Глава Госэнергоэффективности Николай Пашкевич о том, почему заработать на зеленом тарифе будет сложно

Энергоэффективность стала актуальной для украинского бизнеса буквально несколько лет назад, одновременно с ростом цен на энергоносители. Если в СССР от предприятий требовали максимально использовать газ, то сейчас все изменилось с точностью до наоборот — особой заслугой считается максимальное сокращение энергопотребления. В первую очередь — базирующегося на невозобновляемых источниках.

Правительство поощряет рост производства альтернативной энергии, предлагая их собственникам тарифы в два-пять раз выше, чем для традиционной генерации. Но у отрасли довольно много проблем, и одна из главных — постоянное противостояние между Министерством энергетики и угольной промышленности, контролирующим все традиционные отрасли, и Госагентством по энергоэффективности и энергосбережению, ответственным за "альтернативку".

По словам главы Госэнергоэффективности Николая Пашкевича, его ведомству пока что удается отбивать атаки энергетического лобби во главе с Юрием Бойко, много лет возглавлявшим Минэнерго, а сейчас занимающим пост вице-премьера. И даже продвигать идеи о субсидировании не только "социально ориентированных" шахт, но и коммерческих солнечных и ветряных электростанций. Правда, не всегда удачно.

Нацагентство лоббирует увеличение доли возобновляемых источников в энергобалансе страны, Минэнергоугля — защищает интересы НАК "Энергоатом" и многочисленных госшахт. Как удается сбалансировать противоположные точки зрения?

Как совместить интересы угольщиков и атомщиков с интересами государства, заинтересованного в снижении расходов на энергию, — эта проблема не нова, с ней сталкиваются во всем мире. Не могу сказать, что мы всегда находим общий язык с Минэнергоугля. Но наше счастье, что Кабинет Министров — коллегиальный орган, где свое мнение можем представить и мы, и они. Кстати, именно поэтому мы подчиняемся Минэкономразвития, а не Минэнергоугля, хотя возобновляемые источники — это все-таки энергетика. Это было сделано для того, чтобы конфликт интересов решался на уровне Кабмина, а не заминался на уровне министерства.

Тем не менее именно структуры Минэнергоугля вставляют палки в колеса вашим проектам. Например, Нацкомиссия регулирования энергетики до сих пор не разработала алгоритм расчета украинской составляющей в ВЭС и СЭС, нет методологии продажи "Энергорынку" излишков электроэнергии домохозяйствами, установившими солнечные панели.

Такие проблемы случаются на всех этапах — от землеотводов до подключения к сети, но по сути никто против возобновляемой энергетики не выступает. Так что инвесторы, которые работают с возобновляемой энергетикой, имеют поддержку и смогут "подтолкнуть" НКРЭ решить этот вопрос в нужном направлении. Нерешаемых вопросов нет, и особых проблем я тут не вижу.

Как, по-вашему, могут "подтолкнуть" НКРЭ домохозяйства? Которые могли бы, как, например, в Германии, отдавать значительную часть электричества в энергобаланс, получая его от солнечных панелей, но сейчас вообще не могут подключиться к энергосистеме.

Наш и немецкий законы очень отличаются, и природа этой разности не в злой воле законодателей, а в структуре энергетического хозяйства страны. У нас постсоветское хозяйство, которое не реконструировалось, — нет "умных" сетей, выделенных участков по региону. У нас единая система, которая обеспечивается за счет единичных мощностей и крупных сетей. У немцев же она районирована — в такой системе можно поставить прибор учета на хозяйство и тебе будут оплачивать по "зеленому" тарифу всю производимую "зеленую" энергию, а ты будешь платить за потребляемую энергию по рыночной цене.

У нас система не позволяет это делать, и людям планируют оплачивать только невостребованную часть произведенной энергии. А для хозяйства очень сложно производить столько энергии, чтобы оставался излишек.

То есть украинцы не смогут зарабатывать на альтернативной энергетике?

Сделать это будет очень сложно. Например, к солнечной панели помимо системы учета нужно будет ставить систему накопления энергии — все это превращает ее в очень дорогое удовольствие. Даже несмотря на падение стоимости панелей.

Вы оптимистично утверждаете, что компании смогут разобраться с НКРЭ и решить свои проблемы. Но есть еще и вопрос времени: пока ведомства примут нужные подзаконные акты, "зеленый" тариф уменьшится, как это прописано в законе. Не убьет ли местная составляющая "зеленую" энергетику?

Не надо искать трудности там, где их нет. Да, тариф уменьшается. Но статистика пока показывает, что снижения потока инвестиций нет — на протяжении последних трех лет мощности растут. Конечно, не выходит сразу расставить все точки — инвестиции зачастую опережают подзаконные акты. Я думаю, рост будет продолжаться еще долго, до тех пор, пока энергия возобновляемых источников не займет 5% энергобаланса (сейчас 1%. — Ред.).

Почему именно 5%? Раньше вы говорили, что цель — достичь 20% в энергобалансе.

Так и есть. Цель на 2020 год — 11%, а на 2030-й — 20%. Но именно 5% энергии возобновляемых источников украинская энергосистема воспримет без особых потрясений, а дальше нужно думать, какие резервные блоки и компенсирующие мощности будут нужны для поддержания постоянных частот в сети.

Противники возобновляемой энергии чаще говорят не о частотах, а о цене — за счет "зеленого" тарифа вся электроэнергия существенно дорожает. У вас есть ответные аргументы?

