Селекция проблемных кредитов и вероятность банкротства банков – интервью с первой заместительницей главы Национального банка Екатериной Рожковой

Відкрийте нові горизонти для вашого бізнесу: стратегії зростання від ПриватБанку, Atmosfera, ALVIVA GROUP, Bunny Academy та понад 90 лідерів галузі.

12 грудня на GET Business Festival дізнайтесь, як оптимізувати комунікації, впроваджувати ІТ-рішення та залучати інвестиції для зростання бізнесу.

Забронировать участие

С другой стороны, в Украине начали выявлять ряд компаний, владельцы которых так или иначе связаны с государством-агрессором, являются его гражданами или находятся под санкциями. Самым ярким примером для украинской банковской системы стал Sense Bank, который по старой привычке обычно называют "Альфа-банком". Национализировать учреждение за неимением ликвидности невозможно, поэтому идет поиск обходных путей.

Один из таких инструментов – принятие закона, который позволил бы переводить учреждения в государственную собственность из-за потери его владельцами безупречной деловой репутации. Об этом и другом мы говорили в интервью с первым заместителем Председателя Национального банка Екатериной Рожковой.

Первый вопрос о вероятном банкротстве мелких банков. Ждать ли нам его после войны? И не сложилось ли сейчас такая ситуация, когда НБУ замечает, что некоторые банки идут ко дну по известным объективным причинам, поэтому даже не видят смысла их спасать?

Хороший вопрос. Пока у нас в системе 66 платежеспособных банков. Шесть из них имели операционный ущерб еще до войны. Модель этих банков была нежизнеспособна и в мирных условиях. Ожидать ли нам их банкротство? У меня ответа пока нет. Они совсем небольшие и вообще на рынке неактивны, то есть их объем рыночных обязательств очень незначителен, если не нулевой. А объем рыночных активов также практически отсутствует, поэтому их банкротство на рынок никак не повлияет. И это скорее вопрос к владельцам этих банков,   которое, кстати, Нацбанк многие годы им ставил.

Мы им говорили – если не знаете, что делать с банком, это прекрасная процедура, когда по инициативе самих владельцев лицензия отзывается. То есть – без потерь для акционера и без потери им деловой репутации. Но эта опция доступна только тем банкам, которые могут самостоятельно рассчитаться со всеми вкладчиками и кредиторами.

Впрочем, сейчас мы концентрируемся именно на крупных банках, формирующих 90% активов и обязательств банковской системы. Это ядро системы, устойчивость которого мы должны обеспечить. В частности, будем делать это из-за стресс-тестирования.

Действительно, в Нацбанке анонсировали, что уже весной будут проводить стресс-тестирование банков. На что регулятор будет обращать прежде всего внимание и кто из банков после шока войны сможет восстановиться самостоятельно?

С начала полномасштабного вторжения мы приняли целый ряд решений, так или иначе ослабивших наши требования и к оценке кредитных рисков, и к капиталу, и к другим пруденциальным (надзорным) требованиям, чтобы банки этот первый шок прошли более плавно и спокойно. Но период адаптации истек. И дальнейшие планы по поддержке и восстановлению экономики требуют постепенного возвращения к нормальному регулированию, потому что платежеспособная и устойчивая банковская система – это необходимый базис для восстановления экономики.

Поэтому нам нужно постепенно возвращать действие нормативов, выполнение которых мы отсрочили. Возвращать требования, которые мы смягчили.

Как это делать в нынешних условиях? Во-первых, без оценки реального положения дел это невозможно. Поначалу это будет оценка свойства активов, чтоб мы узнали корректность отражения банками свойства кредитного портфеля, достаточность формирования резервов, оценили настоящий размер регулятивного капитала, размер нужной докапитализации. По нашим оценкам, кредитные потери составят не менее 30% от кредитного портфеля банков. Нам следует четко понимать объем этих кредитных потерь, их влияние на капитал. Также нам нужно разбить этот проблемный кредитный портфель по типам, чтобы предложить инструментарий по работе с ним, хотя уже сейчас ясно, что нужно работать над вопросом возобновления капитала предприятий, бизнеса. Это поможет и возобновить обслуживание банковских кредитов и будет способствовать восстановлению банковского капитала.

