"Деньги клиентам и вкладчикам банка "Конкорд" можно выплатить за 2-3 недели, но все сейчас зависит от ФГВФЛ" - Елена Соседка

Відкрийте нові горизонти для вашого бізнесу: стратегії зростання від ПриватБанку, Atmosfera, ALVIVA GROUP, Bunny Academy та понад 90 лідерів галузі.

12 грудня на GET Business Festival дізнайтесь, як оптимізувати комунікації, впроваджувати ІТ-рішення та залучати інвестиції для зростання бізнесу.

Забронировать участие

Елена, на днях была озвучена ваша позиция и позиция акционеров банка о несогласии с решением регулятора. Вы считаете его неправомерным? Безосновательным?

— Правомерно или неправомерно – суд покажет. А мы считаем однозначно, что это неправильное решение. Дело в том, что банк был абсолютно финансово стабильным: работал с прибылью, имел ликвидные активы и отвечал всем нормативам финрегулятора, в том числе и по ликвидности.

В нашей финтех-экосистеме (в состав Concord Fintech Solutions, кроме ConcordBank, входят независимый процессинговый центр ProCard, IT-компания MustPay, а также Благотворительный Фонд Биржа Благотворительности ДоброДей – ред.) работало около тысячи человек, половина из которых – в самом банке. И во время войны лишать людей работы – это тоже неправильно.

Мы считаем, что наказание не отвечает фактическим обстоятельствам и, в любом случае, не отвечало наказаниям для других банков в аналогичных случаях. Почему мы так думаем? Потому что, например, у Укргазбанка штраф 60 миллионов гривен, Sense Bank – 60 миллионов, ПУМБ – 10 млн грн, а нас лишили лицензии.

Отмечу, что объем операций в упомянутых банках несравнимо выше – по ряду оценок ConcordBank обслуживал не более 20% всего рынка онлайн-казино. Но действительно хочу отметить: я не оцениваю действия регулятора с точки зрения правомерности – это решится в суде.

Штрафы были наложены на аналогичные нарушения?

- Да, с аналогичными формулировками. Мы говорим о банках, работавших на рынке онлайн-казино и беттинге: всего их 10 – 2 госбанка и 8 частных. И тенденция такова, что госбанки штрафуются на минимальные суммы – даже не возбуждаются уголовные дела, не происходит ни смены правления, ни наблюдательного совета. А частные банки лишают лицензии.

Мы сейчас говорим о мискодинге?

– Да. Это понятие появилось в украинском бизнес-сленге с момента вступления в силу закона об "игрке" (Закон о государственном регулировании деятельности по организации и проведению азартных игр – ред.). До этого это был просто "транзакционный бизнес". И в действительности на недопущении мискодинга стоят МПС (международные платежные системы – ред.) – Mastercard и Visa. Это платежные системы, зарегистрированные в НБУ, работающие по таким же правилам, как и другие системы и банки, у них такой же финмониторинг и они точно так же отвечают за транзакции. И мискодинг происходит на платежных системах.

И что выходит? Санкции тогда должны применяться ко всем членам рынка. Но со своей стороны все могут объяснить регулятору свои действия. Более того, "Конкорд" за последние два с половиной года не получил ни одного штрафа от Mastercard или Visa, а это значит, что они не видели ничего нелогичного ни в трафике, ни в действиях банка.

Напрашивается вопрос – вы видите двойные стандарты?

— Да, мы можем говорить о двойных стандартах. Ведь все видели трафик, видели количество операций в том же Укргазбанке и в Sense Bank, который, по оценкам, обслуживает большую часть рынка, но ничего не делали для предотвращения нарушений.

Как работает система отслеживания трафика, транзакций?

— Мерчант (продавец товаров или услуг – ред.) представляет сайт в банк-эквайер. Банк его подтверждает, предварительно зайдя на сайт и посмотрев, что он из себя представляет, количество его посещений и трафик. И обязательно банк проводит все возможные проверки по AML и KYC (Anti-Money Laundering – элементы противодействия отмыванию денег, являются частью Know Your Client – проверка клиента – ред.).

