Защита нападением: об украинском фентези "Сторожевая застава"

"Сторожевая застава" снята по мотивам одноименного романа Владимира Рутковского, который для экрана адаптировали Ярослав Войцешек, Сашко Дерманский и Юрий Ковалев. По сюжету подросток Витька (Даниил Каменский) во время солнечного затмения, которое он проводит с одноклассниками в горах, попадает через волшебный портал на тысячу лет в прошлое — во времена Киевской Руси.

Здесь юноша оказывается в центре вялотекущей борьбы, которую жители небольшой заставы под предводительством трех былинных богатырей — Ильи, Добрыни и Олешка (Олег Волощенко, Георгий Деревянский, Роман Луцкий) — ведут с отрядами половцев. Появление Витьки переводит схватку в "горячую" фазу и запускает череду мистических явлений, которые превращают локальную битву в столкновение сил Добра и Зла. Герой, в поисках способа вернуться домой, принимает ней активное участие и проходит школу мужества, которая меняет его.

Стартовые кадры ленты, впрочем, могут несколько обескуражить, ничем не напоминая о тех насыщенных красками образах, которые представлены в трейлере фильма и столь тепло запечатлены оператором-постановщиком Юрием Королем (трейлер этот, к слову, имеет выдающийся результат — более миллиона просмотров в Youtube). В дебюте несколькими планами показаны события детства героя, пережившего автокатастрофу, во время которой машина сорвалась в пропасть. Из-за этого у Витьки — постоянные кошмары и страх высоты, преодоление которого становится одной из тем "Сторожевой заставы".

Образные парафразы

Лента должна была выйти в отечественный прокат еще в декабре минувшего года, но тогда продюсеры решили, что им необходимо больше времени уделить визуальным эффектам. Дополнительные месяцы производства пошли зрелищности "Сторожевой заставы" на пользу: в трейлере фильма представлены многие "ударные" эпизоды картины, использующие компьютерные технологии, но, к счастью, далеко не все; в 100-минутной ленте знаковых сцен — в избытке.

Летом 2016-го, презентуя рабочие материалы фильма на Одесском кинофестивале, авторы заявляли, что компьютерной графики в картине будет даже больше, чем во "Властелине колец". Упоминание это не кажется случайным. Связь с фантастическим миром Средиземья, созданным в кино визионером Питером Джексоном, являет себя в "Сторожевой заставе" неоднократно. О ней напоминают, к примеру, сцена с рекой, которая поддерживает русичей (вернее — рымов), спасая Олешку и Витьку; птицы, становящиеся "глазами" врага; скучные богатырские песни, которые глубоким басом поют защитники заставы, будто гномы из трилогии "Хоббит".

Стремление заимствовать у лучших, творя в жанре, в котором украинский кинематограф лишь делает первые шаги, — радует. Это тот случай, когда сюжетные и образные парафразы — вполне оправданы, идут на пользу. Особенно, с учетом того, что универсальное экранное средневековье наполнено местным колоритом — художник-постановщик Владлен Одуденко уделяет пристальное внимание созданию материального мира, связанного с миром Киевской Руси.

Однако, подобная визуальная насыщенность не предполагает автоматически наличия второго плана ленты, позволяющего точно "масштабировать" события, составив из больших деталей внутренне непротиворечивое целое — в человеческом, географическом и сюжетном планах.

"Сторожевая застава" — это буквально десяток персонажей, с которыми взаимодействует Витька. Если камера крупным планом выхватывает кого-либо еще (особенно, половца) — то это воспринимается как случайность, аномалия. Сколько всего защитников заставы, а сколько — половцев, каков истинный масштаб столкновения, происходящего между ними, — понять во время просмотра фильма, по большому счету, невозможно.

"Крупность" образов

Наиболее ярко в картине выписан образ богатыря Олешка — жизнерадостный, одновременно хитрый и по-детски непосредственный, влюбленный, он позволяет Роману Луцкому представить широкую гамму эмоций.

