Бесконечная тюрьма: в прокате — "Кроткая" Сергея Лозницы

"Кроткая" снята по вольным мотивам одноименной повести Федора Достоевского. По большому счету, Сергей Лозница заимствует у классика лишь центральный характер — главной героини, готовой стоически идти предначертанным путем страдания. Сойти с этого пути никак невозможно, он социально определен — тем фактом, что Россия — большая тюрьма, которую просто забыли обнести колючей проволокой.

Поездка к настоящей тюрьме лежит в основе картины. Сельская женщина (бесконечно готовая к испытаниям Василина Маковцева) отправляется в населенный пункт, "градообразующим предприятием" которого является тюрьма, чтобы узнать, что случилось с ее мужем, отбывающим наказание. Потому что посылку, отправленную ему по почте, вернули без объяснения причин.

Теперь, когда женщина лично пытается ее передать, "кафкианский" мир российской бюрократии отправляет героиню "по инстанции". Она ищет помощи у каждого, кого встречает на пути: дегуманизированных властей, тех, кто приживает рядом с властью, тех, кто от власти страдает. Из встреч с попутчиками, тюремной администрацией, милицией, таксистами, алкоголиками, бандитами и правозащитниками (исполненный горечи эпизод с Лией Ахеджаковой) и состоит показанный в картине путь, ведущий в безысходность.

По форме "Кроткая" напоминает "Счастье мое" — игровой дебют Сергея Лозницы о дальнобойщике, который, получив по голове, потерял память и начал скитаться российской глубинкой, сталкиваясь с бесконечными лишениями. Режиссер признает, что лента является своеобразной женской вариацией на ту же тему. Впрочем, "Кроткая" намного масштабнее выявляет социальный облик и ужас русского бытия — которое лишь отчасти современно.

При этом сам режиссер говорит о том, что фильм апеллирует ко всему постсоветскому пространству. Действительно, многие детали, представленные в картине, могут быть перенесены на другие страны, не изжившие "совок". Но все же большинство сцен говорит именно о России, порождающей и транслирующей вирус насилия, которым заражены граждане, творящие зло и "кротко" принимающие унижение.

Сергей Лозница конструирует фильм математически точно, внимательно наполняя кадр колоритными человеческими образами и деталями, выявляющими себя то на втором, а то и третьем плане. Звуковой ряд он, в свою очередь, выстраивает на ужасных в своей типической, повседневной достоверности репликах и историях из русской жизни. Многие из них тоже проходят вторым планом и при этом носят документальный характер. Как, к примеру, рассказ о любви, возникшей у следователя по делу о жестоком бытовом убийстве: его режиссер услышал тридцать лет назад в рейсовом автобусе; а теперь в современной сцене поездки в автобусе воссоздал.

Из-за того, что преимущество нередко отдается таким обыденно-жутким историям, существующим одновременно и в настоящем, и в прошлом, кажется, что и сама Россия, показанная в кадре, — страна застывшая, пребывающая вне времени. Подчеркивает это советская "топография" представленного пространства — необжитые улицы тюремного города носят имена Гегеля, Маркса, Ленина.

И, вместе с тем, передавая "вневременную" атмосферу ненависти, Сергей Лозница наполняет ее предельно актуальным имперским дискурсом, конкретизируя этой ненависти "адресатов". Русские люди грозят США и "Госдепу", а необыкновенно важной темой картины оказывается неназываемая, непризнанная, но само собой разумеющаяся война России против Украины.

Тема этой войны присутствует в большинстве сцен, являя то тут, то там свидетелей и соучастников событий: мать, которая, получив "похоронку", едет забрать деньги за убитого сына, криминального авторитета, повествующего о подопечных, отправившихся защищать "русский мир", родственников и друзей заключенных, сообщающих о том, что тюремные сроки отменяют тем, кто "добровольцем" идет на неназванную войну. Нанизывая эти истории на судьбу героини, можно предположить, что ее пропавший муж тоже может оказаться таким вот "добровольцем" — засекреченным до времен гибели на неназванных "фронтах".

Ужас русской действительности, исполненной постоянной агрессии, переполняет картину: в автобусе, на почте, в линейном отделе милиции на вокзале — всюду каждый, имеющий даже минимальную власть, пытается использовать ее, чтобы унизить и подчинить ближнего. Сергей Лозница раскрывает этот алгоритм русской жизни методично и даже, в некоторой степени, монотонно, сознательно повторяя его. Этим фильм затягивает внутрь себя, будто трясина. Или кошмар.

Создание режиссером концентрата "русского мира" можно рассматривать, как своеобразное продолжение творческого метода Николая Гоголя, у которого сатира, как раз и возникает там, где типичные, узнаваемые явления оказываются представленными в предельно выпуклом, укрупненном виде, демонстрирующем в деталях все их уродство.

Ощущение же кошмара Сергей Лозница материализует финальным актом картины, который оттеняет документальный характер экранного действия фантазией — сном главной героини, попадающей на царско-советско-российский "пир", который дает начальник тюрьмы. Этот неожиданный, несвойственный для максимально рациональной манеры режиссера прием, духовно связан с "Кроткой" Федора Достоевского, которая предполагает фантастический, поднимающейся над реальностью элемент, и представляет своеобразную вариацию на произведения Владимира Сорокина, исследующего мифологизированную русскую жизнь.

Поднимаясь на такой метафорический уровень, Сергей Лозница интуитивно находит, пожалуй, наиболее эффективный способ завершить свою долгую картину, идущую бесконечной спиралью несчастий. И еще раз проговорить главную идею фильма, который ставит знак равенства между тюрьмой и "русским миром" — несправедливым, построенным на боли, унижении и насилии.

Украинские кинокомпании в производстве "Кроткой" были задействованы совсем чуть-чуть, предоставив помощь уже на этапе постпродакшна. Сергей Лозница, который всегда подчеркивает свою связь с Украиной, занимался ее созданием в широкой копродукции, главным партнером которой выступила Франция (поэтому, когда в конкурсе Каннского МКФ представляли фильм, французы говорили о нем, как о своем). В создании ленты также приняли участие Германия, Нидерланды, Литва, Латвия (тут снимали картину) и Россия.

Стоит отметить, что после просмотра фильма факт, что кроме Сергея Лозницы в нем нет почти ничего "украинского", не расстраивает. Все таки, то, что многие (увы, не все) представленные в "Кроткой" явления мы можем назвать для нас чужими — свидетельство того, что Украина, пусть и малыми шагами, но уходит от агрессивно настроенной к человеку модели общества.