После этого сайту предоставляется свой MCC (Merchant Category Code, код категории продавца – ред.) в зависимости от того, какие товары или услуги вы предоставляете. Этот код имеет любая транзакция. И здесь есть момент, который нужно понимать: игорный бизнес – такой вид деятельности, который всегда будет искать и находить лазейки, особенно если в стране нет четкого законодательного регулирования. К примеру, такое происходит в Нигерии, Алжире на Мальте. И если у тебя так называемый доверенный трафик, то его могут пустить под любой вид деятельности. С этим можно пробовать бороться контрольными закупками, особенно если видим, например, что сайт продает чемоданы и имеет количество мер 5 посетителей в день, а генерирует 5 млн гривен в день.

Сомнительно, что кто-то будет покупать чемодан стоимостью в миллион гривен. Бывает такое, что днем один трафик на сайт идет, а ночью другой. Бороться с этим можно, но должна быть интеграция не напрямую, а через процессинговые центры. Однако прогресс не стоит на месте и нелегальные казино ищут новые возможности.

Есть ли проблема мискодинга системного в Украине?

— Проблема мискодинга является системной во всем мире и Украина не исключение. Дело в том, что закон об азартных играх был принят относительно недавно и сейчас и регулятор, и МПС, банки, правоохранительные органы еще учатся противодействовать постоянно совершенствующимся незаконным схемам. Участники игорного рынка десятилетиями развивались и технологически, и финансово, чтобы обходить регулирование разными путями.

Вы наверняка помните, что до принятия закона была реклама онлайн-казино и особенно ставок на спорт. И все эти компании работали с украинским трафиком без лицензий. Но так или иначе все могли сделать ставку. И никого особенно не волновало, как происходит эта транзакция. И вот когда азартные игры были узаконены, часть компаний начали работать по МСС-коду 7995 – "азартные игры", а часть продолжила "развеять". А сейчас многие казино и ставки на спорт перешли на крипту. Нет универсального решения и нет того, кто следил за этим и понимал, что здесь трафик завышен, а здесь занижен.

Однако нельзя не отметить, что мы сильно продвинулись в вопросах борьбы с мискодингом. Только отрезав схему p2p-переводов (р2р, peer-to-peer или person-to-person, "от человека к человеку" – технология онлайн-перевода средств с карты на карту – ред.) мы уменьшили значительную часть нелегального трафика. Или, например, Monobank отключил интернет-эквайринг из некоторых стран Африки, что также сократит нелегальные транзакции. Но какой-то объем такого трафика уже прошел, пока не обнаружили схему. Задача научиться выявлять такую на ранних этапах, чтобы держать подобный трафик в рамках статистических погрешностей.  

А кто мог бы следить за этим?

— Если государство решит оставить у себя казино, нужно создавать глобальный онлайн-мониторинг этих транзакций и усовершенствовать систему налогообложения. Ведь в данный момент компаниям не выгодно работать "в белую", вот они и ищут такие пути решения через р2р, через крипту, из-за эквайринга в других странах. Во многих странах казино вообще запрещены, но это не значит, что там люди не играют. они просто так же «исключают».  

Процент таких транзакций всегда верно? И пока нет глобальной системы отслеживания, как бороться с мискодингом? Есть ли возможность снизить процент таких транзакций?

— Существуют программы для отслеживания трафика и чем технологичнее банк, тем больше у него таких возможностей. Например, если банковская карта была замечена в транзакции по коду 7995, другие транзакции с этой карты тоже могут быть под вопросом. что идет не через приложение с карты одного человека на другого, а через сайты.

Ведь очень странно, когда большой поток транзакций р2р идет через разные сайты, где нужно вводить данные карты – не только номер, но и CVV, срок действия карты. Ведь с карты на карту проще и гораздо быстрее сделать перевод в приложении банка. И когда мы увидели непонятный нам трафик, которым мы не управляем, мы его заблокировали. Следить за чистотой такого трафика невозможно. И в нем может идти не только «игрушка», но все, что угодно – наркотики, проституция.

То есть большую часть этого трафика вы «погасили» и дальше контролировали оставшийся трафик?

– Да. Мы отслеживали трафик по эквайрингу, полностью закрыли р2р по API (API – Application Programming Interface – программный интерфейс программы, то есть "набор" способов и правил, по которым различные программные приложения обмениваются информацией – ред.), оставив такую возможность только в приложении банка.

