Собор созвали по приказу Сталина

Решение об этом было принято на Львовском соборе 8-10 марта 1946 года. В Акте воссоединения униатов с Православием говорится об отмене постановления Брестского собора 1596 года, ликвидации унии, неподчинении Ватикану и возвращению к русской православной церкви.

Начался так называемый «катакомбный» период УГКЦ, сопровождавшийся преследованиями духовенства и прихожан УГКЦ, депортацией их в Сибирь и северные районы СССР. До 1990 года епископы, священники и монахи УГКЦ, остававшиеся в Западной Украине, продолжали работу с верующими нелегально.

В феврале 1990 года после встречи в Ватикане президента СССР Михаила Горбачева и Папы Иоанна Павла II был снят запрет на создание униатских общин и дано добро на их регистрацию и проведение богослужений. Большая часть храмов УГКЦ на Западной Украине, отданных после 1946 года русской православной церкви, была возвращена УГКЦ.

Обсуждая вопрос празднования этой даты — 60-летия Львовского собора, заявил, что «невзирая на неоднозначную оценку историками этого события, оно имело чрезвычайно важное значение в религиозной жизни Западной Украины, Галичины в частности. Собор возобновил историческую справедливость относительно Брестского собора, который был созван под давлением польской королевской власти. Львовский собор изменил судьбу православной церкви в Галичине, которая до той поры находилась в тяжелых дискриминационных условиях. После возрождения за последнее время УГКЦ в Галичине, значительная часть верующих осталась православной» (www.orthodox.org.ua).

Для украинской греко-католической церкви день начала собора — 8 марта 1946 года — является датой официальной ликвидации государственной властью СССР украинской греко-католической церкви в Галичине, когда сталинский режим путем насильственного «воссоединения» пытался разорвать Берестейску унию 1596 года.

– Блаженнейший Любомир, почему УГКЦ называет событие шестидесятилетней давности Львовским псевдособром? И в чем цель отмечания вами этой даты?

– Цель продиктована историей. Прошло 60 лет со времени проведения этого зловещего псевдособора. Пришло время, когда нужно осмыслить то, что произошло. Говоря о событиях тех лет, мы не хотим возбуждать в людях чувство жалости к себе или другим. Так же, как мы не хотим возбуждать чувство мести. Наша цель, во-первых, очистить свою память прощением всех тех, кто участвовал в этом событии и всем, что с ним связано. А во-вторых, пригласить всех тех, кто, как мы знаем, принимал в этом более или менее добровольное участие, окончательно решить вопрос, сможем ли мы вместе с ними идти в будущее, где подобные события будут невозможными.

– Что с вашей точки зрения и с точки зрения УГКЦ произошло весной 1946 года?

– У этого события есть исторические корни: подобное происходило в 1839 и в 1875 годах на тех украинских территориях, которые попали под оккупацию царской России. Тогда были иные обстоятельства, но цель у власти была та же — покорить верных греко-католиков (то есть тех христиан, которые хранят исконную для нас восточную византийскую традицию, но в то же время объединенные с Римской Апостольской Столицей, преемником святого апостола Петра — Папой Римским). Этим людям не позволяли оставаться греко-католиками. От них требовали перейти либо к римо-католической церкви, которая была в царской России разрешена и достаточно распространена, либо стать членом православной церкви.

Но события 46-го отличались тем, что действовала уже не царская Россия и не представители царской власти, которые все же были верующими. Действовала полностью безбожная власть. Ее целью было уничтожить тех верующих, которые отрицали революцию, утверждаемую коммунистической властью. 

Думаю, что определенную роль сыграл и национальный фактор. Греко-католическая церковь в Украине была тесно связана с народом, вместе с ним терпела и спасала его. И потому была способна поддержать в народе национальные устремления.

Образно говоря, было совершено покушение на религию и на ту церковь, которая и задолго до этого заявляла, что у нее с коммунизмом нет ничего общего. При этом был использован не кровавый сценарий преследований, а церковный сценарий, очень благожелательно воспринимаемый религиозными людьми. Ведь церковный собор означает собрание церковных людей, прежде всего проводников церкви — епископов, духовенства. Этот орган является очень почтенным.

