Венесуэла: коллапс как цена популизма

В 1958 году в Венесуэле была основана современная демократия. По крайней мере, так казалось. Однако элиты быстро подмяли под себя всю власть, не допуская в узкие круги чужаков и посторонних. В этом же узком кругу они делили и нефтегазовые доходы, ведь страна оказалась на них довольно богатой. В 1980-х гг. экономика пошла на спад, государство пережило несколько экономических шоков. В 1992 году Уго Чавес, бывший тогда военным командиром, попытался захватить власть, штурмуя президентский дворец, но потерпел неудачу и был отправлен в тюрьму. К власти он пришел через пять лет на популистских обещаниях "вернуть власть народу". Это был 1998 год.

Уго Чавес: сытые годы и общественный раскол

Чавес начал борьбу с институциями, уменьшая их силу, и это тоже было проявлением популизма. Вместе с этим рос культ самого Чавеса как защитника прав народа.

"Даже если в стране нет кризиса, есть две вещи, которые делают власть нестабильной: персональный культ и нефть", — поясняет Стивен Левицки из Гарвардского Университета. И такое могло продолжаться долго, так как Каракас обладает самыми большимит доказанными запасами нефти в мире.

Во времена, когда цены на нефть были стабильно высокими, Венесуэла могла похвастаться титулом самой богатой страны Южной Америки. Да, не Аргентина или Бразилия, которые намного больше Венесуэлы по территории.

Большая часть нефтяных денег страны тратилась на бедные трущобы, на услуги, направленные на бедных. Такая политика называлась "Боливарианские миссии". Государственные программы обеспечивали образование, медицину, недорогие или бесплатные бытовые приборы, жилье. Автомобили в Венесуэле сжигали государственный субсидированный бензин, самый дешевый в мире. Одновременно Чавес национализировал много земли и частных предприятий, включая связанные с нефтяным гигантом Exxon Mobil.

Критики называли подобные программы "безответственными раздачами, которые не учитывали потенциальные спады".

Венесуэле, как и многим похожим на нее странам, не хватает экономического разнообразия. Когда цены на нефть еще были высокими, страна полагалась на доходы от нее и импортировала большую часть не только пищи, но и остальных товаров. Этим Венесуэла очень сильно напоминает находящийся в блокаде Катар. Эмират также полагался на закупку товаров у Саудовской Аравии, но в отличие от Венесуэлы, небольшой Катар сумел найти альтернативные пути снабжения. В Венесуэле же еда просто-напросто исчезла со всех прилавков.

"В основном они делали все, что вы не хотите делать с нефтяной экономикой. Они потратили все свои деньги. Они поддерживали переоцененный обменный курс. Это означало, что они стали все более зависимыми от [...] экспорта", — пояснил эксперт по Венесуэле Дэвид Шмильде.

"Поскольку популизм описывает мир, разделенный между праведными людьми и коррумпированной элитой, каждый раунд конфронтации проводит жесткие линии между законными и незаконными точками зрения, а это поляризует общество", — пишет Макс Фишер в статье для NYT.

Сторонники и противники такого лидера, как Чавес, встречались друг с другом в борьбе, повышая ставки, оправдывая любые экстремальные действия.

В 2002 году протестующие, включавшие бизнес-элиту, на 47 часов лишили Чавеса власти. В ответ он еще больше ее консолидировал, уничтожив практически все независимые организации, включая либеральные СМИ. Он назначил в Верховный Суд верных ему судей, которые сейчас поддерживают президента Мадуро. Общество разделилось на противников и сторонников режима.

Когда работники государственного нефтепредприятия "Petróleos de Venezuela" вышли на забастовку, Чавес уволил 18 тыс. его работников, назначив на их места лояльных ему людей. Доходы от нефти Чавес распределял между ближайшим кругом приближенных. В 2011 году из пенсионного фонда госкомпании с помощью метода финансовой пирамиды было выведено $500 млн, но никто не был наказан. Работа предприятия была нарушена. Через год взорвался нефтеперабатывающий завод — денег на его ремонт не осталось, а 40 человек погибли.

В конце концов, запасы наличных средств истощились, а проекты развития застопорились. Венесуэльская экономика осталась без финансовой "подушки".

Неизвестно, сколько бы это продолжалось, но в 2013 году Уго Чавес скончался. Президентом стал его ближайший последователь Николас Мадуро, пообещав продолжать заданный курс. На самом деле это стало началом конца.

Цены на нефть вскоре рухнули, а вместе с ними — все благополучие государства, основанное на нефтедолларах. Такая судьба ожидала не только Венесуэлу, но именно она стала самым кровавым примером, чем заканчивается "нефтяной популизм". В падении экономики сначала Чавес, а затем и Мадуро обвиняли империалистов, Запад и отдельно — США. На этом фоне Венесуэла, конечно же, стала верным союзником России и Кубы. Одновременно Чавес финансировал колумбийских повстанцев из "ФАРК".

Николас Мадуро: голод и кризис

Все рухнуло в одночасье. В 2017 году экономика Венесуэлы упала на 10% ВВП, это хуже Сирии. Импорт в страну упал до $18 млрд в 2016, в 2012 году было $66 млрд.