А какой процент трафика в банке занимали транзакции по коду 7995?

— С начала 2023 года – ориентировочно процентов 40, а к этому году было где-то 25%. Это все легальные сделки.  

Как регулируется система контроля за средствами, следующими по этому коду?

— КРАИЛ (Комиссия регулирования азартных игр и лотерей – ред) занимается выдачей лицензий и следит за тем, чтобы эта лицензия использовалась в рамках того, что вы (ее получатель – ред.) заявили. А контроль транзакций – это банк-эквайер, сейчас один остался Sense Bank, и МПС мониторят. Эти деньги затем идут на расчетный счет и с него уплачиваются налоги с этих денежных средств. Пока двоякая ситуация по поводу того, что будет облагаться именно НДФЛ. Несколько недель назад Гетманцев дал разъяснение, что надо облагать НДФЛ полностью выигрыш, потому что раньше все брали с «разницы». Условно ты поставил 5 гривен, выиграл 6, вот с гривны ты заплатил. А если поставил 5, а выиграл 4, ты ничего не платил. Очень трудно следить за этим. Во всем мире у тебя идет налог со всего выигрыша. Но там другие ставки налогообложения. У нас пик поступления налогов от игорного бизнеса пришелся на январь – март, а сейчас идет уменьшение.

Давайте вернемся к ситуации, которая сейчас сложилась вокруг банка. Какая приоритетная задача для акционеров?

— Мы видим это в прозрачной ликвидации банка. Ликвидности хватает для полного выполнения обязательств не только перед физическими, но и юридическими лицами. Поскольку у нас в банке было много общественных организаций, фондов, больниц, детских садов, то сейчас они оказались во взвешенном состоянии – многие не могут не только зарплаты и налоги заплатить, у них остановилась хозяйственная деятельность. И мы – за скорую и прозрачную ликвидацию. И еще один важный момент – наши работники. Сейчас работу и так трудно найти, а когда ты из банка, который был ликвидирован, тебе еще сложнее ее найти, несмотря на то, что ты можешь быть высококлассным специалистом. И третье направление, которое мы видим как приоритет – работа на нашу Победу в войне, благотворительность. Мы эту работу не остановим.

По вашим оценкам, когда клиенты, в частности те юрлица, ставшие фактически заложниками сложившейся ситуации, смогут получить свои деньги, если Фонд гарантирования вкладов проведет процедуру ликвидации быстро и прозрачно?

— На самом деле, денег живых на корсчете хватало, чтобы закрыть все потребности всех юрлиц. И мое мнение: если захотеть, то процесс выплат можно провести через 2-3 недели. И в чем может возникнуть проблема – мне не совсем понятно. Высоколиквидных активов, повторюсь, достаточно, а проблемы с выплатами возникают, когда у банка не хватает средств. А если средств хватает – в чем проблема? Денег в банке на момент объявления о ликвидации хватало на выплаты всем очередям получателей – начиная с физических лиц и заканчивая последней очередью – акционерами.

Но на процессы, связанные с ликвидацией, заложено три года. Вы как акционер можете на что-то повлиять?

— Нет. Мы полностью отстранены от управления банком. Сейчас всем управляет Фонд и очередность выплат, и все остальное, прописанное в законодательстве. А у меня телефон разрывается. У кого-то зарплаты, у кого-то застройки, у кого-то строительство для беженцев, у кого-то военные… А я ничем помочь не могу – нет доступа. И все строго зарегулировано. С необходимостью жесткого регулирования этого процесса я не спорю, но до этого момента не было прецедента, чтобы ликвидировались банки с переликвидностью. Ведь в большинстве своем ликвидируют банки проблемные, у которых не хватает денег. А опыта ликвидации банка с переликвидностью нет.

То есть, ваша ситуация своего рода прецедент?

— Да. За 2023 год мы заплатили около 70 млн гривен налогов и показали прибыль около 120 млн. И в дальнейшем, несмотря на военное положение, банк продолжал стабильно работать и развиваться, платить налоги. При этом мы перевели 155 млн на ВСУ за два года. И ликвидировать стабильный банк во время войны – мое мнение: это неправильно.

