Мауро Лонгобардо, "Арселор Миттал Кривой Рог": Некоторые боятся идти к нам работать, потому что мы передаем работникам повестки из ТЦК

• О планах производства и проблемах с кадрами
• О рынках сбыта
• Об инвестициях и зеленой трансформации
• О взаимоотношениях государства и бизнеса

О планах производства и проблемах с кадрами

В декабре вы заявляли, что планируете нарастить загрузку мощностей предприятия до 50% от довоенного уровня. Не корректировали ли вы свои планы?

- В 2024 году мы планируем увеличить производство, потому что есть хорошие новости по открытию морской логистики. Я не буду вдаваться в детали, но черноморские порты доступны для нашего типа продукции железорудного концентрата, чушечного чугуна и готовой продукции. Мы планируем по-максимуму загрузить наше горное производство, а со второго квартала, в апреле, мы хотим запустить работу металлургического производства двумя доменными печами. Это где-то 50% наших довоенных мощностей. Мы не хотели запускать вторую печь раньше, потому что был риск атак на энергетическую инфраструктуру. Такие атаки действительно были. В начале февраля россияне атаковали инфраструктуру Криворожского района, и у нас был полный блекаут. Только через десять дней мы смогли полностью восстановить нашу работу. Так что решение подождать с запуском второй доменной печи было мудрым.

Низкий уровень загрузки предприятия означает, что значительная часть работников тоже простаивает. Есть ли проблемы с сохранением трудового коллектива? Сколько работников уволилось и сколько ваших работников сейчас мобилизовано?

Подписывайтесь на Telegram-канал delo.ua

– Я думаю, что вопрос персонала станет наибольшим риском, как сейчас, так и в будущем. Мы держали весь наш персонал на зарплате даже если половина из них была в простое, и платили таким работникам две трети от их оклада. В тот же период с начала войны у нас более 3300 работников мобилизованы. И, к сожалению, 137 из них к нам не вернутся, потому что они погибли в борьбе за нашу свободу. Также есть определенное количество сотрудников, которые просто уволились. В 2023 году это было более 2000 работников.

Какое-то количество людей боятся работать у нас из-за мобилизации. Поскольку когда мы получаем повестки, то передаем их людям. Вместе с тем сейчас у нас в простое более 600 работников. Мы стараемся привлечь их к заполнению вакансии. Вызываем их и предлагаем им вернуться, чтобы перекрыть другие вакансии. Все переведшиеся на новую работу прошли переобучение.

Если этот тренд останется на таком же уровне, у нас будет проблема заполнить те вакансии, которые нам необходимы для выполнения планов на 2024 год. По моему прогнозу, если в этом году дополнительно у нас 1500 человек покинут предприятие или будут мобилизованы, то мне нужно будет нанять более 3000 работников.

Что важно, они должны быть профессионалами, чтобы приступить к работе уже сейчас, а не через 2-3 года после окончания учебы. Очень сложно найти в Кривом Роге 3 тысячи людей, которые уже профессионалы и согласятся у нас работать. Поэтому мы тесно сотрудничаем с учебными заведениями и привлекаем к нам студентов и выпускников вузов и техникумов и адаптируем их знания к нашим потребностям.

Есть ли проблемы с бронированием ключевых сотрудников компании?

– У нас есть бронирование сотрудников. Но проблема в том, что вооруженным силам необходимы такие военные специальности, которыми владеют машинисты локомотивов, водители больших автомобилей и электрики. Это такие профессии, которые больше необходимы армии, чем другие. Проблема в том, что когда я наращиваю производство до определенного уровня, мне нужны будут водители автомобилей, больших машин, локомотивные машинисты. Более половины из них мобилизовали. Но если у меня есть экономическая необходимость увеличить производство, мне нужны все эти специалисты.

Поэтому влияние мобилизации огромно, даже если кажется, что процент мобилизованных в 15% невелик. Некоторым профессиям можно научить быстро, а для машинистов локомотивов нужны годы, чтобы они достигли определенного уровня. Поэтому мы надеемся, что сможем держать определенный баланс между потребностями обороны страны и требованиями бизнеса. Стране нужны военные, чтобы воевать за свободу, но нужно и работники, чтобы экономика не останавливалась.

О рынках сбыта

Вы говорили, что восстановление транспортировки продукции по морскому пути является хорошей новостью. Достаточно ли портовых мощностей для отгрузки продукции ГМК? Насколько существенна здесь конкуренция с зерновиками?