Когда выясним, насколько упал капитал, мы проведем оценку жизнеспособности бизнес-моделей банков через прогнозирование показателей их деятельности по базовому сценарию, чтобы понять, насколько банки самостоятельно благодаря своей обычной деятельности смогут восстановить капитал.

В прошлом году у банков снизились комиссионные доходы. Во-первых, они предоставляли клиентам комиссионные каникулы, временно отменив ряд комиссий за собственные услуги. Опять же были каникулы по уплате процентов по кредитам. Затем банки значительно увеличили свои расходы, чтобы обеспечить непрерывность работы в условиях энерготеррора. То есть с точки зрения влияния на финансовый результат прошлый год был очень сложным, но банки все равно закончили его с прибылью. Несмотря на то, что более 100 млрд. грн. сформировали резервы.

Но мы видим, что в конце года комиссионный доход начал возобновляться. В IV квартале он вырос на 9.9% к ІІІ кварталу, хотя в годовом исчислении – сократился на 7%. Малый и средний бизнес адаптируется, возобновляются и банковские доходы. Постепенно те банки, которые имели и имели до войны жизнеспособную бизнес-модель, смогут возобновить свои доходы путем восстановления операций, кредитования бизнеса клиентов и таким образом компенсировать или восстановить капитал.

Согласно полученным результатам мы с банками составим планы восстановления капитала. Мы ожидаем, что значительная часть банков сможет восстановиться самостоятельно на средства собственной деятельности,   без дополнительных вкладов в капитал. И вот когда мы увидим, в какой временной перспективе это возможно, разработаем дорожную карту по восстановлению наших пруденциальных требований, чтобы восстанавливать их постепенно с восстановлением капитала.

Что касается оценки качества заемщиков и качества кредитного портфеля. Во первых, мы требуем полного отражения банками понесенных потерь. Вместе с тем, понимая, что падение экономики повлияло и на ухудшение финансовых показателей бизнеса, мы работаем над подходом, который будет использоваться при кредитовании во время войны и в послевоенный период. Ведь стандартные подходы сейчас, если банки их применят, потребуют даже кредиты заемщиков, которые могут обслуживать долг, относить к более низкому классу и формировать резервы, создавая давление на банковский капитал.   Это будет временный подход к переходному периоду до полного восстановления. Это и есть наш план. Есть,   двусторонний процесс: со стороны банков – восстановление   стратегий, возврат к собственно банковскому бизнесу, восстановление капитала, со стороны НБУ – постепенное возвращение к стандартным требованиям, к стандартным правилам.

Здесь было бы уместно упомянуть о Sense Bank, который все еще по старой привычке называют "Альфа-банком". НБУ взял четкий курс на его национализацию. Сделать это можно сейчас только если учреждение "провалилось" по ликвидности. Но с этим у учреждения, похоже, все в порядке. Поэтому во властных кругах ищут еще одну возможность – национализировать банк из-за утраты его акционерами безупречной деловой репутации. Можно было бы о дополнительных инструментах национализации поподробнее?

Наша задача как Национального банка состоит в том, чтобы обеспечить отсутствие в Украине учреждений, акционерами которых были бы граждане страны-агрессора. Мы должны обезопасить финансовый сектор от потенциального негативного влияния через возможности использовать наш финансовый сектор для каких-то операций, направленных на поддержку страны-агрессора или тех, кто сегодня воюет против Украины. И это наша задача как регулятор.

