Время вспоминать

Глава УНСО Андрей Шкиль хорошо помнит первый день многонедельного исторического митинга: «21 ноября я жил в отеле Украина, и с окна видел майдан как на ладони. Я посмотрел, сколько людей собралось, и подумал, ну все как всегда. Будут жертвы, ведь ничего не изменилось с 9 марта 2001 года (побоище возле Администрации президента - ред.). Я был к этому готов… Когда вышел из отеля, то ребята сказали мне что, мол, мы не пройдем, такая большая плотность людей. Я им не поверил сначала, но когда начал пробираться сквозь толпу, понял – мы победим».

Самое ходовое слово в первые дни Майдана - «извините» - на разных языках. Взаимопомощь и миролюбие удивляли не только циников со стороны, но и революционеров. Тарас Стецькив, в то время комендант палаточного городка, говорит, что одним из наибольших для него сюрпризов стала гостеприимность киевлян.

«Была потрясающая взаимопомощь, это очевидно. Было то, на что мы вообще не рассчитывали, – колоссальная гостеприимность киевлян. Когда мужики кричат: «Эй, кто там из Запада, подходи ко мне»… Когда мы кинули клич о том, что людям негде ночевать, то киевляне сами начали поднимать руки, и брали абсолютно незнакомых людей к себе домой. Мы думали, что нужно будет разъяснять, какие-то листовки делать, а оказалось, что достаточно было единственного призыва на майдане, и десятки тысяч человек были поселены в Киеве».

Народный депутат Владимир Филенко: «Самой тяжелой была ночь с 28 на 29 ноября, когда по тревоге были подняты внутренние войска, и они пошли на Киев. Это была самая сложная ночь. С одной стороны мы понимали, что мы подвергаем людей на, скажем так, возможные неприятности, с другой стороны мы хотели, чтобы люди не расходились. Мы говорили им правду. И когда стало известно, что ночью, в холод стоит 200 тысяч человек, войска на Киев не пошли, они развернулись».

Сейчас уже известно, что создание медицинской службы палаточного городка планировалось еще перед первым туром выборов. Рассказывает Евгений Дикий, комендант медицинской службы: «Решение о создании медслужбы было принято потому, что ожидали «великий мордобой». Информация была засекречена, так как на тот момент публично объявить о наборе медиков-добровольцев было невозможно». Дикий создал медслужбу в первую неделю «оранжевых событий» и успешно ее возглавлял. В основной костяк вошли студенты Могилянки, которых обучал медицинским азам нейрохирург профессор Третьяк. Перед службой стояло две основные задачи: оказание первой медицинской помощи всем находящимся в лагере и немедленная эвакуация раненых в места, где им окажут помощь, не выдавая милиции. Готовились к массовым арестам. Закупались перевязочные пакеты, которые к счастью не понадобились. Уже со второго дня вопрос поиска медиков отпал. Каждый день появлялось по два профессиональных врача-добровольца.

Вячеслав Марчук был комендантом медгородка со второй недели революционных событий. Он говорит, что врачи работали посменно. В каждой смене был терапевт, хирург, фармацевт, провизор и медсестры. В одной палатке врачи принимали до двухсот человек в день. Когда перед лагерем возникла опасность эпидемии гриппа, 800 человек получило необходимую вакцину.

«Компания в лагере была разношерстная, поэтому бывало разное, но всегда присутствовал юмор. Иногда приходили из комендатуры палаточного городка и спрашивали, есть ли алкоголь, наркотики и презервативы. После нескольких обходов мы повесили объявление: «Спирт, наркотики и презервативы находятся в комендатуре».

Бывали случаи, когда людей госпитализировали по принуждению. Они не хотели покидать лагерь. У одной молодой девушки было подозрение на разрыв яичника, но она отказывалась от госпитализации: убегала и пряталась от охраны по всему лагерю. Был один случай обморожения, но по неосторожности самого пострадавшего».

Евгений Золотарев, один из руководителей «ПОРЫ» вспоминает о случае, когда он, здоровый двухметровый мужчина, едва не заплакал: «Во время одного из последних «штурмов» Кабмина я на секунду абстрагировался от организационных заданий и посмотрел на людей, которые стояли возле меня. Из разных регионов, разного возраста… Это был, наверное, единственный момент, когда мне хотелось плакать. Это были люди, которые готовы были ценой здоровья, жизни защищать собственное достоинство».