- Когда у нас работал "зерновой коридор", он был согласован всеми сторонами. А этот новый коридор не является частью какого-либо договора, и это создает риски. Владельцы кораблей, которые входят в наши порты, берут деньги за риск, команда судов тоже получает премию за риск. Сейчас мы платим за фрахт двойную стоимость. Мы также видим ценовой тренд: в самом начале когда открылся этот коридор, цены были в три-четыре раза выше, а сейчас они вдвое выше. Мы двигаемся к понижению, и мы надеемся, что без инцидентов цены будут идти вниз и трафик увеличится.

Что касается зерна, то мы не видим большой конкуренции с зерновиками за место в порту. Но ближе к сезону уборки зерновых это возможно.

Какую часть вашего экспорта занимают страны ЕС и каковы ваши основные рынки сбыта?

– Война изменила не только наш доступ к рынкам, но и сами рынки. До войны мы не рассматривали ЕС как хороший рынок, потому что там были квоты на металлопродукцию. Мы заполняли наши квоты довольно быстро, и по сравнению с общим объемом это было немного. Но когда началась война, ЕС отменили квоты, и это открыло для нас возможности на этом рынке. А блокада черноморских портов заставила нас переориентироваться на такие страны как Польша, Словакия, Чехия и Румыния, где логистическое плечо небольшое, что позволяет нам оставаться конкурентными. Что касается стран Западной Европы, то после разблокирования портов мы можем продавать нашу продукцию и там.

Мы сертифицировали нашу продукцию в странах ЕС, но следует понимать, что сейчас Европа не такой уж хороший рынок. Рынок сейчас в депрессии, особенно что касается строительства. Большие цены на электроэнергию привели к тому, что ЕС вошел в рецессию. Несмотря на то, что мы можем поставлять и продавать товар европейским клиентам, себестоимость производства бывает выше рыночной цены.

Как вообще в Eurofer (членом которой является ArcelorMittal) отнеслись к отмене квот и пошлин на украинский металл? Сейчас не очень хорошая реакция польских фермеров на украинскую аграрную продукцию.

– Я считаю, что если украинские компании будут ответственно входить в этот рынок, то есть не скидывать цены на 30%, чтобы перехватить клиента, проблем не будет. Мы должны прийти на рынок и работать честно, выиграть нашим качеством, продуктом, надежностью, а не только снижением цен. Потому что снижение цен создаст такую же реакцию, которая у нас есть по агропродукции. Поэтому очень важно ответственно относиться к рынку.

Мы видим тренд сокращения экспорта и параллельно с этим рост емкости внутреннего рынка. Это объясняют спросом со стороны сектора обороны и восстановления. Видите ли вы потенциал в наращивании продаж на внутреннем рынке?

- Мы участвуем во всех проектах, которые есть в Украине, где используется наша основная продукция, как катанка и арматура. У нас достаточно мощностей, чтобы покрыть любую потенциальную необходимость внутри страны. До войны мы продавали 20% именно на внутреннем рынке. Конечно, здесь есть конкуренция. Метинвест раньше был больше ориентирован на плоский прокат, но с потерей мариупольских заводов они фокусируются на длинном прокате, и мы конкуренты с ними в этом секторе. Это нормальная конкуренция, рынок спокойно может поглотить производство двух компаний. Но у нас гораздо больше мощностей по длинному прокату.

В августе прошлого года рынок Украины был на 70% довоенного. Тогда активно строили защиту энергетической инфраструктуры, и тогда мы активно снабжали нашу продукцию. А зима – это глухой сезон для строительства в любое время, поэтому мы скоро увидим, каким будет рынок в этом строительном сезоне. Как только объемы увеличатся, мы там будем.

Об инвестициях и зеленой трансформации

На 2024 год вы анонсировали объем капитальных инвестиций в 150 млн. евро. Какие проекты вы планируете воплотить в рамках этого бюджета? Насколько сложно вообще согласовывать такие проекты в головном офисе ArcelorMittal, учитывая, что актив находится на территории воюющей страны?

– Последние два года были очень тяжелыми, и я благодарен совету директоров, что мы их пережили. В 2023 году я планировал выйти "в ноль", но проблемы в прошлом году не позволили этого сделать. Так что я планирую выйти на безубыточность в этом году. И когда я говорю выйти "в ноль", я учитываю затраты на инвестиции. Мы не прекращали инвестиции, чтобы сохранить наши активы в хороших условиях, чтобы возобновить производство, когда война кончится. Кроме того, мы хотим продолжать некоторые из наших стратегических проектов.

