На максимуме возможностей: о военной драме Ахтема Сеитаблаева "Киборги"

С места в карьер

Героизм дает о себе знать с первых же кадров. Фильм открывается небыстрой прочувствованной сценой, в которой защитники Донецкого аэропорта с внешне спокойной решимостью отказываются покинуть свои позиции, несмотря на угрозу уничтожения аэропорта русской системой залпового огня "Буратино". И получают от растроганного командира эпитет "киборги".

За этим эпизодом, в котором представлены все центральные персонажи 110-минутного фильма, следует непосредственный дебют истории, отбрасывающий события на некоторое время назад — точную дату не называют, но речь идет об осени 2014 года.

Ахтем Сеитаблаев решает старт картины, в котором показан отъезд на ротацию в Донецкий аэропорт, длинным и, по ощущению, неразрывным планом, исполненным непрекращающегося движения. Организованная камера переходит от персонажа к персонажу — они будто передают ей эстафету, заявляя о себе и своих ярко высеченных характерах.

Сцена эта резко выбивается из общего визуального ритма ленты. Дальше режиссер будет демонстрировать свои "постановочные мускулы" иначе — или играть быстрым монтажом в сценах действия, или использовать длинные планы, позволяющие актерам дышать в насыщенных (временами — перенасыщенных) эмоциями монологах и диалогах.

Нерв боевых действий

По размышлении, приходишь к выводу, что демонстративно непрерывное и, в то же время, весьма размеренное течение жизни было снято именно так, чтобы показать разницу между миром и войной, которая заявляет о себе внезапно, врываясь оглушающим хаосом взрывов. Колонна попадает под обстрел, и прорваться к аэропорту удается лишь небольшой группе выразительно представленных героев, которые тут же вынуждены вступить в бой.

В дальнейшем эти бои будут возникать в Донецком аэропорту и его окрестностях регулярно — некоторые ожидаемо, представая обыденной работой, другие же наоборот — внезапно. Решены они очень разнообразно. Экранный пунктир боевых действий определяют танковый бой, перестрелки в полутьме изуродованных терминалов, бесшумная работа снайпера, сумасшедшие вылазки на передовую и рукопашные схватки.

Авторы всегда находят для этих сцен зрелищное воплощение, в котором старательно поверяют внешний эффект физической достоверностью военных действий, пусть сами герои и сравнивают их с компьютерной игрой Counter Strike. "Художественность" этих сцен выражает себя, прежде всего, в визуальных контрастах, которые акцентируют светотень разрушенных терминалов. А также в единственном заметно повторяющемся зрелищном элементе — красочных взрывах гранат, подбрасывающих тела.

Открытые герои

Ахтем Сеитаблаев локализует историю, концентрируясь на группе, которую возглавляет командир с позывным "Серпень" (сдержанный, решительный и одновременно достаточно теплый Вячеслав Довженко). В кадре, конечно, появляются и другие защитники аэропорта — некоторые с обескураживающей внезапностью (предположить их присутствие заранее нельзя), — но так же быстро исчезают.

В этом подходе есть безусловный драматургический плюс, связанный с возможностью постепенно раскрывать характеры персонажей, изучая их психологические ландшафты, но и определенный недостаток: ранения и смерти защитников аэропорта, не связанные с историями центральных персонажей, нередко предстают забывающимися эпизодами второго плана, которые существуют лишь тут и сейчас — в сценах боя.

При этом герои во время фильма, по большому счету, не меняются. Само их решение прибыть в Донецкий аэропорт и оставаться защищать его, не смотря на высокий риск для жизни, достаточно для того, чтобы определить им место среди праведников. И в то же время, благодаря пунктиру истории, чередующей боевые столкновения с моментами затишья и нелегкого военного быта, они достаточно полно раскрывают себя. Показывая, слой за слоем, в том числе и темные психологические травмы, которые война нанесла им.

Получается интересная смесь, в которой интенсивное, оглушающее физическое действие соседствует с отсутствием действия — аккуратными бытовыми и психологическими зарисовками, оттененными легкой долей народной комедии. И главная, пожалуй, заслуга авторов "Киборгов" здесь заключается в том, что, объемно показывая героев, они не всегда вскрывают их мотивации напрямую, что проговаривают и показывают не все.

За что воюем?