Граждане начали голодать, за товарами первой необходимости пришлось ездить в соседнюю Колумбию, оказание медицинской помощи остановилось из-за недостатка лекарств. В стране снова вспыхнула малярия. На этом фоне статистика безжалостна: детская смертность взлетела на 30%, материнская — на 65%, 74% венесуэльцев потеряли 8,7 кг веса, а 87% — не могли купить себе еды. В итоге в 2016 году из Венесуэлы началась массовая эмиграция — страну покинули 150 тыс. человек. С апреля, когда в стране вспыхнули беспорядки и акции протеста против Николаса Мадуро, погибли более ста человек, тысячи оказались в тюрьме, еще несколько тысяч человек были ранены.

Про рост преступности нечего и говорить — уровень убийств в 2014 был практически равен убийствам в Ираке в 2004 году. Точные цифры составили 91,8 убитых на 100 тыс. человек.

С падением экономики пропала и народная любовь к власти. Да, Мадуро еще способен собрать довольно большие митинги в свою поддержку, но большая часть страны отвернулась от лидера. А вот военные получили контроль над прибыльным черным рынком наркотиков и продовольственных товаров. Кроме этого, армия установила контроль над добычей золота.

Не имея возможности оплачивать субсидии и программы социального обеспечения, Мадуро просто печатал больше денег.

Когда это подтолкнуло инфляцию, сделав основные товары недоступными, он установил контроль над ценами и установил курс обмена валюты. Далее он нормировал импорт, ужесточив контроль правительства за доступом к твердой валюте. С ранней эпохи Чавеса правительство контролировало поток долларов, полученных нефтяной промышленностью; импортерам приходилось доказывать, что они пытались привнести что-то ценное в страну.

Финансовые проблемы правительства добавили задач. Поскольку доходы от нефти сократились наполовину, а дефицит правительства вырос, Мадуро, возможно, решил сократить расходы и расширить налоговую базу и поступления в зияющий дырами бюджет.

В итоге бизнес начал закрываться, а уличная жестокость возросла. Многие силовики и военные сами стали преступниками и мародерами.

Подводя итоги, с 2000 по 2013 год расходы Венесуэлы выросли с 28% до 40% ВВП — намного больше, чем в других крупных странах Латинской Америки. Расходы перекрыли рост валютных резервов. В 2000 году в Венесуэле было достаточно резервов для покрытия более чем семи месяцев импорта; в 2013 году резервы сократились до трех месяцев (за тот же период российские резервы выросли с пяти месяцев до 10, а в Саудовской Аравии — с четырех месяцев до 37).

Между хаосом и диктатурой: что дальше для Венесуэлы

В итоге мы приходим к тому, что нефть стала причиной как взлета Венесуэлы, так и ее крайне болезненного падения. Такие экономики практически всегда обречены, если только у них нет влиятельных покровителей в других частях мира. Зависеть от нефти становится экономически невыгодно. Во время своего правления Чавес смог увеличить государственные расходы на социальные программы и расширил субсидии на продовольствие и энергетику. Венесуэльцы почувствовали результаты: более высокие доходы и улучшение уровня жизни. Но ненадолго.

Дело в том, что повышение цен на нефть всегда приводит к повышению давления на обменный курс. В результате другая, не нефтяная промышленность страны не имеет возможности конкурировать. Это усиливает зависимость нефтедобывающей экономики от экспорта сырой нефти. Зная это, некоторые страны, как, например, Саудовская Аравия, уже начинают диверсификацию экономики и создают другие отрасли промышленности с нуля. Но не Венесуэла.

Когда времена хорошие, притоки твердой валюты используют для наращивания валютных резервов. Эти деньги некоторые нефтяные страны используют для заполнения "дыр" в бюджете и для социальных выплат, которые, в свою очередь, поддерживают порядок в стране (или хотя бы его видимость). Но в Венесуэле, как было сказано выше, эти резервы были разворованы Чавесом и его кликой.

Другие страны используют нефтяные прибыли для заполнения фондов суверенного богатства, как ОАЭ и Норвегия. Это позволяет уменьшить долгосрочное воздействие низкой цены на нефть на экономику. Норвежский фонд, предназначенный для оплаты государственных пенсий, стоит почти $900 млрд. Эмиратский — $828 млрд.

Используя и перераспределяя богатство, чтобы ослабить врагов, Чавес управлял страной крайне небрежно. Его нападки на частные фирмы оставили стране недостаток опыта и капитала, необходимых для развития своих ресурсов. В последние годы Венесуэла произвела меньше нефти, чем Китай, и четверть объема производства Саудовской Аравии.

Венесуэльцы были бедными, несмотря на рекордные доходы. Для борьбы с оппозиционным ему парламентом, Мадуро пошел на крайние меры: посредством выборов создал Конституционную Ассамблею с широкими полномочиями. Она начала работу 5 августа 2017 года, а ее главная задача — подготовить изменения в Конституцию Венесуэлы, которые зацементируют правящий режим. На следующий день часть военных объявила о нелояльности правительству. Бунт был подавлен в течение дня. А уже 8 августа во время протестов погиб один из лидеров оппозиции Рамон Ривас. В стране до сих пор продолжаются кровавые протесты.

Венесуэла когда-то была завистью всей Латинской Америки, пока долгий застой, коррупция и падение экономики не привели к власти сильного популиста. Но популярность трудно поддерживать. Чем больше популист переживает за свою власть, чем больше он находится в страхе и отчаянии, тем он более готов к долгосрочным рискам в обмен на краткосрочные выгоды. Независимо от того, выживает ли популист, чтобы увидеть эти выгоды, в конце концов приходит день расплаты. И обычные люди всегда страдают больше всего.