Его оттеняет колоритный злодей — предводитель половцев в исполнении Ержана Нурымбета, который своим внешним обликом напоминает голливудскую звезду второго эшелона Марка Дакаскоса. Именно схватки этих персонажей — не всегда ситуационно оправданные, но выигрышные визуально — "персонифицируют" происходящую между защитниками Киевской Руси и половцами борьбу.

"Крупность" образов дополнена укрупненным показом мест действия, представленных таким образом, что составить из них непротиворечивую карту местности невозможно. Теплые пески, зеленые луга и леса, синие горы — все они чудесным образом оказываются в "шаговой доступности", что позволяет персонажам появляться "в нужное время в нужном месте", тогда, когда это сюжетно необходимо — независимо от того, где они были ранее и насколько далеко.

Собственно, подобное использование персонажей и пространства связано с особым подходом к повествованию, в котором конкретная сцена и ее зрелищный (либо романтический, комедийный, мелодраматический) эффект оказываются важнее целого. Поэтому в одном эпизоде насилие и убийство поданы комической игрой в поддавки, в другом — исполнены сочувствия, пафоса и трагизма, а в третьем — об убитых родных и близких могут забыть вообще, убрав их из кадра ради красивой героической мизансцены.

"Стрела в лоб, так стрела в лоб"

Мозаичный характер фильма время от времени подчеркивают и переходы между эпизодами, выполненные функциональными затемнениями кадра, будто пунктиром троеточий. В структуре "Сторожевой заставы" есть сцены, которые в первую очередь указывают направление, в котором должна развиваться история. И именно этому "указателю" авторы уделяют все свое внимание. То, что герои приходят к решению, пренебрегая логикой и предыдущим экранным опытом, нисколько авторов не смущает, коль скоро "проговоренным" оказывается тот сценарий развития событий, который им необходим.

Отчасти оправданием подобной приблизительности может служить семейный характер ленты — для восприятия ребенка мимолетный эффект, рождаемый зрелищностью конкретной сцены, возможно, и в самом деле может оказаться важнее целого, поскольку способен удержать внимание тут и сейчас — новым аттракционом. А чтобы барахлящий сигнал здравого смысла не нервировал взрослых, авторы "Сторожевой заставы" добавляют в ленту политический юмор ("Стрела в лоб, так стрела в лоб", — говорит богатырь, предпочитая биться с половцами без шлема) и патриотизм.

"Украинизация" персонажей

Богатыри предстают героями, которых создатели фильма "отбирают" у мира русских сказок. Олешка, к примеру, очень расстраивается, что, упоминая его фольклорную славу, Витька называет его Алешей Поповичем. "Какой же я Алеша!" — в сердцах восклицает он. Правда, если подняться над этим эпизодом и взглянуть на тему "украинизации" персонажей в контексте всей ленты, то окажется, что уяснить, где именно в давней Украине происходят события и где именно в Украине современной расположен портал, через который Витька попадает в мир Киевской Руси, — невозможно.

Еще более нарочито экранное замечание о культурной принадлежности богатырей звучит, если рассматривать его в контексте всего кинопоказа. Ведь опыт просмотра "Сторожевой заставы" в кинотеатре предваряет трейлер полнометражного анимационного фильма, над которым работает та же команда, что создавала "Сторожевую заставу" (группа компаний Film.UA, продюсер Егор Олесов, сценарист Ярослав Войцешек).

Этот анимационный фильм украинское государство отказалось финансово поддерживать, когда он назывался "Руслан и Людмила" — из-за явных связей с русской классикой. Поэтому авторы переписали сценарий и получили поддержку как "Украденная принцесса", предложив фильм, который связей с поэмой Александра Пушкина был лишен. В трейлере, который предваряет "Сторожевую заставу", название ленты опять изменено — на "и вашим, и нашим" — "Украденная принцесса: Руслан и Людмила".

Так что выводить "политическое" в контексте развлекательной "Сторожевый заставы" на первый план, пожалуй, не стоит. Намного лучше политики создателям удается зрелищный сиюминутный аттракцион. Пристальное внимание зрителей он, безусловно, заслуживает.