В результате внешне для многих людей это выглядело как легитимное событие, в котором проявилась воля УГКЦ: духовенство греко-католической церкви сказало, что оно отрекается от своей теперешней привязки и желает перейти к другой церкви. А государство по этому сценарию заняло позицию: это дело церкви, которой мы хотим помогать, и сделаем все возможное, чтобы принятое решение осуществилось.

Но не нужно быть большим исследователем, чтобы увидеть, что это была только внешняя форма. Собор сзывали по приказу Сталина, самым тщательным образом его готовила силовая структура Советского Союза — все это выразительно указывает на цель собрания. Священников согнали силой и использовали как статистов. Но самое главное — этот так называемый собор не может быть признан легитимным, потому что в нем не принимали участие епископы. За год до этого все они были лишены свободы.

– Кто персонально виновен в тех трагических событиях?

– Все делалось по приказу Сталина. В этом принимали участие много людей. Не всегда легко сказать, какой была их мотивация. И тогда, и в 1946 году с властью сотрудничали определенные люди, у которых были на то очень личные причины, но в то же время они считали, что в интересах церкви соглашаться с данной политикой государства. Были те, кто искренне был убежден, что так нужно. Были люди, которые выполняли приказ. Они были далеки от церкви, и им было все равно, кого преследовать — татар, греко-католиков или кого-то другого. Существовали и люди, которые с политикой Сталина не были согласны, но сотрудничали с властью, потому что имели от этого личную выгоду. Я думаю, что еще живы многие, кто принимал участие в преследованиях, и свидетели преследований. Существуют архивы и можно проверить, кто и что делал. Но какая будет польза из этого?

– Но ведь каждое преступление должно быть наказано…

Безусловно, преступление должно быть наказано. Как когда-то считали, что нужно наказать немецких национал-социалистов в Нюрнберґе. Как сегодня считают, что нужно наказать Пиночета. Было бы логично наказать тех, кто лично участвовал в преследованиях греко-католиков. Но для целостности церкви от этого пользы не будет. Потому церковь не стремится, чтобы людей судили. Что произошло, то произошло. Нам более важно другое — осознать духовное и религиозное значение произошедших событий. Конечно, после 1946 года и всего, что было с тем связано, наша церковь уже не та, что была. Важно понять, почему Господь Бог это допустил. Нелегко ответить на этот вопрос — мы не знаем окончательно Божьих планов. Но я думаю, что определенным вещам мы научились. Научились, что насильственные развязки в церковных делах не дают никаких результатов, а лишь влекут за собой много страданий. Следовательно, насилие в решения таких вопросов нужно исключить.

Есть также вторая вещь, которой мы научились. Очень много говорится о Берестейской унии как о самой большой беде, которая произошла в истории нашей церкви. Но несмотря на все ошибки, которые были сделаны, Уния себя оправдала в значении единства Христовой Церкви. Каким чудом мы выдержали? Держаться единства нам помог Бог. Вот в чем наука.

Когда мы сегодня так много говорим о единстве, мы должны обращать внимание на то, что между единством и святостью есть чрезвычайно тесная связь. Иисус Христос не шел радостно на крест, но полностью принял все то, что с Ним произошло, как Божью волю. И когда Его распинали, Он молился за тех, кто это делал. Это чрезвычайно важная наука для нас сегодня, потому что все говорят о единстве, ищут единства и делают различные шаги для диалога. Но мы должны осознать, что единство является Божьим даром, который возможен только тогда, когда мы действительно с Богом.

– Блаженнейший, что вы могли бы ответить тем скептикам, которые говорят, что не стоило вообще начинать процесс легализации церкви, и тем самым не провоцировать кнапряжение в обществе?

Каждый человек имеет право на собственные убеждения. Кто имеет силу и власть сказать людям, чтобы они перестали быть собой? Безусловно, никто из нас не должен нарушать права других людей, но, с другой стороны, каждый из нас имеет свои права и может требовать их соблюдения. А право свободы вероисповедания является одним из основных, обеспеченных нашей Конституцией.