен рост на 6,1%.

Долг Греции составляет 94% ВВП — второй по величине (после Италии) в зоне евро. К этому следует добавить негативный платежный баланс и дефицит бюджета, который даже в лучшие времена почти каждый год нарушал предписания Стабилизационного пакта ЕС. Пенсионная система является бомбой замедленного действия. Если ситуация в Греции будет так развиваться и дальше, то в ближайшие 40 лет долговая квота страны угрожает вырасти в пять раз — до 540% ВВП. Хотя глава центробанка Греции Георгиос Провопулос недавно и сообщил о решительном курсе на экономию, кажется, что премьер-министр Караманлис не осознает серьезности ситуации. Кроме пары косметических реформ ничего не произошло, а сам глава правительства борется сейчас за свое переизбрание.

Нервозность возрастает и в Италии. Именно сейчас, когда так необходимы средства на приличный конъюнктурно-банковский пакет, руки у правительства связаны высокими надбавками за риск на рынке облигаций. Рейтинговые агентства оценивают потребность итальянцев в финансировании на этот год в 370 млрд. евро. Кажется, что министр финансов Джулио Тремонти решил предотвратить "взрыв" госрасходов и заморозил ранее обещанное снижение налогов. Однако правительству не избежать выпуска в обращение новых облигаций. Причем если хотя бы одна из этих эмиссий не найдет на рынке своего покупателя, будет катастрофа, цитируют СМИ римских финансистов. Однако не у одной Италии такие проблемы. Потребность в финансировании еврозоны, Великобритании и Швейцарии составляет в этом году более 2 трлн. евро — приблизительно 17% суммарного ВВП этих государств.

Перед некоторыми странами PIGS уже замаячил ужас госбанкротства. Министр труда Италии Маурицио Саккони, например, предостерег в декабре свою страну о возможности банкротства по южноамериканскому сценарию 80-х годов: "Мы можем получить проблемы по обслуживанию заработных плат и пенсий. Тогда мы можем закончить, как Аргентина". Это вызвало недовольство коллег по кабинету, но заставило насторожиться Европу. Угрожает ли еврозоне распад из-за банкротств государств?

В Брюсселе этот Worst Case категорически исключают. "Вероятность того, что еврозона рухнет, равна нулю", — успокаивает комиссар ЕС по экономической и денежно-кредитной политике Хоакин Альмуния: "Я думаю, что отличия в процентных ставках преувеличивают кредитный риск". Однако информация подчиненных Альмунии в Генеральной дирекции экономики и финансов вызывает озабоченность: "Некоторые страны долго жили не по средствам", — говорит один из служащих, — однако в столицах стран-членов считали, что все обойдется". Недавно Альмуния начал расследование по вопросу дефицита бюджета против шести государств ЕС — Франции, Ирландии, Греции, Испании, Латвии и Мальты. "Вызывает озабоченность то, с какой скоростью в эти дни смягчаются правила", — жалуются в Еврокомиссии. Однако фактом есть и то, что подобные расследования сильно подвержены политическому влиянию, длительные и малоэффективные. Эффективного плана против экономического дрейфа стран еврозоны в разные стороны в Брюсселе нет. Хотя министры финансов еврогруппы уже десять лет на своих регулярных встречах в Брюсселе договариваются об усиленной фискально-политической координации, однако в своих странах они так же регулярно следуют предполагаемым требованиям национальной политики.

Во всяком случае, в кругу министров финансов и глав правительств угрожающая неплатежеспособность стран еврозоны до сих пор считалась запретной темой, чтобы не создавать стимулов для "небрежной" политики. Иначе есть опасения, что любая страна еврозоны, не заботясь о реформах и дисциплине расходов, будет заранее уверена в том, что остальные ее "вытащат". Тем самым еврозона оказалась перед такой же проблемой выхода из экономических трудностей, с какой сейчас борется сотрясаемая кризисом банковская система.

Однако в кризисной ситуации стандартные правила не помогают. Поэтому сейчас везде ведутся дискуссии, как можно предупредить угрожающее государственное банкротство. В Брюсселе, например, обсуждается создание для стран еврозоны, таких как Ирландия и Греция, собственной кредитной линии. Кроме того, все большее одобрение в европейских столицах получает идея еврооблигаций — общий госзайм вместо 16 национальных лучше распределил бы процентную нагрузку. Премьер-министр Люксембурга Жан-Клод Юнкер рассматривает еврооблигации как "требование солидарности". Общая валюта должна сопровождаться коллективно. "Если Калифорния стоит перед банкротством, то США и в голову не придет обратиться к МВФ", — поясняет он свою позицию. В Риме и в Париже с этим согласны. Кажется, что даже к министру финансов Германии Пееру Штайнбрюку пришло осознание того, что если страны-члены сталкиваются с платежными трудностями, нужна совместная помощь. Однако перспектива солидарности, о которой говорит Юнкер, имеет существенный недостаток. Потому что парадоксальным образом именно вступление в валютный союз затормозило внедрение реформ в таких странах, как Италия и Греция. После некоторых усилий, связанных с приемом в клуб, энтузиазм иссяк. А низкие процентные ставки, международный успех евро и его "хранителей" в последние 10 лет парадоксальным образом содействовали такому халатному отношению к реформам.