Мы должны использовать для этого весь имеющийся инструментарий, но так, чтобы не помешать бесперебойности работы банковской системы и финансовой стабильности. И мы этот вопрос обязательно решим. То есть, вопрос не в национализации, а в том, чтобы на нашем рынке не было компаний, принадлежащих подсанкционным лицам или гражданам страны-агрессора.

А что вы конкретно подразумеваете под потенциально отрицательным влиянием? Учитывая и то, что у условного Фридмана давно забрали право на управление акциями, право голоса.

Финансовая система – это сообщающиеся сосуды, финансовые потоки мгновенные, кое-что, к сожалению,   можно контролировать только задним числом. Но, говоря о потенциальных рисках, я говорю скорее не об откровенном нарушении законодательства в сфере финансового мониторинга, а о доступе к информации, большой базе данных о клиентах, стратегических предприятиях.

Поэтому если обобщить, то на сегодняшний день экономическая и финансовая безопасность – это приоритет №1 и для государства, и для Национального банка. Одним из элементов такой безопасности является, по сути, ограничение доступа к финансовому сектору граждан стран-агрессоров или подсанкционных лиц. Как – к информационным, так и к финансовым потокам. Это, кстати, касается не только акционеров "Сенс Банка". У нас есть и другие банки, не только банки, акционеры которых имеют гражданство страны-агрессора или находятся под международными или нашими отечественными санкциями.

Если резюмировать, то легче сначала национализировать подобное учреждение, чем потом иметь мрак по каждому отдельному вопросу? И чтоб сходу снять все возможные опасности?

Здесь речь идет об элементарной принципиальности, о моральной гигиене, если хотите. Мы должны быть более требовательными к тому, за счет каких капиталов формируются наши рынки и наша экономика.

Что касается закона о национализации системно важного банка.   Действующий сегодня закон о выводе системно важного банка с рынка в результате утраты им ликвидности из-за упрощенной процедуры национализации касается всех системно важных банков.

У нас ко всем банкам есть требование иметь планы по непрерывности и возобновлению деятельности на случай непредвиденных ситуаций. Так вот, банки должны иметь планы на период непредсказуемых ситуаций.   в том числе с ликвидностью и капиталом. В мирное время все это работает. Во время войны нет, поскольку внешние источники пополнения ликвидности очень сильно ограничены.   Упомянутый закон как раз и определял порядок действий Национального банка на случай, если какой-нибудь системно важный банк потеряет ликвидность. И согласно нормам Закона национализация – это не единственная опция.  

Что касается небезупречной деловой репутации. В нашем законодательстве уже есть нормы, которые делают невозможным приобретение и увеличение существенного участия в банках подсанкционными лицами. Но при этом у нас нет ничего, что регулировало бы какие-то отношения с лицами-гражданами страны-агрессора. Такие люди должны быть лишены возможности занимать ключевые посты в финансовом секторе, а не только не являться акционерами финансовых учреждений. И это можно урегулировать на уровне нормативно правовых актов НБУ. Соответствующий документ уже почти на финишной прямой, надеюсь, Правление утвердит его в ближайшее время.

Вообще фактор полномасштабной войны требует от нас серьезного пересмотра определенных норм.   законодательства и подзаконных нормативных актов

Вы упомянули об увеличении ликвидности у банков. Да, Нацбанк путем повышения норм по резервированию эту избыточную ликвидность связывает. Но ведь и банки ее нарастили как раз из-за депсертификатов в НБУ, доходность по которым составляет 23%, поскольку ключевая ставка – 25%. Существует привязка на -2% и +2% на стоимость рефинансирования. Если доходность депсертификатов настолько велика, не считаете ли Вы, что эта формула должна была быть пересмотрена?

Во-первых, главной причиной роста ликвидности банковской системы были отнюдь не депозитные сертификаты. По сути, они вообще не являются источником ликвидности. Это инструмент для размещения свободной ликвидности.

