С 25 января в украинском прокате "Смерть Сталина" Армандо Ианнуччи. Значительную часть натурных эпизодов ленты снимали в Киеве: можно узнать архитектуру домов в окрестностях улицы Олеся Гончара, побеленные стены Лавры и Киевскую городскую администрацию, появление которой на экране рождает в глазах украинских зрителей курьезный эффект.
Игры пауков в банке
Действие ленты происходит накануне, во время и сразу после смерти Сталина (Эдриан Маклафлин), демонстрируя, как партийная верхушка ведет ожесточенную борьбу за власть вокруг еще неостывшего тела — на даче "вождя народов" в Подмосковье, а потом в Кремле и его "мавзолейных" окрестностях.
В центре этой борьбы, разворачивающейся преимущественно во время подготовки и проведения торжественных похорон, оказываются Берия (Саймон Рассел Билл), Хрущев (Стив Бушеми), Маленков (Джеффри Тэмбор) и Молотов (Майкл Пелин). А примыкают к ней дети Сталина — Светлана (Андреа Райсборо) и Василий (Руперт Френд), обильно усыпанный орденами и медалями маршал Жуков (Джейсон Айзекс) и другие исторические фигуры советского прошлого.
Исполняют их одновременно достаточно драматично и колоритно, без налета пародийной карикатурности, но заостряя внимание на характерных внешних чертах и острых психологических особенностях поведения персонажей. Для зрителей, воспитанных на советском кинематографе, зачастую лакировавшем образы партийных руководителей, такая трактовка, возможно, покажется контрастно оскорбительной. Для зрителей же, наблюдавших телевизионные КВН-пародии на них, — наоборот, нетипично серьезной.
Не обремененный пиететом к советскому прошлому, Армандо Ианнуччи показывает вершителей судеб СССР жестокими и одновременно перепуганными пауками в банке. Они борются и за власть, и за жизнь, понимая, что поражение в этой борьбе с большой вероятностью приведет их к гибели в собственноручно выстроенных застенках.
При этом, все они предельно четко демонстрируют себя плотью от плоти патологического сталинизма, плоды которого мы пожинаем до сих пор. Такая нелицеприятная трактовка исторических событий, представленных в "Смерти Сталина", во многом и определила решение Министерства культуры РФ запретить фильм на территории России.
"Большой террор" с Киевом в кадре
Параллельно с демонстрацией камерно-кабинетной борьбы за власть, которая удается режиссеру лучше всего, благодаря верной опоре на исполнителей, "Смерть Сталина" проводит для зрителей небольшой ликбез по "большому террору". Сталин подписывает расстрельные списки, Берия уточняет, с кем из жертв, что именно садистское нужно сделать, и отряды выезжают в ночь на грузовиках — за очередной партией "врагов народа".
Эти сцены коллективных арестов, равно как эпизоды допросов в пыточных застенках и жестоких "зачисток", проводимых органами безопасности, создают двойственное ощущение. Благодаря своей отрепетированной организованности они приобретают неожиданный налет нормальности — для всех участников процесса, не только палачей, но и жертв. И в то же время, пролетают слишком быстро, чтобы в полной мере вдохнуть и осмыслить весь их ужас и многообразие этого ужаса оттенков (а Армандо Ианнуччи предлагает их много и достоверно).
Нужно сказать, что значительную часть натурных эпизодов ленты снимали в Киеве (украинские съемки организовывала компания Radioactive Films): в декорациях "Смерти Сталина" можно узнать архитектуру домов в окрестностях улицы Олеся Гончара, побеленные стены Лавры и Киевскую городскую администрацию.
Ее экранное появление рождает для украинских зрителей курьезный, незапланированный авторами эффект: образами мэрии иллюстрируют пыточные застенки Берии (в частности, изнасилованную им девочку отдают родителям, выводя из ворот, ведущих во внутренний двор КМДА). Вряд ли киевские власти, давая разрешение на съемки, были готовы к подобному повороту событий.
Но главная претензия, которую можно предъявить киевским съемкам, — это их материальная приблизительность и даже некоторая неряшливость. В кадр то и дело попадают пластиковые окна и даже пластиковый балкон, что рушит исторический антураж картины, невольно превращая ее в аналог дешевого украинского "мыла", якобы "реконструирующего" прошлое.
К слову, в эпизодах "Смерти Сталина" появляются украинские актеры — в частности, Александр Пискунов и Руслан Неупокоев. И это — безусловный плюс съемок в Киеве. Однако, объективный акцент все же сделан на звездах, участвующих в "дворцовом перевороте". Особо выделяются в сбалансированном ансамбле — без пустого желания выделиться — Стив Бушеми, Джеффри Тембор, Майкл Пелин и Джейсон Айзекс.
Историческая "правда" — в документах и анекдотах
Вообще, если подходить к сюжету "Смерти Сталина" с историко-документальной линейкой, фильм с трудом пройдет контроль на стандарт качества, — многие должности действующих лиц перепутаны, их взаимоотношения ухвачены не всегда достоверно, да и сам масштаб страны, за власть над которой борются партийные функционеры, определить невозможно. На экране предстает очень условный, в каком-то смысле "опереточный" Советский Союз, что не всегда идет на пользу фильму и время от времени вступает в конфликт с запечатленными сценами реального страдания персонажей (не функционеров, сознательно борющихся за власть, но простых людей).