Есть опасения, что ЕЦБ станет "козлом отпущения" за ошибки на национальном уровне. Во всяком случае об этом свидетельствует недовольство населения. Согласно последнему опросу Euro-Barometer, недоверие к ЕЦБ со стороны граждан ЕС ощутимо возросло: 30% опрошенных отметили, что не доверяют "хранителям валюты" — такого высокого значения в полугодовых опросах не было со времени старта евро в 1999 году. Видимо, все меньше людей могут понять политику ЕЦБ, и прежде всего в отношении его цели — стабильности цен. "В нашем компасе только одна стрелка", — подчеркивает г-н Трише почти после каждого решения по процентной ставке. Однако то, что и магнитные поля могут быть нарушены, тут явно не учитывается.

Когда в середине сентября финансовые рынки были взвинчены банкротством американского инвестбанка Lehman Brothers и первые банки опасались натиска вкладчиков, ЕЦБ пользовался популярностью. Он достаточно быстро открыл свои шлюзы и предоставил в распоряжение банков больше ликвидности. Однако со снижением процентов он не спешил. Граждане могут быть уверены, что ЕЦБ сделает все, чтобы сохранить стабильность цен в еврозоне, объяснил Трише эту сдержанность. Однако граждане еврозоны больше всего боялись за свои сбережения, и их беспокоили совершенно иные проблемы, чем изменение инфляции на пару десятых процентного пункта, которая и так снижалась из-за падающих цен на энергоносители.

А вот в роли контролера уровня бюджетного дефицита ЕЦБ несколько потерял. Опасности огромного госдолга необозримы. Однако лучшего рецепта, как государству можно взять под контроль кризис, ЕЦБ не предложил. Ясно, что европейские "хранители" не хотят ставить на кон свой трудом заработанный имидж. Но тем временем многие известные экономисты спрашивают, может ли неизменность цен в еврозоне обеспечиваться с несколько большей гибкостью?

После горького опыта семидесятых годов государствам казалось наиболее важным победить рост цен и консолидировать свои бюджеты. Именно на этих идеях базируется сейчас доминирующая цель ЕЦБ по ценовой стабильности. Однако в ходе нынешнего кризиса риски сдвинулись в направлении дефляции. Это требует объединения усилий валютной и фискальной политики, с которыми у ЕС сейчас проблемы.

"Was the Euro a mistake?" — спрашивает известный американский экономист Барри Эйхенгрин. "Европейский валютный союз был продуктом духа 80-х годов", — поддерживает его Томас Майер, главный экономист по Европе Deutsche Bank. Другие эксперты придерживаются иного мнения. "Невозможно, чтобы валютный союз развалился от этой нагрузки, потому что польза, и тем самым привлекательность евро, все еще намного больше, чем его стоимость", — аргументирует Аурелио Маккарио, евроэкономист UniCredit.

Однако фактом остается то, что ЕЦБ всем критикам назло очень хорошо справился со своей работой первые десять лет существования валютного союза. Однако теперь перед его дверями стоят новые государства. С расширением на восток валютный союз может стать менее управляемым. Страх перед коллапсом оказывает сейчас серьезное давление на такие страны, как Польша, Венгрия и Чешская Республика. Огромные потери национальных валют, высокие дефициты госбюджетов и растущее число безнадежных кредитов становятся неподъемным грузом. Все эти страны Европейский валютный союз в будущем должен будет заставить играть по общим правилам, если он желает их вступления. Но будут ли для этого силы?

Кроме того, о вступлении думают Дания, Исландия и Швеция. Это было бы лучшей рекламой для евро, говорят в ЕЦБ. Датчане, правда, остаются скептически настроенными: только 42% населения, по последним опросам, желают перейти на евро. Так мало в последний раз было только в 2001 году. Расчет премьер-министра и сторонника евро Андерса Расмуссена на то, что финансовый кризис убедит его земляков, пока не оправдался. Дания после небольшого периода высокой процентной ставки вновь ее опустила и хорошо себя чувствует как в отношении бюджета, так и в отношении платежного баланса.

И в Исландии картина неоднозначная. Хотя новый премьер министр Йоханна Сигурдардоттир агитирует за вступление в еврозону, у министра финансов Штейнгримура Зигфуссона совсем другой план: если ситуация обострится — Исландия введет норвежские кроны.

Чтобы евро имел стабильное будущее, страны-члены должны ответить на принципиальный вопрос: общая валюта нужна только из чисто экономических соображений, или она имеет, как и планировалось при ее введении, более глубокий политический и идейный фундамент? Надо держаться вместе только пока все идет хорошо, или быть солидарными и в горе, и в радости?

После этого, конечно, должен быть остановлен экономический дрейф стран еврозоны в разные стороны. Потому что если так будет продолжаться и дальше, еврозона неминуемо превратится в "трансферный союз", в котором солидные и экономически сильные государства должны будут платить за экономические ошибки и просчеты других, а президента ЕЦБ будут критиковать еще больше.