Вы говорите о том, что на 1 августа в банке все было стабильно. Ликвидность была более чем достаточной для погашения всех обязательств. О каких конкретных цифрах идет речь?

— Это уставный фонд банка – около 750 млн. гривен. При этом депозиты акционеров и связанных лиц тоже никто не трогал, потому что они в МПС лежали как гарантийные взносы для обеспечения транзакций. Так устроен эквайринг – ты должен положить «гарантию» в МПС. И у нас у МПС около 16 миллионов долларов. А юрлицам мы были должны около 650 миллионов гривен.

Сейчас, когда все в руках временщика, какие риски вы видите, какие проблемы могут возникнуть на пути прозрачной ликвидации и проведения выплат?

— Есть несколько проблемных моментов. Во-первых, затягивание сроков ликвидации. Повторюсь, у банка достаточно ликвидных активов, чтобы закрыть все обязательства. Даже без учета кредитных портфелей. И чем дольше будет идти процесс, тем меньше этих активов будет, поскольку затраты на процедуру ликвидации оплачиваются из денег банка. Во-вторых, это занижение стоимости активов банка. Ни для кого не секрет, что существует целый рынок торговли ликвидируемыми активами банков, где компаниям выгодно оценивать эти активы по наименьшей стоимости для того, чтобы перепродать их дороже. И чаще всего такие сделки совершаются, мягко говоря, не совсем прозрачно.

Наш кредитный портфель высокого качества, многие заемщики готовы погасить досрочно, то есть вернуть 100% стоимости актива, а многие готовы обслуживать свои кредиты по графику. Поэтому в большинстве случаев снижение стоимости таких активов при продаже свидетельствует об умышленной недооценке с целью выведения ликвидности из баланса банка. В третьих, это появление незаконных штрафов и другие неправомерные действия, направленные на уменьшение ликвидности.

Сейчас банком руководит временная администрация и если вдруг во время проверки разных органов будут появляться какие-то штрафы, то вряд ли временная администрация будет отрицать их законность, ведь они не могут сохранить ликвидность. Мы уже наблюдаем заказные пиар-кампании, направленные на дискредитацию банка и расцениваем их как подготовительный этап для других незаконных действий. Для этого мы будем использовать все возможности, чтобы отстаивать свои права, права наших вкладчиков, права наших сотрудников.

Поэтому мы выступаем за максимально прозрачные процедуры и публичность. Клиент нашего банка должен быть уверен, что с его деньгами после 1 августа 2023 ничего не произойдет. На самом деле, история с прозрачным выводом банка с рынка важна и клиентам других банков, и НБУ – во время войны люди смогут получить дополнительную уверенность каждый в своем банке, в регуляторе, в работе госорганов по сохранению своих накоплений. Это важная социальная составляющая в период нестабильности и войны.

Банк «Конкорд» с достаточно продолжительной историей. Вы пережили не один кризис, пережили банкопад. Как вам удалось тогда выстоять?

— Банк работал 17 лет. А выстоять нам помогло то, что женщины осторожнее и аккуратнее, особенно когда берут чужие деньги в управление. Мы реже идем на неоправданный риск. Помните, был строительный бум, когда все выдавали деньги на строительство – и мы тоже сельскохозяйственный бум был. Но мы всегда были осторожны в этом вопросе. Мы не рисковали деньгами вкладчиков или деньгами на корсчете. Всегда было правило – выдавать кредиты не больше того, что ты можешь сейчас погасить. Максимально банк мог кредитовать только на нашу прибыль и плюс 10 процентов. И нам не было страшно. И сейчас, в ситуации такого нокаута, мы, несмотря ни на что, понимаем, что не опустим руки. За нами люди, верящие в нас. И нужно идти дальше, независимо от ситуации. Нам всем нужно работать на победу. Это даже не оговаривается. У нас есть подшефные бригады ВСУ, и мы не можем им сказать: извините, мы перестали зарабатывать.

За время работы вы хорошо изучили банковскую систему изнутри. Как вы можете его охарактеризовать?