Впрочем, внимание четко артикулированным правильным словам в картине тоже уделено. И немалое. Поскольку, по требованию командира, бойцы должны отвечать на вопрос, зачем они воюют (пусть такой вопрос, заданный уже внутри разрушенного, осажденного агрессором Донецкого аэропорта, и несколько обескураживает).

Здесь эмоциональный пунктир "личного" соединяется с политическим, общественным. А в центре идеологического столкновения оказываются националист "Серпень" (само открытие того, что он — националист, достаточно внезапно) и либерал "Мажор" (эмоциональный Макар Тихомиров), который мог "откосить", но не стал.

Их развивающиеся во времени громкие обсуждения, в которых, по большому счету, они с самого начала заодно, оттеняют политпросветские беседы героев с врагами — лишь отчасти индивидуализированными сепаратистом и кадровым русским военным, попавшими в плен. В этих дискуссиях, наоборот, достичь взаимопонимания невозможно.

Многие из политических тирад герои произносят достаточно демонстративно. Существует соблазн объяснить "котурны", на которые их поставили, природой сценария Натальи Ворожбит, творческий опыт которой в первую очередь связан с театром. Но это было бы слишком простым объяснением, так как она в своей работе опирается на документальный метод.

Скорее, речь идет о сознательном решении режиссера, который не хочет полностью уходить в "нечленораздельный" военный быт, но дополняет ленту четким патриотическим посланием. Его воплощению способствует и визуальное решение ленты, которое опирается на реальность и одновременно идеализирует ее.

Эмоциональная красота

Один из главных вызовов, стоявших перед авторами "Киборгов", — создать на экране достоверное пространство Донецкого аэропорта, поскольку его образы прочно впечатаны в память зрителей — благодаря документальным фильмам (к примеру, "Три дня в аэропорту Донецка" Василя Гагарина и "Добровольцы Божьей Четы" Леонида Кантера и Ивана Ясния), бесчисленным роликам и новостным сюжетам.

Команда художника-постановщика Шевкета Сейдаметова выполнила фантастическую работу, материально передав в декорациях реальность разрушенных терминалов. Они предстали адекватно визуальным документам войны. А вот оператор-постановщик Юрий Король дополнил их той отчетливой визуальной красотой, которая отличала его решение военной драмы "Незламна" Сергея Мокрицкого.

Однако, в силу того, что большинство сцен "Киборгов" происходят в плохо освещенном пространстве, предложенная им игра со светом и тенью, добавив изображению безусловной красоты, одновременно сделала его отчасти искусственным.

Пожалуй, эта операторская игра даже слишком заметна. Как и музыкальное оформление ленты, которое написал участник группы "Океан Эльзы" Милош Елич (сам Святослав Вакарчук проникновенно картавит финальную песню, звучащую во время бега титров). Прямолинейный характер музыки, повторяющий эмоции героев слово в слово, иногда рождает совершенно неожиданный эффект. К примеру, в одной из сцен герои в кадре, предполагающем тишину, просят музыки, в то время как для зрителей эта музыка уже давно и достаточно громко "рвет" нерв.

На максимуме возможностей

"Киборги" находятся на полпути между советско-русским патриотическим кино на тему войны (в частности, "9 ротой" и "Сталинградом" Федора Бондарчука) и американским кино о войне, в котором патриотизм растворен в самом бытии часто бессловесных героев (как это представлено в "Спасении рядового Райана" Стивена Спилберга).

Это перепутье иллюстрирует один из финальных эпизодов картины. В нем одновременно появляются ветеран обороны Донецкого аэропорта "киборг" Андрей Шараскин и усиленно загримированный Евгений Нищук. И именно персонажу, которого играет функционер-министр культуры, вкладывают в уста проникновенный текст.

В то же время, благодаря пунктирной композиции ленты (не всегда удобной для просмотра) и монтажу боевых действий, быта и политических бесед, "патриотическое" не проявляет себя в "Киборгах" грубо искусственно и внешне, но во многом произрастает естественно, изнутри. В чем, собственно, убеждает и утверждающий жизнь финал картины.

В нем снялся и сам Ахтем Сеитаблаев, со спины, в роли добровольца, который — искренне и к месту — объясняет, почему пошел защищать Донецкий аэропорт. Эта небольшая сцена еще раз подчеркивает его высокую личную, человеческую вовлеченность в историю. И ту убежденность, которой пронизана картина, сделанная, кажется, на максимуме творческих сил.