"Смерть Сталина" является экранизацией одноименного французского комикса Фабьена Нури и Тьерри Робена, который, в свою очередь, активно черпает из "фольклорных" источников. Каталоги исторических анекдотов и преданий, достоверно передающих ощущение сталинской эпохи, но не ее документальную букву, на излете Советского Союза и в 1990-ые годы публиковал Юрий Борев. И многие эпизоды картины будто выходят из его книг "Сталиниада" и "Фарисея" (в частности, диспозиция стартовой послесталинской борьбы за власть, в которой принимают участие Берия, Маленков, Хрущев и Молотов).
О политике и искусстве
Часть апокрифических историй, экранизированных в фильме, комически иллюстрируют быт "вождя" и его свиты — ночные бдения на подмосковной даче, просмотры американских вестернов, однообразные конферанс и физический юмор, которыми традиционно развлекают Сталина приглашенные (к примеру, Берия давит Хрущеву в кармане штанов помидор).
Параллельно с этим режиссер предлагает и образец практически чистой комедии, инспирированной любовью "вождя" к 23-му концерту Моцарта. Прослушав его по радио, Сталин требует себе запись. Дабы исполнить его волю, концерт тут же приходится повторить, преодолевая состояние шока и паники. Роль пианистки Марии Юдиной, центральной для этой сюжетной линии, сыграла Ольга Куриленко, хотя особо выразительной ее партию (одну из немногих, лишенных комических па), назвать нельзя. (К слову, существует похожая легенда из мира документального кино: о повторном проведении парада, который по желанию Сталина нужно было снять на цветную пленку, а не черно-белую).
Кажется, что картина преумножает такие анекдоты, не зная меры — и тем самым все больше отрывается от правды. Вместе с тем, удивительной особенностью "Смерти Сталина" является соседство приблизительности с точностью.
Для того, чтобы повысить градус драматического напряжения Армандо Иануччи бесцеремонно спрессовывает исторические события, произошедшие на отрезке нескольких месяцев, в считанные дни — как помидор, раздавленный в штанах Хрущева. Но при этом правдиво отображает инициативы Берии, которые ему поставили на вид в июле 1953 года.
"Смерть Сталина" своеобразно воссоздает ситуации того периода, описанные Хрущевым: "Некоторые говорили: как же так, Маленков всегда под руку ходит с Берией, наверное, они вдвоем — это мне говорят, а другим, наверное, говорят, что Хрущев с ним также ходит. И это правильно. Ходили, и я ходил. Он посредине идет, бывало, а с правого бока Маленков идет, а с левого — я. Вячеслав Михайлович [Молотов] как-то даже сказал: "Вы ходите и что-то все время обсуждаете". Я говорю: "Ничего путного, все гнусности всякие, противно даже слушать, но ходим"".
"Смешное" смешано с "ужасным"
"Противно" — одно из главных ощущений, которые рождает зрелище борьбы сталинской номенклатуры за власть. Его по возможности оттеняет юмор Армандо Ианнуччи. Отдельные реплики вызывают приступы острого хохота в зале. К примеру, заявление Маленкова о том, что он будет "продолжать традиции сталинского гуманизма". Или фраза Жукова: "Я буду представлять Красную Армию в буфете".
Другие сцены опираются на "комическое" в чистом виде: автогонки претендентов на сталинский трон, "политический балет" во время траурного караула, собственно, подготовка к похоронам, дополненная современной пародией на американский образ организатора свадеб. Даже советские бытовые детали — в правительственном доме не работает лиф и проблемы с водой из-за низкого напора — оказываются к месту.
И все же жанровое определение "Смерти Сталина" комедией — не вполне верно. Это именно сатира, в которой собственно "смешное" смешано с "ужасным". И даже "отвратительным". Поэтому смех тут не расколдовывает реальность, делая ее нестрашной. И не превращает проливаемую кровь в клюквенный сок. Но лишь усиливает людоедскую природу происходящих событий. Сатирический эффект в том и заключается, чтобы навести на нее предельную резкость, сохранив суть.
В этом смысле, пожалуй, главная проблема, которая возникает при восприятии фильма, связана с взаимоотношениями "Смерти Сталина" с террором. Невозможностью авторов полноценно, полновесно ретранслировать его ужас. Они даже намекают на фильм Алексея Германа "Хрусталев, машину!", который, безусловно, много жестче и утробней говорил об этом времени, и тем самым честно очерчивают пределы своей картины, которая пытается охватить слишком многое слишком быстро. И не справляется с этой задачей.
Наибольшая удача сопутствует Армандо Ианнуччи, когда он показывает собственно борьбу за власть, создавая политическую комедию патологических характеров и положений и крайне убедительно выявляя через нее природу сталинизма. В итоге, одним из самых страшных и проницательных эпизодов картины оказывается сцена голосования, на котором, согласно партийным традициям единства, все решения должны приниматься единогласно.
В ней, лишенной внешнего размаха, буквально за несколько минут "Смерть Сталина" демонстрирует механизм, который позволял советской власти манипулировать людьми, ломать их волю, подталкивал их к принятию самых ужасных решений и учил самоотверженно эти решения оправдывать. Убедительно показывая, что все действующие лица советского политического театра без исключения имеют изуверское нутро, сколь бы смешными не казались.