"Металлургам не нужны преференции – им необходима адекватная прогнозируемая государственная политика", – Александр Каленков, "Укрметаллургпром"

Какие убытки металлурги понесли из-за войны, и в каком состоянии сегодня находятся предприятия?

— Сейчас украинские предприятия находятся в наиболее бедственном положении за все время полномасштабной войны. Мы потеряли почти все шахты, добывавшие уголь, и вынуждены были перестраивать логистику. Наши предприятия понесли убытки в сотни миллиардов гривен. Например, АрселорМиттал Кривой Рог в 2022 году имел более 30 млрд грн убытков.  

Сегодня нет возможности получить внутреннее финансирование, но и внешнее практически недоступно. Это понятно, поскольку к корпоративным рискам прилагаются страховые и военные.

За десять лет войны мы потеряли примерно треть производства, как результат — с 2022 года все наши предприятия работают в режиме выживания. Если в 2013 году мы производили 32,7 млн. тонн стали, то уже в 2014 году этот показатель снизился до 27,1 млн., а в 2021 году было выплавлено 21,4 млн. тонн. А после начала полномасштабного вторжения производство уменьшилось втрое — до 6,3 млн. тонн. Также мы потеряли более 40% производства стали из-за временной оккупации Мариуполя, где находятся два из крупнейших украинских металлургических комбинатов .

Металлургические предприятия на контролируемой территории работают не в полную мощность. Например, АрселорМиттал Кривой Рог в 2022 году работал всего на 20-25% от довоенного уровня. А в 2023 году предприятия были загружены примерно на 50% уровня 2021 года. Впрочем, там полностью сохранили трудовые коллективы и выплачивали зарплаты даже при работе завода на 25% от его стандартного уровня.

Улучшается ли ситуация в последнее время?

— В прошлом году мы наблюдали увеличение объемов производства стали и железорудного сырья. На это влияли два фактора. Первый — рост происходил из очень низкой базы, оставшиеся активы работали не на полную мощность, поэтому теоретически мы могли бы увеличить производство почти вдвое. Второй фактор – открытие морских портов.

Рост производства стали в 2024 г. составляет 21,6%, что обеспечило рост экспорта металлопроката на 39,7% в товарном виде и 32,3% в денежном. Но из-за потери Покровска маловероятно ожидать улучшения ситуации в текущем году – вместо роста, производство стали в 2025 г. может снизиться вдвое по отношению к 2024 г.  

Как вообще потеря Покровска может повлиять на металлургическую отрасль?

— Важным фактором, определяющим влияние, является то, что в Украине металлургия в основном полного цикла. На практике это означает, что 88% украинской стали выплавляется мартеновским и конвертерным способами из чугуна, для производства которого в доменных печах, наряду с железорудным сырьем используется кокс, который, в свою очередь, является продуктом переработки коксующихся углей.

До 2014 года мы имели практически больше половины необходимого объема коксующегося угля обеспечивались украинскими производителями, но после потери шахт на временно оккупированной территории осталось только Покровское шахтоуправление с тремя шахтами, которые продолжали добывать коксующийся уголь высокого качества в достаточном количестве. Когда в 2022 году производство стали значительно снизилось, мы даже экспортировали определенные объемы коксующегося угля. После потери Покровска единственной альтернативой остается импорт указанного сырья, что гораздо дороже и является еще одним фактором увеличения себестоимости продукции.

Вероятно, поэтому мы не сможем импортировать достаточное количество коксующихся углей. По нашим подсчетам, производство стали может существенно снизиться почти вдвое. То есть, если в этом году у нас был план порядка 8 млн т, этот показатель может упасть до 3,5-4 млн т. В денежном выражении это потеря почти 5 млрд. долларов экспорта.

Какие основные вызовы стоят перед компаниями украинского ГМК?

— На работу наших предприятий влияет фактор безопасности, ведь большинство из них находятся у линии столкновения. Но главное – это существенный рост себестоимости, связанный с логистическими проблемами и тарифами госмонополий, которые за последние три года выросли более чем в два раза.  

Мы традиционно являемся экспортоориентировочной отраслью: за последние 15-20 лет экспортировали около 80% своей продукции. Металлопродукцию и руду гораздо выгоднее возить на мировые рынки морским транспортом. Поэтому 80% нашего экспорта осуществлялось через порты Черного моря. Когда в 2022 году мы упустили возможность везти морем, вся логистика перестроилась. И речь идет не только о вывозе готовой продукции, но и о перевозке внутри страны. А выработка тоны стали требует перевозки примерно 4,5 тонн сырья. Это оказало большое влияние на отрасль: себестоимость логистики выросла в 4-5 раз.

Речь идет не только о возможности экспорта, но и о стоимости перевозок. Этот фактор становится значительным влиянием на нашу конкурентоспособность, поскольку с 2021 года на мировых рынках цены на руду и металлопродукцию упали в среднем на 40%. Выходит, что с одной стороны, цены на глобальных рынках снижаются, а с другой — себестоимость нашей продукции существенно выросла.

Также сталкиваемся с непростой ситуацией из-за перебоев с электроснабжением. Напомню, что большинство металлургических предприятий непрерывного цикла и без постоянной электроэнергии они вынуждены консервировать производства. К сложностям также добавились перебои с водоснабжением в результате подрыва Каховской ГЭС.