В этом году мы завершим инвестицию в новое крупное хвостохранилище, которого должно быть достаточно, чтобы покрыть производство концентрата на следующие 20 лет. Завершается процесс капитального ремонта доменной печи №6, включавший в себя перефутеровку печи, ремонт нагревателей воздуха и инфраструктуры. Так что печь будет готова к возобновлению производства. Кроме этого, я послал запрос на дополнительную сумму для инвестиций в охрану труда. Сейчас хороший момент, чтобы выполнить эти инвестиции, потому что это легче будет сделать, когда оборудование не в работе.

Конечно, мы сейчас не выполняем большие стратегические проекты, предусматривающие участие зарубежных компаний-подрядчиков. Но мы просматриваем нашу стратегию, чтобы полностью соответствовать подходу ЕС. Мы и раньше старались принимать во внимание требования Европы, но мы думали, что имеем достаточно времени. А переговоры по членству Украины в ЕС ускоряют эти изменения.

Как, по вашей оценке, полноценное внедрение СВАМ повлияет на экспорт украинского металла в ЕС? Готовы ли украинские металлурги работать в рамках этих изменений и какова будет дополнительная финансовая нагрузка на экспортеров в ЕС?

Как я уже отметил, мы готовим наши проекты в соответствии с европейским законодательством. Если выбросы СО₂ будут соответствовать установленным в ЕС значениям, этот дополнительный налог не будет начисляться. Проблема - период с момента, когда финансовые обязательства в рамках СВАМ начнут действовать, и до момента, когда мы будем полностью соответствовать этим установленным значениям.

На мой взгляд, украинским производителям следует быть готовыми к внедрению CBAM, однако, учитывая военные реалии, мы все же рассчитываем на определенный переходный период для отечественной промышленности.

Поэтому нам нужно работать, чтобы, по возможности, оптимизировать себестоимость, с учетом того, что определенный период к нам будут применяться финансовые обязательства. Но, конечно, для всех украинских экспортеров, учитывая невозможность реализации масштабных проектов по декарбонизации, продления переходного периода СВАМ и смещения финансовых обязательств, стало бы важным шагом поддержки, даже если в ЕС было внедрено регулирование выбросов парниковых газов, европейские компании не были готовы к этому сразу. У всех был период адаптации.

О взаимоотношениях государства и бизнеса

Недавно были достаточно резонансные дела по задержанию предпринимателей , а также заявления о давлении со стороны правоохранителей на бизнес. В отношении компании было возбуждено уголовное дело по факту загрязнения окружающей среды, скажите чем все кончилось?

– Начиная с 2020 года у нас с правительством были небольшие проблемы, но они были решены. Это был длительный процесс. Когда есть такой вид придуманных дел, где очень мало реальных фактов, мы понимаем, что обычно это закроется успешно. Но это займет время, будет стоить стрессу и ресурсам.

Если бы вы вообще охарактеризовали сейчас взаимодействие бизнеса и государства? Вы общаетесь с европейским бизнесом, скажите, как там оценивают ситуацию, как эти довольно непростые взаимоотношения власти и бизнеса влияют на инвестклимат в Украине?

Мое личное мнение, я бы предлагал, чтобы правительство не использовало силовые структуры для улучшения ситуации с наполнением государственного бюджета. Мы, конечно, понимаем, что бюджет в дефиците и правительство полагается на внешнее бюджетирование. Но я вижу, что за последние шесть месяцев некоторые дела открываются, чтобы был повод нажать на бизнес.

Это беспокоит также европейских партнеров Украины и правительство США. Потому что вся помощь, предоставляемая Украине Западом, идет с надеждой, что страна будет развиваться. А когда мы уходим назад, это очень плохо. Потому что Украина во время войны хочет привлечь инвесторов и надо понимать, что дающий деньги имеет уже какое-то представление об Украине. Вы приходите к нему и говорите: мы меняемся, проводим реформы. И это верно. Но отдельные неверные шаги могут очень легко разрушить всю работу, которая шла годами. Я был в Брюсселе и встречался с вице-президентом европарламента. Я говорил им, что все ок, мы здесь работаем. Но они смотрят на нас и пытаются проверить все, что мы сказали. Поэтому подчеркиваю, что когда бюджету нужны деньги, не стоит идти по более легкому пути, потому что это портит общую картину. Давайте хотя бы не проверять крупные компании, которые и так платят много в бюджет, а заниматься сидящими на горах наличными. Там работы гораздо больше.