Аргумент в том, что за последние десять лет в Германии прирост возобновляемой энергии в балансе составил 12%, а цены выросли в 1,8 раза. У нас за это же время прирост практически нулевой, а цены выросли почти в пять раз. Рост производства возобновляемой энергии упраздняет самые ненужные технологии, не уменьшая количество работы для гидроэлектростанций или АЭС. Она вытесняет неэффективные турбины, которые сейчас подстегивают рост цен на энергию.

Сейчас возобновляемая энергетика — это 1%, а вы планируете 20%. Тот же Active Solar — крупнейший оператор солнечной энергетики — объявил, что пока не планирует новых проектов в Украине. За счет чего планируется увеличить долю возобновляемой энергии?

За счет небольших проектов до 8 МВт, которых сейчас достаточно: массовость заменит масштабность. Только за прошлый год пять инвесторов ходатайствовали перед НКРЭ ускорить выдачу разрешений на подключение по таким проектам. Если законодательство останется неизменным, инвестиции будут. Лучше вкладывать деньги в солнечные и ветростанции, чем кипрские банки.

Если весь Кабинет Министров выступает за возобновляемую энергию, почему в новой редакции закона об электроэнергии практически нет поддержки биогазовых проектов? Тариф для биостанций невелик, с учетом местной составляющей получить его вообще невозможно.

Я не знаю, почему так получилось. Есть еще пробелы в законодательстве, недоработки на стадии внесения изменений в закон. Мы работали с уже готовыми законопроектами — один ветировали, а этот согласовали. Если будет необходимо, нужно будет внести изменения. Но в целом по балансу мы теряем не много, тем более, что этот источник пока не проявил себя, как это уже сделали солнце и ветер. Биотехнологии мало изучены, и многие ученые еще сомневаются — везде ли их можно внедрять.

Значит, опыт Китая и Германии, где все свинофермы и птицефермы строят только вместе с биогазовой станцией, вас не убеждает?

Пробел в законодательстве нужно компенсировать. Нужно чтобы кто-то лоббировал это изменение, выходил с законодательной инициативой к нам, в правительство, парламент.

Может, предложить это профильным ассоциациям?

Мы в этом месяце уже подписали соглашение с восьмью аграрными ассоциациями, чтобы выступать их лоббистами на уровне правительства.

Вы говорите о росте доли возобновляемых источников, Минэнергоугля — о росте доли украинского газа и нефти. Почему никто не говорит о сокращении расходов энергии?

Такие программы есть и у нас. Однако если смотреть в целом, то западные энергокомпании получают инвестиции на развитие только в том случае, если сокращают объем поставок на своей территории — хотя бы на 1% в год. Если компания выполняет такой план, она получает субсидии. У нас все наоборот — субсидии зависят от объема поставок. Больше поставил энергии — больше получил денег. Совсем другой подход к регулированию.

Есть два критерия энергоэффективности: потребление и потребление на единицу ВВП. Как изменились у нас эти показатели за последние годы?

За последние десять лет потребление на единицу ВВП значительно снизилось — практически в три раза. В первую очередь, за счет деиндустриализации, изменений в структуре экономики. В составе СССР Украина производила 300 млрд. часов электроэнергии, которые шли в Венгрию, Чехословакию, Молдову, Румынию и на Балканы. Сейчас столько нам не нужно. Но отойдя от советских стандартов, мы пока не приблизились к европейским.

Как, по вашим оценкам, сократилось энергопотребление в ЖКХ и других базовых секторах?

Если у нас расход условного топлива на выработку гигакалории тепловой энергии (в начале 1990-х. — Ред.) начинался с 200 грамм, то сейчас — 171. Постепенно идет замена оборудования, уменьшаются потери. Сейчас меньше прорывов труб в жилом фонде, устанавливаются счетчики в котельных и в домах (прежняя система учета не имела).

Но, по оценкам компаний-энергоаудиторов, в некоторых городах потери тепла в сетях достигают 80%.

Источники потерь необходимо разделять — потери в теплосетях в среднем составляют 14,3%. Остальное теряется в домах: через окна, двери, крыши. Но это проблемы не тепловиков, а инфраструктуры.

Насколько успешно ваше ведомство взаимодействует с Минрегионстроем? Разработчики строительных стандартов согласовывают их с вами, учитывая параметры энергоэффективности?

По новым стандартам вопросов нет — все проекты подзаконных актов с нами согласовываются и предполагают меры по снижению энергозатрат в зданиях, приведение их к европейским. Но у нас много старого жилья, которое нужно реконструировать. На это необходимо 60 млрд. евро — найти и освоить такие деньги сложно.

Чьи это должны быть средства?

В разных случаях по-разному. Если мы говорим об ОСББ — то это их задача. Если дом в "убитом" состоянии — реконструировать его должно государство. Госэнергоэффективности рассматривает программы стимулирования жильцов реконструировать дома. Так, в прошлом году мы заложили в программу по энергосбережению 50 млн. грн. — на снижение ставок по кредитам для внедрения энергоэффективности на предприятиях, в домах и квартирах.

Проблема в том, что пока ОСББ не может получить подобный кредит — финучреждения не рассматривают их как субъект кредитования. Но мы сейчас совместно с европейскими институтами пытаемся это переломить — так, чтобы банки нашли способы сопровождать проекты по эффективности для ОСББ. И государство тогда будет компенсировать проценты.