Немаловажным негативным фактором является постоянный экономически необоснованный рост цен на электроэнергию, газ и тарифы Укрзализныци. Кроме того, из-за инфляции мы вынуждены индексировать зарплаты, гораздо труднее стало сохранять трудовые коллективы, на качественный и количественный состав которых также влияет и мобилизация.

Расскажите поподробнее, в чем проблема тарифов на перевозку и электроэнергию.

— Мауро Лонгобардо (руководитель АрселорМиттал Кривой Рог) недавно заявлял, что мы вынуждены сбавлять объемы производства, поскольку электроэнергия в Украине сегодня стоит уже больше, чем в некоторых странах Европейского Союза. За последние три года тарифы на электроэнергию выросли более чем вдвое, доля таких расходов в себестоимости возросла в полтора раза.  

Укрзализныця летом 2022 года подняла тарифы на 70%, а теперь планирует поднять их еще на 37%. Раньше отрасль с пониманием отнеслась к этому. Но сегодня, когда объемы перевозок растут, удивительно, что тарифы не снижаются ради большего трафика. Это помогло бы привлечь больше предприятий, например аграрной отрасли, которая более гибкая и пользуется автоперевозками.

Тарифы и Укрзализныци, и на электроэнергию должны быть экономически обоснованы. К сожалению, это пока не так. Наша продукция становится еще более неконкурентоспособной на глобальных рынках. Мы продаем меньше, государство теряет валютные и бюджетные поступления.  

Какие еще меры могут помочь металлургическим предприятиям?

— Ради выживания на этом этапе мы хотели бы иметь какую-то централизованную промышленную экономическую политику, которая бы уделяла больше внимания тарифной политике. Сегодня наши частные предприятия не могут одолжить деньги на глобальных рынках, тогда как такие компании, как АО "Укрзализныця" и НЭК "Укрэнерго", продолжают получать средства от партнеров. Считаю, что в результате увеличения кредитования этих институций можно отказаться от увеличения тарифов. Чтобы мы могли работать, нужны изменения и в мобилизационной политике, хотя это выходит за рамки экономической плоскости.

Какие трудности металлургия испытывает с извлечением кадров?

— Все наши предприятия были признаны критической инфраструктурой, потому что мы отвечаем многим критериям. Но сохранения 50% персонала недостаточно, потому что на производстве нет лишних людей. Если забрать половину работников, это не значит, что мы на 50% меньше произведем стали — тогда вообще ничего не выработаем.

Заменить мобилизованных работников непросто, поскольку подготовка квалифицированных кадров требует времени. Одно из решений – привлекать к производству женщин, и мы успешно двигаемся в этом направлении. Их количество на наших производствах растет.

Отрасль работает прозрачно, металлургия — не о зарплате в конвертах и укрывательстве от мобилизации. У нас другая ситуация: работники ТЦК приходят на проходную утром, мимо них проходят несколько тысяч человек, и они просто раздают повестки, выполняя свой месячный норматив за одно утро.

К нам просто не идут кандидаты, потому что понимают, что мы даже не успеем забронировать их, поскольку процесс бронирования занимает несколько месяцев. Новый работник выходит на работу, а на следующей неделе получает повестку.

Какую роль металлургические предприятия играют сегодня в экономике и обороноспособности страны?

— Все наши предприятия усиливают обороноспособность страны – они обеспечивают Силы Обороны металлическую продукцию для фортификаций, производят специальную сталь для танков, БМП, бронежилетов и т.д. К примеру, в кооперации с военными мы очень продвинулись в изготовлении высокого уровня металлических бункеров.

Мы активно поддерживаем защитников, ранее работавших на наших предприятиях — сегодня это десятки тысяч человек. Мы помогаем их семьям, обеспечиваем их воинские части и ждем их возвращения к нам в статусе ветеранов. И, конечно, мы платим налоги и приносим государству валютную выручку, которая также может использоваться для повышения обороноспособности страны.

Если наши предприятия начнут сокращать производство, закрывать и консервировать заводы, это негативно повлияет на всю экономику страны в целом. Согласно подсчетам, благодаря одному рабочему месту в металлургической отрасли создается еще 7,5 дополнительных рабочих мест в сопредельных областях, ведь ГМК очень интегрирован с другими отраслями. Поэтому если наша отрасль начнет разрушаться, это негативно скажется на всей экономике государства.

По вашему мнению, есть ли будущее украинского ГМК?

— Очень важно, чтобы наша металлургия сохранилась до этапа восстановления, чтобы Украина могла восстанавливаться благодаря нашему металлу. Мы видим свое место в глобальной картине как часть Евросоюза: это зеленая металлургия, производство железорудных окатышей с высоким содержанием металла для создания зеленой стали, железа прямого восстановления и т.д.

У Украинского ГМК есть будущее благодаря нескольким важным факторам, и наличие полезных ископаемых — только один из них. У нас также есть определенная научная база, а главное - уникальные трудовые коллективы, которые хранятся от поколения в поколение. Надо десятилетие, чтобы сотворить подобное.

На этапе восстановления, когда внутренний рынок начнет расти, и при условии привлечения необходимого объема инвестиций он станет для нас главным. Мы сможем направлять средства на развитие и сделать отрасль качественно другой. Если Украина станет членом Европейского Союза, к нам не будут применяться ограничительные торговые меры и мы сможем конкурировать на равных на европейском рынке.

Подводя итог, при наличии адекватной и прогнозируемой государственной политики отрасль не требует никаких преференций. Даже в условиях войны мы доказали, что, несмотря на вызовы, способны конкурировать и оставаться эффективными.