— Мы продвинуты в цифровом плане. Банкинг европейский и украинский – это совершенно разные вещи. Мы очень юзер-френдли, мы думаем о клиентах, у нас большие завышенные и ожидания от колл-центра, и от приложений. По сравнению с ЕС или Америкой – это вообще небо и земля. Об этом говорят. В этом есть и достижение регулятора. Федоров (вице-премьер-министр, министр цифровой трансформации Украины Михаил Федоров – ред.), я считаю, делает замечательные вещи, и мы в этом плане впереди всей планеты. Еще бы с инвестициями разобраться и с инвестклиматом – вообще было бы хорошо.

Вы занимались развитием финтеха. "Конкорд" всегда был достаточно технологичным банком. В чем уникальность украинского сегмента финтеха? Кроме большой доступности для рядового пользователя.

— Скорость оформления благодаря тому же «Действию». Сейчас есть возможность зарегистрировать ФЛП и открыть счет в приложениях удаленно. А в "Конкорде" мы упустили возможность открытия "ТОВок" удаленно – мы первые это реализовали. Для того чтобы открыть фирму, тебе не нужно идти в банк и подписывать кучу документов – это можно делать удаленно, находясь в любой точке мира. Но мы успели обслужить только троих таких клиентов. И в этом все.

Жаль , что такой сервис не смог дальше развиваться .

— Знаете, у нас с командой всегда было много идей. И если государство хочет, например, создать действенную систему мониторинга транзакций, добавить прозрачность этой сфере – мы, безусловно, могли бы помочь.

То есть, вы готовы служить государству своими мозгами?

— Да. Почему нет? Другой вопрос – захочет ли государство из-за ситуации, которая искусственно создана вокруг нас. Но я готова помочь.

Давайте поговорим о социальной миссии бизнеса. Вы сказали, что не будете останавливать благотворительные проекты.

— Мы с сестрой (Юлия Соседка – ред.) 9 лет назад начали благотворительный фонд «ДоброДій». Вы знаете, я не люблю об этом говорить. На самом деле мы делаем, делали и даже если бы знали, что банк ликвидируют – все равно помогали бы. Но говорить об этом… Есть фонд и его сотрудники – они предоставляют публичные отчеты о деятельности, о предоставленной помощи.

И все   ж. Пока благотворительность перестала быть поводом для излишней скромности. Наверное, вам есть о чем рассказать.

— Есть. Например, за 9 лет работы фонда на помощь ВСУ было направлено более 85 миллионов гривен. А суммарно с начала полномасштабной войны мы перечислили в ВСУ 155 миллионов гривен. Это было стратегическое решение нашей команды – оказывать помощь, и мы 50% прибыли направляли на поддержку наших защитников. У нас все прониклись этим. Сотрудники отказывались от бонусов – просили отправить в ВСУ. И я нашей команде очень благодарна. Мы, конечно, поддерживали свою команду, как могли, и 24 февраля выплатили сотрудникам по две месячные зарплаты, чтобы люди чувствовали поддержку и стабильность. Но и они проявили себя с лучшей стороны – у нас никто не убегал, никто не бросил работу, а в Харькове, Запорожье, Новомосковске, Кривом Роге люди и под бомбежками шли открывали отделения и работали.

Это самый высокий уровень ответственности, и я им очень благодарна. Если говорить о благотворительности, то это не только помощь ВСУ. Мы помогаем детским больницам – сестра входит в попечительский совет нашей детской областной больницы в Днепре. Мы также инициировали премию имени Сергея Столбцова – невероятного учителя географии, погибшего, защищая Украину. Он являлся заведующим кафедрой естественных наук в Днепропетровском лицее информационных технологий при ДНУ. Премией награждают учителей за профессиональные успехи, получают ее и учащиеся за победы в профильных олимпиадах. Плюс мы обязались помочь в оплате дальнейшего обучения выпускников-стипендиатов премии. И мы не можем их покинуть, не имеем права. Будем выполнять обязательства перед ними. Вообще тема образования, его поддержки и развития для нас близка – Concord Fintech Solutions занимается этим направлением. Образовательная программа Concord Fintech Solutions включает не только помощь в получении образования, но и поддержку развития инноваций в этой сфере, а также оказывает помощь в запуске стартапов. Это наше будущее, за него сражаются наши воины. Это наша страна, мы ее любим, мы здесь живем. И я делаю то, что должна как всякий бизнесмен и как мать.