Что означают "ритуальные танцы" вокруг места для переговоров Путина и Зеленского

Последние публичные заявления президента Украины Владимира Зеленского о готовности встретиться с президентом РФ Владимиром Путиным в двустороннем формате и высказанная вскользь на встрече с Александром Лукашенко ремарка президента Путина о готовности принять Зеленского в Москве для переговоров спровоцировали острую полемику в украинском обществе на предмет целесообразности такой встречи.

Аналитики и эксперты разделились во мнении, насколько такая встреча целесообразна в принципе. При этом, оба лагеря серьезно обсуждают "за" и "против", из понимания fait accompli, то есть свершившегося факта закрепленной договоренности сторон встретиться.

Однако, ряд нюансов того, в какой форме были озвучены эти заявления о готовности встречаться, и последующие детали "подготовки" такой встречи указывают на ритуальность танца Зеленского и Путина вокруг переговоров, где каждый танцует для своего зрителя. По всем признакам, Путин и, в меньшей степени, Зеленский не ориентированы на проведение таких переговоров, поскольку не видят в них смысла. Но законы политико-дипломатического жанра требуют периодического оглашения на публику своей открытости к диалогу как демонстрации дружелюбия (в случае России) или смелости (в случае Украины). И следует признать, что в нынешнем акте этого театрального действа актеры превзошли самих себя.

Полуироничная бравада Владимира Зеленского, когда он в своем публичном видеообращении приглашал Владимира Путина встретиться "на украинской территории в Донецке" за две недели словесного пинг-понга с российской стороной сменилась на растерянное "все до того йде, що така зустріч, скоріше за все, відбудеться", произнесенное на пресс-конференции в годовщину Чернобыля 26 апреля. Дальше фантазия и креатив украинской команды успели перенести нас из Донецка в Ватикан, Вену и даже Израиль, где, по мнению Зеленского, можно проводить двусторонние переговоры с президентом РФ.

На этом наш виртуальный туризм, скорее всего, не закончился. Мы еще можем посетить некоторые страны СНГ (например, Казахстан) или Северной Европы (например, Швецию или Финляндию). Могут быть еще более экзотические места, например, Тибет или Аляска, которые команда Зеленского будет предлагать как место проведения встречи с Путиным… Именно этот гротеск с географией вариантов говорит об импровизации украинской стороны вокруг непроработанной идеи переговоров, которую так неожиданно поддержала российская сторона…, но тоже — весьма оригинальным способом. 

Рассуждая всуе о такой нелегкой ноше Зеленского как "проблемное государство Украина" президент РФ на встрече с квази-легитимным президентом Беларуси Лукашенко вскользь заметил, что Россия готова к переговорам с Зеленским, и щедро пригласил президента Украины приехать в Москву и поговорить о двусторонних отношениях. Замечу, обращение было безличностное, высказанное публично в третьем лице на встрече с другим политиком.

Можно ли это трактовать как серьезное приглашение на встречу? Любой опытный дипломат скажет, что "возможно, но с большой натяжкой". Осознанное приглашение к диалогу осуществляется в другой форме и с использованием официальных каналов доведения информации. Из этого следует, что Путин также не рассчитывал на серьезную реакцию украинской стороны на свои "размышления на досуге".

Впрочем, надо отдать должное Владимиру Зеленскому и его команде, которая, невзирая на некоторую небрежность такого приглашения, тут же его подхватила и попыталась повернуть обсуждение данного вопроса в практическую плоскость. России не оставалось ничего другого как отреагировать. Но полемика сторон по возможному содержанию переговоров тут же вскрыла истину: Россия не видит в них смысла.

Иначе как можно объяснить категорическое отрицание российской стороной самой возможности обсуждать на потенциальной встрече президентов события на востоке Украины и в Крыму? У нас нет проблем в двусторонних отношениях, которые напрямую связаны с этими вопросами? У нас нет разности толкования роли РФ в процессах подрыва украинской государственности и характере влияния России на руководство так называемых Л/ДНР? В цивилизованной дипломатической практике конфликтные взгляды на общую проблему как раз и являются предметом переговоров, если стороны хотят найти ее решение. Подход формирования повестки вопросов к обсуждению на переговорах, подобный выбору блюд из меню a la carte из соображений "нравится-не нравится" (как это предлагает Россия), красноречиво говорит о нежелании российской стороны искать решения конфликта.  

Из сказанного следует, что "обмен любезностями" Зеленского и Путина по приглашению к переговорам является не более чем ритуальными танцами одиночных танцоров, где каждый танцует для своей публики. Часть украинского общества будет рукоплескать Зеленскому, восхищаясь его смелостью "посмотреть в глаза" врагу и высказать "все, что накипело". Другая — будет готова предать президента Украины анафеме уже только за саму готовность вести переговоры с Путиным, квалифицируя этот шаг как "зраду".

В свою очередь, российский потребитель будет с умилением внимать "благородству" своего лидера, который якобы "не оставляет Украину в беде и пытается протянуть руку помощи в решении внутригосударственного конфликта". Допустим, этот эффект достигнут. Что дальше?

На самом деле, необходимость проведения таких переговоров существует. Однако для их эффективности требуется наличие объективных предпосылок готовности сторон искать решения и договариваться. То есть, важен момент "созревания переговоров", согласно теории Зартмана. Стороны будут готовы к этому тогда, когда их попытки получить решения по своим интересам в одностороннем порядке (без взаимодействия друг с другом) будут заблокированы, а статус-кво чреват наращиванием потерь и убытков.

Пока РФ пребывает в иллюзии управления ситуацией на востоке Украины посредством Л/ДНР и активным наращиванием российской паспортизации на временно неподконтрольных территориях Украины, а наше политическое руководство надеется на всемогущую руку Вашингтона, – рассчитывать на серьезное отношение двух сторон к прямым переговорам между собой не приходится. "No momentum" (Не наступил момент) – так бы сказал Генри Киссинджер.

Юлия Осмоловская, и сполнительный директор Института безопасности Восточной Европы, специально для Delo.ua