Ликвидность выросла двумя основными каналами. Первый – из-за поступления значительных объемов международной финансовой помощи, поддержавшей экономику, бюджет и международные резервы Украины. Второй – из-за прямого финансирования бюджетного дефицита Нацбанком. И объективно Национальный банк в прошлом году не мог этого не делать, ведь эти средства были буквально необходимы для поддержания обороноспособности нашей страны. И первый и второй каналы – это поступление новых средств в обращение, которое и повлияло на увеличение ликвидности банковской системы.

То, что этот профицит ликвидности сформировался – это, с одной стороны, хорошая новость, которая, в частности, свидетельствует о том, что люди доверяют банкам. С другой стороны, конечно, это вызовы для нашей монетарной политики, с которыми мы работаем.

Во-вторых, пусть мы временно и не работаем в классическом режиме инфляционного таргетирования, дизайн нашей монетарной политики должен выстраиваться вокруг учетной ставки. Проще говоря, чтобы учетная ставка работала, ставки по депсертификатам и кредитам рефинансирования должны быть привязаны к ней. Вопросы коридора ставок действительно можно дискутировать. Все зависит от того, какую цель мы хотим достичь: ослабить или наоборот ужесточить нашу монетарную политику. При принятии каких-либо решений важно понять цели и приоритеты. Нацбанк декларирует цель – замедление инфляции. И наш монетарный дизайн этой цели отвечает.

У нас нет задачи бороться с депсертификатами. Напротив, это наш инструмент, который мы используем   для сохранения   финансовой стойкости, поддержания фиксированного курса, снижения инфляционного давления. Ставка по депсертификатам сейчас де-факто – ключевая, по ней производится основной объем операций, она обеспечивает действенность влияния НБУ на курсовые и инфляционные процессы.

Сегодня нам следует бороться не с депсертификатами, а с текущей структурой срочности ресурсной базы банковской системы. Это позволит решить сразу несколько задач: сохранить наши резервы, предупредить дисбалансы на валютном рынке и значительный всплеск потребительского спроса, что в конечном счете будет способствовать снижению инфляции.

Рост срочных средств в структуре ресурсной базы, кроме того, позволит банкам инвестировать средства в более долгосрочные, чем депозитные сертификаты, активы.

…А это уже зависит от ставок по ОВГЗ.

О, видите! Да. В прошлом году банки использовали в основном краткосрочные инструменты. Такой подход не может быть стратегией банков, потому что это подвергает их безумные риски: от потери ликвидности до процентного разрыва. Не сформировав устойчивую ресурсную базу с понятной стоимостью, они вообще не могут осуществлять нормально свою деятельность, кредитовать, покупать государственные ценные бумаги, потому что у них нет понимания, сколько будет стоить эта ресурсная база. Поэтому для нас эта стратегия неприемлема.

Более того. Скажем, мы приняли решение о повышении норм обязательного резервирования по текущим счетам. После повышения их в январе и феврале обязательные резервы банков именно по текущим счетам физических и юридических лиц выросли до 10% в гривне и до 20% в иностранной валюте. И половину этих обязательных резервов банкам разрешено покрывать за счет бенчмарк-ОВГЗ.

Однако с 11 марта мы дополнительно повышаем обязательные резервы банков на 10 п.п. по средствам, хранящимся именно на текущих счетах физических лиц, и эту часть банки уже не смогут покрывать из-за покупки ОВГЗ. Мы ясно показали банкам, что они потеряют существенную часть дохода, если не будут привлекать срочные депозиты. Более того, объем их свободной ликвидности существенно сократится. И если они и дальше не будут использовать стандартные инструменты для привлечения депозитов, формирования срочной ресурсной базы, имея такую значительную концентрацию денег на текущих счетах, то мы, как Национальный банк, будем вынуждены ограничивать их возможности этими средствами распоряжаться. Это в том числе касается и их вложений в краткосрочные высокодоходные инструменты. Это уже не сигнал. Это уже конкретный шаг. И банки должны это понять.